– Ну, раз мы теперь знакомы, – Эван бесцеремонно присел на край стола, отодвинув амбарную книгу Мачадо, – то я хотел бы задать парочку несложных вопросов. Можешь причислить ответы к моему долгу.
– Я же сказал – и речи быть не может о каких-либо долгах… – начал Монброн, но его перебили решительным:
– Всякое дело должно быть оплачено. Как злое, так и доброе. Дядюшка Мачадо, я прав?
– Трепло ты. Еще похуже, чем Бенни, – беззлобно проворчал горбоносый владелец трактира. – Спрашивай давай, не видишь – благородный дон торопится. Чего ему тут с нами, голытьбой, рассиживаться да разговоры разговаривать?
Маэль слегка обиделся – кажется, он не проявил неуважения к своим собеседникам. Никто не спорит, они простолюдины, а он принадлежит к одной из старейших семей Аквилонии. Однако, как верно заметила донна Агнесса, с кем только не сведет тебя судьба! Никогда не помешает поискать общий язык с представителем любого сословия.
– Кто-нибудь остался в гавани, кроме Фареса и его оболтусов? – деловито осведомился Плоскомордый. – Сколько всего складов сожжено? Кто-нибудь из городской власти знает, что творится? И, наконец, тебе, случаем, не известно, что намеревается делать Конан?
– В порту все разбежались, – вопросы действительно были простыми и разумными, потому отвечать на них было легко. – Когда я уходил, горело три здания, а четвертое как раз поджигали. Дону Карбальо должны вот-вот сообщить об происшествии – я заходил в Дом на холме и поговорил с его племянницей. Что он предпримет – не знаю. Капитан Конан не собирается вмешиваться до тех пор, пока Фарес не причиняет вреда городу и горожанам.
– И на том спасибо, – облегченно вздохнул Эван. – Хотя что они могут – тридцать человек против четырех сотен…
– Лично я не думаю, что он станет рисковать своими людьми и встревать в спор, его не касающийся, – невозмутимо добавил Монброн. – Он разговаривал с Фаресом – а я, кстати, слышал этот разговор собственными ушами! – и теперь уверен, что ты получаешь по заслугам.
Эван и Мачадо переглянулись. Плоскомордый озадаченно нахмурился и потеребил повязку на левой руке. В комнате повисло недоуменно-настроженное молчание.
– Фарес привел с собой какой-то корабль, капитан которого утверждает – ты нанял его, чтобы доставить неприятностей шемитам, – поторопился объяснить сложившуюся ситуацию Маэль. Горбоносый Мачадо присвистнул. Эван от неожиданности спрыгнул со стола и уставился сузившимися глазами на попятившегося к двери Монброна. Его пристальный взгляд не сулил ничего хорошего.
– Ты ведь не хочешь сказать, будто Конан поверил во всю эту чушь? – очень спокойно, почти равнодушно поинтересовался Эван.
– Почему бы и нет? Я бы поверил, – легкомысленно брякнул Маэль и тут же пожалел о сказанном, вспомнив древнюю мудрость: «Сначала подумай, а уж потом открывай рот».
– Я что, настолько похож на идиота? – с еле сдерживаемым бешенством даже не проговорил, а скорее прорычал Плоскомордый. – Или на человека, который губит собственное дело?
– Э-э… – обычно разговорчивый, Монброн внезапно позабыл все выученные за двадцать с небольшим лет слова.
– А может, я даже не заметил, что тронулся умом, и решил обзавестись такими врагами, как Фарес или Конан Киммериец? – продолжал спрашивать то ли у Маэля, то ли у самого себя Эван. – Или нынче все растет корнями вверх? Или я чего-то недопонимаю в этом распроклятом мире?..
– Успокойся, – Мачадо, обманчиво казавшийся грузным и неповоротливым, с легкостью выскочил из-за стола и бесцеремонно оттащил своего разошедшегося предводителя от опешившего Монброна. – А вы, благородный дон, шли бы себе потихоньку… Мы тут сами как-нибудь сообразим, что к чему.
– Очень надеюсь, – выдавил из себя Маэль. Ему было слегка не по себе.
Он беспрепятственно выскочил на крыльцо таверны, убедился, что никто его не преследует, а привязанный жеребец стоит на прежнем месте, и только тогда перевел дух. Съездил, называется, оповестить преданных людей! Кто же знал, что местные грабители-мошенники такие обидчивые? И что такого он сказал? Разве не в порядке здешних путаных традиций любыми способами обманывать ближнего своего?
Маэль потрепал по шее фыркнувшего жеребца, забрался в седло и решительно приказал себе последовать совету загадочной (и оттого еще более прекрасной) донны Агнессы – не забивать голову бесплодными размышлениями. Пусть этот одержимый Эван и его не менее сумасшедшие приятели поступают, как считают нужным. А он, Маэль Монброн, немедленно отправляется в гавань!
* * *
Положение дел в порту за время отсутствия Маэля несколько изменилось. Один из подожженных складов потушили, зато огонь добрался до расположенного поблизости дома и начал облизывать каменные стены, будто пробуя их на вкус. Рядом суетились люди с ведрами и баграми – скорее всего, жители дома и не на шутку встревоженные соседи.
Еще в гавани во всей своей неприглядности разворачивался спор между двумя представителями власти. Между спешно прибывшим господином губернатором и изволившим сойти на берег Фаресом. Маэль прислушался к долетавшим отголоскам и решил, что вмешиваться ему пока не хочется. А хочется отыскать кого-нибудь разумного, не принимающего участия в творящемся безобразии.
Долго искать не потребовалось. Для начала на глаза попалась не кто иная, как донна Агнесса. Вместо того, чтобы сидеть дома или, по крайней мере, сопровождать своего высокопоставленного дядюшку, госпожа графиня вместе со своей неизменной маленькой свитой обосновалась рядом с одним из причалов. Разумеется, рядом с тем, в дальнем конце которого покачивался неприметный двухмачтовый корабль с высоко поднятой кормой.
И, вне всякого сомнения, госпожа Вальехо не скучала в одиночестве. Наоборот, она весьма оживленно беседовала с корсарским капитаном. Вид у последнего был несколько озабоченный и обеспокоенный, в отличие от его подчиненных, развлекавшихся выкрикиванием в сторону шемитов различных (и совершенно невероятных) подробностей об их происхождении, привычках и занятиях. На «Ха-Сем» гордо отмалчивались. То ли не желали связываться, то ли не находили достойного ответа.
Первым Монброна заметил Ди Блайи. Бард до сих пор не мог вразумительно объяснить, ради чего явился в гавань. Но раз сюда отправилась донна Агнесса, значит его долг – следовать за ней. Блайи совершенно не привлекало созерцание горящих складов. Он здраво опасался, что рано или поздно противники сочтут словесную перебранку недостаточной и возьмутся за оружие. Что в таком случае прикажете делать ему, человеку мирному и невоинственному? И Маэль, как назло, куда-то запропастился…
