– Ваго, прислушайся! – произнес Турпан, выставив перед собой ладони, словно пытаясь оттолкнуть голема. – Разве ты не слышишь? Бейн взорвал генератор хаоса.
Голем приближался медленно и неумолимо.
– Значит, Протекторат победил. И так будет всегда.
– Ты ошибаешься. Уничтожив генератор, Бейн выпустил на волю жуткий вероятностный шторм! Ничто уже не будет прежним! Он изменит весь Орокос! И нас тоже, если мы еще будем здесь, когда это случится! – Послышался еще один взрыв, глухой и тяжелый, и комната задрожала. – Разве ты не слышишь? Цитадель саморазрушается.
Ваго остановился… и вдруг расхохотался. Турпан и Моа впервые слышали его смех, и смех этот оказался ужасен. Больше всего он походил на скулящий вой больного пса.
– Пусть будет так! – вскричал голем. – Пусть он переделает всех нас. Думаете, мне нравится быть таким? Протекторат восстанет из пепла, зато больше не будет призраков, чтобы нам помешать!
Моа покачала головой. С тех пор как он попал в Нулевой шпиль, с тех пор как встретил Бейна, Ваго стал совсем другим. Он перестал бояться и больше не ограничивался рублеными, короткими фразами, а говорил почти красноречиво. Там, в Нулевом шпиле, с ним что-то произошло, и теперь он превозносил Протекторат, а таких, как Моа, ненавидел.
– Ваго, это не ты, – сказала она.
– Это я, – резко ответил голем. – А вот то нелепое покрюченное пресмыкающееся, которое вы знали, не имеет ко мне никакого отношения.
Пятясь от него, Моа и Турпан отступили уже к самому краю пропасти. Турпан прикидывал шансы прошмыгнуть к лифту, но где им было переиграть голема с его молниеносной реакцией… Кроме того, Турпан понятия не имел, как Моа удалось запустить лифт в первый раз. Даже если они проскочат мимо Ваго, то далеко не убегут.
– Нет, то был ты, Ваго, – говорила между тем Моа. – До того как они поймали тебя и промыли мозги, ты был собой. Когда мы тебя нашли, ты не служил Протекторату, ведь правда? Можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что притворялся, что ты все это время шпионил за нами?
Голос Моа звенел от отчаяния, однако она держалась с поразительным спокойствием. У Турпана вдруг защемило сердце от любви к ней, к Моа, какая она есть. Она упорно пыталась найти в других что-то хорошее, даже в големе, полумеханическом существе, вознамерившемся ее убить. Ее вера в людей была, наверное, единственным оставшимся у них оружием. Во всяком случае, Турпан ничего не мог предложить.
– Скажи мне! – требовала девушка. – Скажи мне, что ты с самого начала собирался предать нас!
Ваго не отвечал, и его молчание яснее любых слов выдавало правду.
– Что они с тобой сделали? – спросила Моа уже мягче. – Ты забыл своих друзей?
– Мы никогда не были друзьями! – огрызнулся Ваго.
– Нет, были, – возразила она. – И однажды ты спас мне жизнь. Но тогда ты был другим. Тем Ваго, который носил с собой мертвую птицу, потому что считал ее красивой. Тем Ваго, который сидел рядом со мной, когда я очнулась, чудом избежав гибели. Мы были друзьями. И не имело значения, что ты – голем, а я – девчонка-выродок из гетто. Мы…
– Я был человеком! – воскликнул Ваго. – Убийцей! Вот кем я был! Я заслужил свое уродство. Пусть я ничего не помню, но какая разница тем, кто погиб от моей руки? Их не вернуть. Я – их убийца.
Моа потеряла дар речи, потрясенная горечью в его голосе. Она задрожала, глаза ее наполнились слезами.
– Мне все равно, – прошептала Моа. Голем изумленно уставился на нее, луч света упал на человеческую половину его лица.
– Что?
Моа переступила с ноги на ногу и вытерла слезы.
– Мне все равно. Это был не ты.
– Нет, это был я, – твердо возразил Ваго. – Ты не можешь мне этого простить, Моа.
– Не говори мне, кого я могу простить, а кого нет.
Она выглядела такой хрупкой и беспомощной, что казалось, будто ее может сдуть малейшим дуновением ветерка.
– Я видела, каким ты был в первые дни. Ты был похож на ребенка. Когда тебя переделали, ты родился заново. Та, прошлая жизнь, не принадлежит тебе. Ты не злой, Ваго. Ты просто думаешь, что ты злой.
– Хватит! – взвизгнул голем и прыгнул вперед.
Турпан был готов к такому повороту, но его это не спасло: голем двигался слишком быстро. Обойдя Турпана, Ваго метнулся к Моа. Его рука ударила Турпана по лицу, как железная палка. Если бы не респиратор, юноша лишился бы нескольких зубов; а так он только упал на спину, перекувырнулся… и с криком полетел в пропасть.
Ваго пушечным ядром врезался в Моа, повалил на пол и вцепился ей в горло. При падении она ударилась виском об пол и чуть было не потеряла сознание. Моа расплакалась в голос от ужаса и боли, тушь потекла по щекам черными струйками.
– А теперь ты меня прощаешь, Моа? – прошипел Ваго, приблизив свое лицо к ее лицу, и начал сжимать ее горло.
– Турпан… – рыдала она. – Что ты с ним сделал?
– Думаю, убил, – ответил голем.
Раздался еще один взрыв, на этот раз гораздо более громкий. Монолитные стены вокруг стонали и трещали. Ваго посмотрел вверх, потом снова на Моа.
– А теперь я убью тебя, – закончил он. Девушка хотела покачать головой, но не могла шевельнуться в стальной хватке голема.
– Я не хочу умирать, – прошептала она. – Не делай этого. Пожалуйста, не надо. Я хочу жить.
«Я хочу жить». Неприкрытая искренность растопила лед в сердце Ваго и пробила брешь в незавершенной обработке Протектората, туманящей его мозг. Девушка на полу вдруг перестала быть для него просто какой-то грязной крысой из гетто. Это же Моа! Да, так ее зовут… И она действительно раньше была ему другом… единственным человеком на свете, который был добр к Ваго, когда все остальные презирали и ненавидели его. Она верила в него до самого конца. И он так жестоко отплатил ей за добро…
Возможно, он хотел понести наказание за свои грехи. Возможно, поэтому он позволил превратить себя в чудовище. Возможно, поэтому стойкая вера Моа так злила его…
Ваго не знал. Но он уже не мог причинить вреда этой девушке.
Он отпустил ее шею и встал. Моа сжалась в комок, обхватив голову руками и всхлипывая. Голем подошел к краю пропасти и посмотрел вниз: там, цепляясь за узкий выступ кончиками пальцев, висел Турпан. Юноша уставился на Ваго ненавидящим взглядом.
– Я так и знал, что ты не упал. Иначе бы я услышал, – сказал голем.
Он присел на корточки и, схватив мальчишку за запястья, вытащил его наверх. Турпан, не в силах встать, подполз к Моа, и она крепко обняла его, дрожа от страха и облегчения.
От следующего взрыва зал содрогнулся так, что даже Ваго покачнулся. Затем последовал еще один, и еще. Из шахты лифта доносился скрежет рвущегося металла, меж дверных створок начал просачиваться дым. Снаружи в небе кипели облака, черные грозовые тучи, возникающие из ничего над Цитаделью и расползающиеся над городом. Надвигался шторм.
