— Она весьма скрытная женщина, ваша честь.
— Отвечайте без уверток, да или нет?
Хилфред явно тянул с ответом.
— Нет, ваша честь, — выдавил он из себя после минутного колебания, — ничего такого я никогда не слышал и не видел.
— Я готов вызвать капитана стражи для подтверждения показаний Хилфреда, если суд полагает, что его рассказ не был правдив, — обратился прокурор к судьям.
После того как они посовещались шепотом, главный судья ответил:
— В этом нет необходимости. Пристав — человек чести, и мы не будем ставить под сомнение правдивость его слов. Можете продолжать.
— Я уверен, милостивые государи, что вы пребываете в не меньшем смятении, чем я, — с видом глубокого сочувствия обратился к трибунам прокурор. — Многие из вас лично знакомы с принцессой. Как могла столь милая девушка поднять руку на отца и брата? Неужели это лишь для того, чтобы взойти на трон? Это так на нее не похоже… Прошу вас немного потерпеть, скоро все станет ясно. Суд вызывает для дачи показаний епископа Сальдура.
Сидевшие на трибунах благородные господа и толпившиеся в проходах горожане сосредоточили свои взгляды на священнослужителе. Благообразный старик в черно-красной сутане поднялся со своего места и медленно подошел к огороженному перилами свидетельскому подиуму.
— Ваше преосвященство, вам много раз доводилось бывать в этом замке, — с величайшим почтением обратился к нему прокурор. — Вы хорошо знакомы с членами королевской семьи. Не могли бы вы пролить свет на причины столь странного поведения ее высочества?
— Господа, я много лет наблюдал за королевской семьей, — произнес епископ Сальдур своим обычным теплым, смиренным голосом. — Недавняя трагедия — весьма печальное, ужасное событие. Мне больно слышать обвинения, выдвинутые эрцгерцогом против принцессы, ибо я отношусь к бедной девочке, как к своей внучке. Однако я не могу отрицать правды, а правда заключается в том, что принцесса действительно стала опасна для окружающих.
Присутствующие снова зашептались, взволнованно обмениваясь мнениями и замечаниями.
— Смею заверить вас, что она давно уже не то невинное дитя, которое я держал когда-то на своих руках. Я виделся и говорил с ней, я видел ее горе, вернее, отсутствие оного. И я могу с уверенностью заявить, что жажда знаний и власти толкнула ее в объятия зла. — Сделав паузу, епископ скорбно покачал головой и уронил ее на руки. Когда он поднял голову, на лице его читалось раскаяние. — Вот что происходит, если дать женщине образование и свести ее со злыми силами черной магии, как это случилось с принцессой Аристой.
После этих слов епископа по зале пронесся вздох ужаса. Священнослужитель переждал шум толпы и продолжил:
— Вопреки моим советам король Амрат позволил леди Аристе посещать университет, где она изучала колдовство. Она впустила в себя силы тьмы, что породило в ней жажду власти. Образование заронило в нее семя зла, которое взошло и привело к ужасной гибели ее отца и брата. Она больше не принцесса, она ведьма. Это ясно по тому, что она не оплакивала отца. Видите ли, как епископ церкви и вероучитель я точно знаю, что ведьмы не могут плакать.
По зале снова прокатился шепот возмущения. Лорд Брага услышал, как на галерее кто-то громко вскрикнул: «Я так и знал!»
Прокурор вызвал для дачи показаний графиню Амриль, сообщившую, что два года назад Ариста наслала на нее порчу из-за того, что та открыла сквайру Дэвенсу, что он нравится принцессе. Леди Амриль в подробностях описала, как после этого она несколько дней страдала от чудовищных нарывов и тошноты.
Далее прокурор вызвал монахов, которые, как и графиня Амриль, были готовы рассказать, как обошлась с ними принцесса. Они сообщили, что она приказала освободить воров от цепей, несмотря на уверения монахов, что в этом нет необходимости, и объяснили, что воры напали на них, как только принцесса покинула темницу.
Толпа реагировала уже более бурно. Даже лорд Валин выглядел обеспокоенным.
Место лорда Перси Браги находилось позади судейской скамьи. Оттуда он с удовлетворением следил за реакцией присутствующих. На лицах дворян читался гнев. Итак, ему удалось раздуть из искры огонек, и вскоре этот огонек превратится в бушующее пламя.
Эрцгерцог заметил в толпе приближавшегося к нему капитана Уайлина.
— Мы их взяли, милорд, — шепотом сообщил ему капитан. — Они связаны и заперты в темнице. Мои чересчур усердные солдаты слегка их побили, но они живы.
— Превосходно. А на дорогах есть какое-нибудь движение? Есть ли какие-нибудь признаки, что дворяне, верные предательнице Аристе, могут напасть на замок?
— Не знаю, сэр. Я прямым ходом из подземных стоков.
— Очень хорошо. Отправляйтесь к воротам и трубите в рог, если что-нибудь заметите. Боюсь, что Пикеринг с Дрондиловых полей может организовать нападение. И еще одно замечание: если встретите этого проклятого гнома, скажите ему, что пора привести принцессу.
— Слушаюсь, ваше превосходительство. — Уайлин вынул из-под плаща небольшой лист пергамента, свернутый в трубочку. — Мне передали это письмо, когда я шел сюда. Доставлено гонцом и адресовано вам.
Лорд Брага взял письмо, и капитан Уайлин, отвесив скупой поклон, скрылся в толпе горожан.
Брага самодовольно усмехнулся. Как же все так легко и просто получилось! Интересно, слышит ли принцесса, в своей башне, поступь приближающейся смерти? Ее верные подданные вскоре будут просить, нет, требовать ее казни. Предстояло еще вызвать начальника арсенала, который подтвердит, что пропавший кинжал был найден у Аристы. И разумеется, теперь у него есть еще в запасе воры. Он продержит их до последнего, а потом представит народу закованными в цепи и с кляпами во рту. Один их вид скорее всего вызовет бурю негодования. Уайлин объяснит, как задержал их, когда они пытались спасти принцессу. У судей не останется иного выбора, кроме как осудить Аристу и передать ему трон.
Возможно, придется отражать нападение Алрика, но с этим уже ничего не поделаешь. Брага был уверен в своей победе. Некоторые из наиболее недовольных лордов восточных земель уже согласились присоединиться к нему сразу после коронации. Он собирался провести ее по завершении суда и после казни Аристы. Уже на следующий день все королевство будет в его руках. Алрик перестанет быть принцем и превратится в изгоя.
— Суд вызывает начальника арсенала Клайна Друэсса, — провозгласил прокурор.
«А вот и еще изобличающие улики», — подумал Брага, разворачивая свиток, который передал ему Уайлин.
На нем не было ни печати, ни герба знатного рода, только простой шнурок. Содержание послания было столь же непритязательным, как и его внешний вид:
