– Твои пехотинцы, Дал, пока в резерве, пусть отдыхают. Думаю, им работка этой ночью еще найдется, – произнес Кобар, а затем обратился к парочке застывших возле него посыльных: – Лучники Сивера на западной стене, арбалетчики Монфа пусть встанут на восточной. Люди Лока и Пирва на севере…возле ворот. Пусть жгут костры и немедленно докладывают о любых мелочах. Передайте интенданту Самелу мой приказ: его бездельники поступают в распоряжение гвер-лейтенанта Антоне. Да, пусть соберет всех поваров и конюхов, нечего мужикам бездельничать, работа у орудий всем найдется.
Когда вестовые скрылись за дверью, а каблуки их сапог отгрохотали по винтовой лестнице, Кобар отошел от подзорной трубы и жестом приказал единственному оставшемуся при нем офицеру, то есть Масото, взглянуть на приближающегося к форту врага. Облаченный в до блеска начищенные доспехи конгар– лейтенант не заставил командира повторять дважды. Он подошел, наклонился, припал лицом к мутному окуляру и тихо, но жестко выругался.
Вражеских кораблей было более двух десятков. Они не плыли, а стояли под спущенными парусами милях в пяти от форта, выстроившись в линию точно посередине реки и находясь не только вне зоны обстрела, но и вне видимости невооруженным глазом. Флотилия в основном состояла из больших военных кораблей, хотя было и несколько невзрачных с виду вспомогательных суденышек, таких же утлых и неповоротливых, как купеческие барки. Флагов на мачтах не было, как, впрочем, и матросов на палубах. Казалось, командующий экспедицией отдал приказ хорошенько выспаться перед предстоящим боем.
– Интересно, кому наш молокосос Альтурий не угодил, что на него такой армадой поперли? – завел крамольную речь комендант, явно не чтивший недавно взошедшего на престол короля.
– Да уж, это не пираты, – согласился с предположением командира Дал. – Морским бродягам подобную эскадру не набрать, в самой крупной их своре кораблей пять, не более, и то не таких. Полноценной войной дело попахивает…
– Угу, – кивнул головой в знак согласия комендант и вернулся от смотрового окна к столу.
– Я вот только понять не могу, чего это они ночи удумали ждать? – высказал свое сомнение Дал и тоже подошел к столу. – Ночью по реке передвигаться труднее, тем более таким махинам. Удмира, конечно, глубока, но только посередине. Здесь точно по курсу идти нужно, один поворот руля вправо иль влево, и сядешь на мель, да и орудия ночью…
– Ошибаешься, они как раз поступили очень умно, – возразил ему командир. – На штурм форта отправятся лишь пара бригов, четыре шхуны и один корвет, они как раз впереди стоят. Остальные будут ждать результата. В темноте управлять кораблем трудно, но и точность наших выстрелов будет небольшой. Не видно ни зги. Костры им жечь, конечно, придется, а нашим ребяткам суждено почти вслепую стрелять…по малюсеньким огонькам. Попробуй тут попади! К тому же нападения стоит ожидать не только с реки. Неспроста, ох неспроста сегодня поутру к нам девица заявилась.
– Думаешь, шпионка?
– Я думаю, – произнес комендант, наливая себе и боевому товарищу вина, – что это не вылазка, не налет, а хорошо продуманная военная операция. Сначала под смехотворным предлогом и с фальшивыми бумагами засылается шпионка. Она не только узнает внутреннее расположение форта, но и травит коней. Все выгоды налицо: и о нас им теперь почти все известно, и к орудиям снаряды трудно подкатывать, да и за помощью не пошлешь…
– Но ведь ты же послал?
– Послал, – кивнул комендант, выпивая кружку залпом, – да только пеших, и проку от этого мало. Когда в Тарвелисе, в замке Лотара, узнают о нападении, от нас и головешки не останется. Думаю, они уже десант высадили, и как только ночь наступит, стоит ждать из леса гостей.
– Но ведь берег слуги Лотара охраняют, они бы дали нам знать…
Конгар-лейтенант осекся под усталым взглядом умных глаз коменданта. Продолжать разговор было бессмысленно, оба ветерана многократно убеждались на собственном опыте, что во время войны между «должен» и «сделал» умещалось несказанное множество различных причин, начиная от легкомысленной беспечности и заканчивая коварным сговором с врагом. Близился закат, а с ним приближалось и начало боя, быть может, последнего в их жизни. Возможно, они уже больше никогда не увидят лучей солнца, начавшего скрываться за горизонтом. Не сговариваясь, оба товарища решили молча насладиться приятным моментом и только затем снова стать командирами обреченного форта.
* * *
Предчувствия, как и предсказания оракулов, порою обманывают, порою нет, но никогда не дают четкого ответа, а что, собственно, произойдет. Ночь опустилась над фортом, ночь, ставшая ужасным продолжением, казалось бы, вполне сносного дня. Естественно, никто не спал, лишь чуточку кемарили разместившиеся в казарме пехотинцы Масото. Лучники на стенах жгли костры и с тревогой вглядывались в царившую внизу темноту, прислушивались к каждому шороху и даже переговаривались шепотом, боясь пропустить тот момент, когда к стенам подкрадется враг. Немного утешало служивых лишь то, что тусклый свет луны был настолько слаб, что враг, сколь бы зорок и опытен он ни был, тоже должен был зажечь факелы, а иначе ему не приблизиться к крепостной стене, не пробраться через ров, заполненный водой и утыканный острыми кольями. Ночь немного уравняла шансы сторон, хотя нападающий всегда в выигрыше, поскольку только ему решать, когда пойти на штурм, где и какую тактику применить.
– Эй, Силб, я думаю, мне кажется, я что-то слышал, – дрожащим голосом прошептал молодой лучник, перегнувшись через стену и пытаясь осветить факелом грязную воду рва.
– Ох, когда ж ты думать-то, дурак, прекратишь, – недовольно покачал головой другой лучник, изрядно уставший от странной манеры говорить веснушчатого паренька.
Новобранец был родом из дальних земель, вырос в северной части королевства и поэтому изъяснялся порой весьма странно. Его чудаковатый говор часто смешил солдат, но в эту ночь служивым было не до веселья, и то, что обычно вызывало лишь улыбки на лицах и несколько колких, но, по большому счету, безобидных шуточек, теперь ужасно бесило.
– Эй, Силб, там вода пузырьками шевелится, кочевряжится вся аки в поварском котелке над огнем, – продолжал донимать старшего товарища паренек.
– Коли щас пасть не закроешь, я так над тобой покочевряжусь, что век вспоминать будешь! – огрызнулся в ответ солдат.
Ни Силб, к которому обращался юноша, ни стоявшие рядом стрелки не восприняли слова новичка всерьез, а зря, очень зря…Перегнувшийся через стену лучник вдруг выронил факел, задергался и, интенсивно размахивая в воздухе ногами, полетел вниз, в находившийся под стеною ров. Только это обстоятельство заставило стрелков насторожиться и натянуть тетиву луков. Первым к зубцам подошел Силб, он приблизился тихо, на цыпочках, и держа наготове меч, однако осторожность его не спасла. Что-то тонкое, быстрое, проворное, как змея, выскользнуло из темноты и обвилось вокруг горла солдата. Оно душило его и не позволяло издать крик. Ветеран пытался ударить мечом, но вдруг рука перестала слушаться, а сам он полетел вниз, точнее, это ему показалось в последний миг перед тем, как мир померк. Ведь отправилось в ров не все его тело, а лишь голова, так быстро отделенная от шеи, что сознание прекратило воспринимать окружающее не сразу, а через пару секунд.
