По пути Пайкел переговаривался с новыми необычными друзьями — щелчками и шлепками — и даже уверял, что ему удалось разузнать у них кое-что полезное.
Правда это была или нет — неизвестно, но спустя некоторое время дворф вывелих в странный, уходящий вниз туннель, в котором стоял отвратительный запах, а все стены были в цветных пятнах, хотя в красных отсветах трудно было сказать, какого именно они цвета.
— Они желтые, — заверил всех Нанфудл, сразу узнав характерный запах серы. — Позаботься о своей птичке, Пайкел. Как бы она не померла ненароком.
Пайкел негодующе пискнул и поднес птичку к лицу. Птаха беспокойно забила крылышками. Дворф что-то шепнул ей, и она отправилась в обратный путь.
Нанфудл смело пошел вперед. Коридор оканчивался просторным высоким залом, заполненным сталагмитами и сталактитами. Всю пещеру застилала дымка, так что дворфам пришлось прикрыть лица платками, которые загодя приготовил Пайкел.
— Похоже, завтрак я съел зря, — громко объявил один из дворфов.
Однако Нанфудл был так радостно возбужден, что на провожатых не обращал внимания. Он остановил своего жука, спешился и протиснулся между сталагмитами к краю подземного озерца. Вода в нем бурлила и клокотала — верный признак того, что серные газы именно здесь выходили на поверхность. Гном довольно улыбнулся, а потом сурово сказал:
— Если кто-нибудь зажжет факел, от всех нас останется только горстка пепла.
— Тогда надеюсь, что ты ничего острого на завтрак не ел, — обратился один из дворфов к товарищу, который стоял на четвереньках и содрогался от спазмов.
Остальные с любопытством подошли к Нанфудлу.
— Нужный нам газ невидим и не имеет запаха, — пояснил гном.
— Но я же вижу, — возразил один из дворфов.
— Нет-нет, — поспешно начал алхимик. — Этот газ смешивается под давлением с другими испарениями. Видите, выходит? — показал он на пузыри, — Он все тут заполняет.
— Что-то я ничего не понимаю, — сказал один из дворфов. — Но ты нашел, что хотел? Можем уходить?
— Сейчас-сейчас, — отозвался Нанфудл. — Только обследуем здесь камень. Когда вернемся, нужно быть готовыми ко всему, потому что дело не из легких.
Он поглядел на Пайкела — тот, закрыв глаза и плавно двигая руками, приступил к сотворению заклинания.
Потом друид захихикал, лег и исчез, с головой погрузившись в пол.
— Похоже, он того, — пробормотал один из дворфов, дрожа всем телом.
— Закрой варежку и садись на жука, — оборвал его другой.
— Да уж, ду-ид… — протянул третий.
Нанфудл слушал их с улыбкой.
Вскоре Пайкел показался вновь, проявляясь на полу, как барельеф. Потом он всплыл целиком, вскочил и отряхнулся.
— Ого! — вскрикнул он.
— Толстый? — нетерпеливо спросил Нанфудл.
Пайкел три раза стукнул себя по голове.
— Ага, пятнадцать футов, — пробормотал гном.
— А ты почем знаешь? — спросил один из дворфов
— Три Пайкела в глубину, — пояснил ему товарищ
— Ты меня пугаешь, гном, — тихо добавил третий
— Ну что, пройдем сквозь такую толщу? — обратился к Пайкелу Нанфудл.
— Хи-хи-хи!
Глава 23
МЫСЛИ ЭЛЬФА И СТРАХИ ГИГАНТА
Сидя на камне на восточном склоне, Дзирт наблюдал, как глубокая предрассветная синева постепенно светлеет и небо понемногу становится сиренево-розовым. Услышав за спиной тихие шаги Инновиндиль, он обрадовался, потому что за два дня, минувшие после гибели Тарафиэля, она ни разу не выходила из пещеры.
Встав рядом, девушка облокотилась на каменный выступ.
— Рассвет будет великолепным, — сказала она.
— Они всегда прекрасны, — отозвался дроу, — Я люблю эти часы, особенно когда облака висят над горизонтом. Нет ничего приятнее для моих усталых, привыкших к темноте глаз, чем этот мягкий свет, пробивающийся сквозь облачную дымку.
— Несмотря на то что ты столько лет живешь здесь?
Дзирт поглядел на девушку — в предутреннем свете ее точеные черты немного смягчились, а голубые глаза казались глубже. Он решил, что предрассветный час сильнее подчеркивает ее красоту. Сейчас она олицетворяла женственность и нежность, полную противоположность суровой воинственности. Дроу теперь понял, как она многогранна.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Заканчивается третий век. Тарафиэль был старше меня на несколько десятилетий.
— Ну, для нас это несущественно.
При этом Дзирт прикрыл глаза и задумался. Что ждет его на втором веку? А что происходит с расами, что живут недолго? Может, у них одна жизнь повторяет другую? В чем тогда смысл? Но, поглядев на восходящее солнце, он с надеждой подумал, что каждая жизнь все же приносит в мир нечто новое, приобретая знания и делая открытия. Инновиндиль улыбалась, и взгляд ее дарил умиротворение.
— Ты, верно, не понимаешь, каково это быть эльфом? — спросила она.
Дзирт молчал, глядя на нее.
— Ведь ты ушел из Подземья совсем ребенком, — продолжала она.
— Да нет, постарше.
— Все равно ты жил не в традиционной среде эльфов.
Дзирту нечего было возразить, поскольку всю свою юность в Мензоберранзане он учился лишь сражаться и убивать.
— А здесь ты жил среди народов, у которых короткая жизнь.
— Бренор считает свой возраст веками, как и ты, — возразил Дзирт.
— Дворфам чужды традиции эльфов, — сказала Инновиндиль.
— Ты говоришь так, будто это нечто вещественное.
Оба замолчали — на востоке всходило солнце, и все вокруг менялось каждое мгновение. Небо в легкой дымке облаков переливалось тысячами оттенков.
— А красота восхода — вещественна? — спросила девушка.
Дзирт улыбнулся — она победила.
— Дзирт До'Урден, ты должен осознать, что это значит — прожить несколько столетий, — сказала она, — Это необходимо. Если посчастливится избежать вражеского клинка, ты проживешь отпущенный тебе срок. Но твои друзья — меньше, и ты должен понимать, что это значит.
— Меньше? — уточнил Дзирт.
— Живут меньше, — тут же поправилась Инновиндиль.
Дроу хотел что-то сказать, но замер, глядя на восток. Сердце ныло, а созерцание прекрасного смягчало боль.
— Ну, так что? — не отступала Инновиндиль. Он молчал. Девушка осторожно опустила руку ему на плечо, и гнев, злость и безысходность, начинавшие подниматься в его душе, отступили.
— Дзирт? — тихо окликнула она.
— Это хорошие друзья, — наконец выдавил он. Девушка держала его за плечо, пока он не обернулся.
— Наверное, даже больше, чем друзья? — спросила она.
Дзирт сжал зубы.
— Дочь Бренора, — поняла Инновиндиль. — Ты любишь человека, приемную дочь короля по имени Кэтти-бри.
Дзирт проглотил комок в горле:
— Любил.
