— Граф Колмир, — неохотно ответил я.
— И что же это за поединок такой? — недоумевающе спросил Фориэль. — Все живы, никто не ранен. Я уже не говорю о дружеской пирушке, недопустимой между оскорбленными сторонами.
— Ну, ты и кровожаден, посланник! — осуждающе покачал головой барон. — Вот уж точно. Будь поединок с тобой, он бы так не закончился.
— Мы просто проверили умение владеть оружием, не имея в виду калечить, а уж тем более, убивать друг друга, — счел нужным разъяснить граф. — Таких бойцов, как мы, нельзя губить в таких нелепых ситуациях.
— Согласен, — кивнул посланник. — А как я теперь доставлю к себе лорда Семенэля? Вряд ли лорд Владиэль (укоризненный взгляд в мою сторону) сможет мне в этом помочь.
— Очень просто! — энергично вмешался Кетван. — Хрончик!
Оруженосец быстро подвел Ориса к пню, за которым притаился Сема, и сноровисто оторвал моего друга от любимого дерева. Несколькими движениями, которые свидетельствовали о большом опыте в подобного рода делах, Хрончик принайтовал благородного лорда Семенэля к седлу.
— Он всегда так доставляет меня домой после заседаний нашего ордена, — таинственно прошептал мне кавалер Кетван.
У-у-у! Вот и наступила самая нелюбимая мною часть программы — расплата за хорошо проведенное время. Похмелье, или, как говорят в народе — «бодун». Интересно, а как говорят в местном народе? Или нет. Не интересно! Голова реагирует сильной болью на каждое резкое движение. Впрочем, и на не резкое движение, тоже. Глаза категорически не хотят смотреть на этот мир. На другие миры, кстати, тоже не хотят.
Я застонал, героическим усилием, все-таки распахнув глаза. Ну, распахнув — это сильно сказано. Ладно, едва их приоткрыв, попытался осмотреться. Почти сразу наткнулся на взгляд эльфийских очей. Мутный, кстати, взгляд. Сема, морщась, восседал на кресле в моей комнате, не сводя с меня осуждающего взора.
— Сколько раз я зарекался пить с тобой, — услышал я непременную фразу в таких ситуациях. — Я думал, что хоть здесь-то ты будешь сдержаннее.
— Кто бы говорил о сдержанности! — прокряхтел я, принимая сидячее положение и расплачиваясь за это очередной порцией головной боли. — Я уж, во всяком случае, помню, что и как было во время того, как.
— А что было? — подозрительно спросил Сема.
— Всякие извращения с твоей стороны были, — сердито ответил я.
— Какие извращения? Что ты несешь? — возмутился Семен.
— Как это, какие? А страстные объятия с пнем, это что, по-твоему? Я не присматривался, но не исключено, что вы даже целовались.
Тут уж Семен зашипел, как раскаленная сковородка, на которую разбили первое яйцо из яичницы-глазуньи.
— Вот за это, я не буду распространять на тебя излечивающее заклинание. Ходи с больной головой, раз уж ты так шутишь.
— Испугал, — скривился я в ответ. — Я сейчас мотнусь в ближайший кабак и подлечусь. А потом настанет момент моей страшной мести!
Я постарался подобрать самую подлую улыбку из своего богатого арсенала и натянуть ее на морду лица. Видимо меня таки страшно перекосило. Потому, что Сема обеспокоено дернулся и поспешно заговорил:
— Ладно-ладно! Подлечу и тебя. Ты уж побереги свое здоровье. Не надо сегодня больше никуда ходить.
— Ты заканчивай разговоры и давай лечи, — хмуро попросил я.
— Сейчас. Только вспомню ключевые слова, — пообещал Семен и попытался воздеть глаза к потолку.
Не получилось. Сема застонал, обхватив голову руками.
Именно в этот момент в комнате (без стука, между прочим) появился Фориэль.
— Ага! Позор нашего народа. Страдаете! — грозно заговорил он.
— Мы страдаем не от позора, — проинформировал его я. — Нам до позора пока нет никакого дела. Нам бы головную боль снять. Ты уж сделай одолжение, а там, глядишь, и до позора дойдем.
Фориэль с некоторым отвращением посмотрел на меня. Видимо он готовил блестящую, изобличающую, посрамляющую и уничтожающую речь, а я ему всю подготовку свел насмарку. Но главное он понял. Все равно, в таком состоянии, его старания до нас не дойдут. Тяжело и демонстративно вздохнув, Фориэль сделал несколько плавных пассов в нашу сторону и прошептал какое-то слово.
— Учись студент! — облегченно сказал я Семену, испытывая наслаждение совершенно здорового человека.
— Как ты его назвал? — заинтересовался посланник.
— Студент. А что тут такого? У вас что, студентов нет?
— Сначала, я хотел бы разобраться, что это такое, и не оскорбительно ли это для Семенэля.
— Не оскорбительно, — пояснил Сема. — Это у нас так называют молодых людей, которым основного образования оказалось недостаточно, и они проходят дополнительное.
— Академусы? — повернулся к Семену Фориэль.
— Что-то, вроде этого.
— Итак. Вы сейчас уже нормально себя чувствуете?
Дождавшись наших горячих заверений, что таки да, мы себя чувствуем очень даже нормально, Фориэль удовлетворенно кивнул и разразился прочувственной речью. На нас обрушился поток слов, выражений и характеристик. Нам пришлось выслушать немало образных сравнений и эпитетов в наш адрес.
Не знаю, как Семен, но я слушал эту речь зачаровано.
Закончил Фориэль патетическим взмахом руки и вопросом:
— Какого демона вам не сиделось в лесу? Зачем вас принесло сюда, на мою голову?
— Вот! — наставительно поднял палец я. — Вот она, главная мысль! Что мы здесь делаем?
— Как это что? — поднял голову Сема. — Знакомимся с миром.
— И все? — подозрительно спросил Фориэль.
— Нет не все! — рассердился я. — Еще мы ищем Катрину.
— Какую Катрину? — растеряно уставился на меня посланник.
— Девушку моей мечты, наверное, — отозвался я.
Пришлось поведать историю нашей встречи этому ушастому. Тот долго переваривал эту историю, потом выдал вердикт:
— Тут таких девушек нет! Да и так смело, никто из женщин себя не ведет.
— Ага! Ты вчера был занят беседой с королем, а то бы ты увидел, как смело ведут себя некоторые из женщин, — не выдержал я.
— Надеюсь, обошлось без эксцессов, — встревожился Фориэль.
— Обошлось. Благодаря мне, — скромно похвастался я. — Я вовремя заметил и пресек.
— Молодец! — с чувством сказал Фориэль.
— Да, — согласился я. — Тут просто этот поединок подкатил, мне нужен был секундант.
Раздался стон со стороны посланника.
— Ну, зачем тебе нужно было вызывать графа на поединок? — страдающим голосом вопросил он.
— Я вызывал?! — настала моя очередь возмущаться. — Это он вызвал. Мне просто деваться некуда было. Впрочем, я и не хотел никуда деваться. Как раз такое настроение было. А все из-за вас, между прочим.
