— Теперь, оглядываясь назад, я должен заметить, что оба мы в тот день были взволнованы, а потому изрядно преувеличивали. Жизнь моя лишь изредка кажется мне по-настоящему невыносимой, да и совершать невозможное приходится далеко не каждый день. Однако, обещая, что мне все это понравится, Чиффа, вопреки обыкновению, говорил правду. Чем дольше я живу, тем больше удовольствия от этого получаю. И мне кажется, я только начинаю входить во вкус.
Правильно сделал, что так сказал. Это немного разрядило обстановку. А то сидели все, как на похоронах. Триша, правда, никогда не была на похоронах, а выражение подцепила от Франка, который говорит так, завидев человека, имеющего вид мрачный и серьезный. Сам-то он, впрочем, вовсе не мрачен, скорее задумчив и явно чем-то удивлен.
— Это ж надо, — говорит наконец Франк. — Бывает же такое. Бедный мальчик. Я, конечно, не тебя имею в виду, а твоего приятеля по имени Лойсо. Далась ему эта мокрая ворона! Вечно так: приснишься человеку, чтобы подшутить над ним, растормошить, напомнить, что реальность непостижима, бессмысленна и одновременно прекрасна, а он с ума сходит, на стены лезет и спешно придумывает, как бы разрушить Вселенную, в которой все так неправильно устроено.
— Так это ты снился Лойсо?! — изумленно спрашивает Макс. — Ну ничего себе совпадение.
— Рано радуешься, я ему не снился. Но теоретически мог бы. И стишок этот мне знаком.
— И мне знаком, — говорит Макс. — С детства. Ничего особенного, просто в меру дурацкий стишок, таких много… Но если это не ты ему снился, то кто же?
— Да откуда же мне знать? Нас, безответственных любителей дурацких шуток, развлекающихся прогулками по чужим сновидениям, куда больше, чем может показаться.
— А это необходимо? — строго спрашивает Лонли-Локли. — Я имею в виду, сниться людям и сводить их с ума?
— Как тебе сказать. Я, к примеру, развлечения ради то и дело совершаю поступки, которые вовсе не кажутся мне необходимыми. А потом, какое-то время спустя, вдруг выясняется, что эти глупости — наилучшее, что можно было сделать. И в этом смысле я — часть общего правила, вовсе не исключение. Всякий совершенный поступок — единственно верный, наилучший из возможных. Просто мало кто живет достаточно долго, чтобы оценить истинные последствия своих дел, вот и довольствуются промежуточным результатом, корят себя потом за ошибки, которых, в сущности, не было. Мне-то, конечно, проще рассуждать. Мне вообще все — проще. Хорошо устроился, что и говорить. Но и ты, честно говоря, неплохо. И все здесь присутствующие.
Он решительным жестом переворачивает свои песочные часы, объявляет: «Ну вот, еще одна вечность закончилась», спрашивает: «Кто хочет кофе?» — и идет к плите; Триша, встряхнувшись и потянувшись, чтобы прогнать оцепенение, вприпрыжку бежит следом за ним. А гости глядят на них, улыбаются задумчиво, все трое. Молчат.
И правильно, потому что не о чем тут говорить. Вот прямо сейчас — точно не о чем. Потом, потом.
Шурф Лонли-Локли действительно уже рассказывал о некоторых событиях, изложенных ниже. Очень скупо, в нескольких словах, опуская многие немаловажные факты. Эту версию его рассказа можно найти в повести «Путешествие в Кеттари».
Скархлы — исконные обитатели материка Хонхона: звери, птицы, рыбы и грибы, обладающие способностью время от времени принимать человеческий облик. Некоторые скархлы могут оставаться людьми подолгу, практически всю жизнь, лишь изредка принимая свой первоначальный облик; обычно им это очень нравится. Их потомки от смешанных браков с рождения выглядят как люди, но сохраняют некоторые качества своих предков и при желании быстро и легко обучаются превращениям.
Крёггелы — гномы, исконные обитатели материка Хонхона. Делятся на лесных и равнинных. Равнинные гномы — одиночки, они язвительны, сварливы, неуживчивы и весьма умело прячутся от людей и от своих собственных сородичей, так что их мало кто видел. А горные гномы имеют весьма общительный и уживчивый характер. Они основали княжество Кебла, где живут в дружбе с согласии не только друг с другом, но и с небольшой группой эхлов — великанов, которые остались на Хонхоне после того, как почти все их сородичи перебрались на материк Черухту, где по сей день живут в стране Умпон.
Хлеххелы — исконные обитатели материка Хонхона, обладающие способностью, а согласно некоторым источникам, даже потребностью проводить много времени под водой. Сейчас в Ехо проживает несколько семей хлеххелов; по специальному приказу Короля им выделили просторные участки на берегу Хурона, чтобы они могли построить дома по старинному обычаю, с большим подводным этажом.
Фэтан — обитатель иной реальности, лишенный тела. Обычно появляется не по своей воле, а повинуясь призыву заинтересованного в его появлении колдуна. Со временем, адаптируясь к новым обстоятельствам, фэтаны становятся опасными для своих хозяев. Чем дольше фэтан проживет, тем могущественнее он становится. Обычно дело заканчивается тем, что фэтан убивает своего бывшего господина и забирает его тело, которое питает потом жизненной силой людей, живущих по соседству. Поэтому когда в одном доме или квартале вдруг оказывается слишком много больных и несчастных людей, имеет смысл как следует поискать поблизости хорошо замаскировавшегося фэтана. Более-менее подробно о фэтанах рассказано в повести «Джуба Чебобарго и другие милые люди».
Кейифайи, в просторечии эльфы, — исконные обитатели материка Уандук. В древности наиболее активные и деятельные кейифайи, так называемые амфитимайи, под предводительством короля Ульвиара Безликого завоевали немалую часть Хонхоны, если, конечно, можно назвать «завоеванием» совершенно бескровное вторжение на материк, вызвавшее скорее радость, чем негодование приветливых аборигенов. Большая часть населения Соединенного Королевства, особенно Угуланда, — потомки смешанных браков между кейифайями, исконными обитателями здешних мест крэйями и людьми, чьи массовые переселения с Черухты поближе к Сердцу Мира были в то время обычным делом.
Арварох — четвертый материк Мира, удаленный от соседствующих друг с другом Черухты, Хонхоны и Уандука на очень большое расстояние. Контакты Арвароха с остальными государствами сведены к минимуму, известно о нем немного, но и этого достаточно, чтобы полагать Арварох причудливым и чрезвычайно опасным местом, а его обитателей — эксцентричными варварами.
