«Золотая Сказка».
— На Плане Исгард стоит Золотой Зал, где пируют Чувствующие, страдающие чревоугодием. Они вкушают эти страсти всей своей сущностью, не осознавая, что двери зала никогда не открываются и нет пути назад в Зал Народных Гуляний. Они — непринятые Чувствующие, которые не верят искренне в идеалы фракции, но стремятся к удовольствиям ради самих удовольствий. Интересно, являются ли истинными пленниками те, кто не осознают себя таковыми?
«Жених Леди».
— Эта история о женихе Леди Боли, одном из многих, сменившихся за годы. Он был молодым человеком, почитающим Госпожу Сигила. Он видел ее везде, в каждом уголке ее города. Он слышал шелест ее одеяний, звон ее клинков, и испытывал невероятное томление. Он надеялся, что если будет поклоняться ей, то сможет увидеть ее... потому и поклонялся.
Он был найден мертвым на окровавленных ступенях собственного дома, страшные колотые раны покрывали все его тело... но глаза были широко раскрыты, а на губах сияла счастливая улыбка.
«История без названия».
— Жил- был человек, испытавший самое прекрасное во Вселенной. Он собирался передать свои ощущения одному из камней чувств в Зале Народных Гуляний — магических устройств, хранящих ощущения и воспоминания вечно и дающих возможность разделить их остальным.
Он тогда он подумал: не потратит ли зря свои ощущения? Потому он и сохранил их для себя и старел, помня о них. Но с возрастом память его стала слабой и ненадежной, и он не помнил больше красоты пережитого.
«Казнь».
— Когда-то убийца наводил страх на улицы Сигила, и звали этого злого человека Коссакс. От демонессы - матери ему досталась удивительная способность: любой, кто нападал на него, желая причинить вред, умирал сам. Он наслаждался этим благословением, начиная сражения и убивая всех, кто стоял у него на пути.
Однажды, когда он бродил в поисках жертвы, члены Гармониума поймали его в сети и доставили Законникам. Приговор был скор и окончателен, но Коссакс смеялся над судьями, зная, что никто из них не сможет ранить его и сохранить свою жизнь. В последний день суда он был признан виновным и приговорен к смерти.
Приговор Коссаксу, оглашенный Законниками, был следующим: «Заточение на 90 дней, в течение которых ты расстанешься с жизнью, будет признан мертвым, но тело твое будет захоронено лишь тогда, когда исчезнут последние признаки жизни». Коссакс рассмеялся и предложил судьям попробовать причинить ему вред, но те лишь молчали.
Милостивые Убийцы отвели Коссакса в тюрьму и бросили в темную, пустую камеру. Там не было ни циновки, ни света, а единственным выходом служила стальная решетка на потолке.
Опустив его в келью, Милостивый Убийца сказал ему:
— В углу камеры ты найдешь кубок. В нем — яд. Смерть твоя будет быстрой.
— Вы что, не собираетесь казнить меня? — зарычал Коссакс на стражника.
— Никто в Сигиле и пальцем не коснется тебя с намерением причинить вред, — отвечал Милостивый Убийца.
— Плевал я на вашу трусость! — расхохотался Коссакс, нащупал во тьме кубок, и разбил о стену. Яд попал на стены и стек вниз, впитавшись в землю. — Давайте, попробуйте убить меня!
Но ответа из- за решетки не было. Лишь тогда Коссакс заметил, что в келье нет циновки. И света нет. Нет воды и питья. Остались лишь осколки кубка, в котором не было больше яда. И тогда впервые Коссакс ощутил ледяное прикосновение смерти.
Через 90 дней решетку открыли и подняли наверх окостеневшее тело Коссакса. Жизнь оставила его, и казнь свершилась.
У меня закончились истории, но я спросил у Морти, быть может, у него есть какие- нибудь.
— У меня? — поразился он. — С чего это я буду рассказывать?
Я попросил его просто рассказать и не возмущаться, и он согласился.
— Старик в одиночестве сидел на темном пути. Он не был уверен, в каком направлении стоит двигаться, да и вовсе забыл, куда шел и кто он такой. Он присел, чтобы дать отдых своим уставшим ногам, когда перед ним появилась старушка. Она улыбнулась беззубой улыбкой и прокаркала:
— Твое третье желание. Давай, говори!
— Третье желание? — поразился старик. — Как может быть третье, если еще первого и второго не было?
— Два желания ты уже истратил, — сказала ведьма, — но вторым твоим желанием было вернуть все на круги своя в таком виде, как это было до первого желания. Поэтому ты ничего и не помнишь, потому что все стало так, как было до начала исполнения твоих желаний. — Она расхохоталась, глядя на струхнувшего старца. — Итак, у тебя осталось лишь одно желание.
— Хорошо, — сказал старик. — Я, конечно, в эту не верю, но если пожелаю, большого вреда не будет. Я желаю знать, кто я такой.
— Забавно, — сказала старуха, удовлетворив его желание и навсегда исчезнув. — Таким же было и твое первое желание.
Ивес рассказала мне «Игру демонов».
— Демон иногда бродил по землям одного из миров Первичного Материального Плана в обличье дружелюбного старца. Однажды в лесу он набрел на охотников.
— Что вы делаете? — спросил демон. Охотники ему ответили, и демон кивнул: — Я никогда раньше не был на охоте.
Охотники предложили старику присоединиться к ним, и вскоре отряд добрался до поляны, на которой паслись несколько оленей. У охотников были арбалеты, но они не начали стрелять, и демон поинтересовался, почему.
— Они безоружны, — рассмеялись охотники, поглаживая свои арбалеты. — Мы не охотимся на дичь, которая не может защитить себя. В конце концов, какое в этом удовольствие?
Демон кивнул, услышав это, и тут же сотворил врата, через которые прошли трое его сородичей. Охотники долго от них убегали, но были пойманы и съедены.
Теперь я попросил Дак'кона поделиться историей. Он медленно кивнул:
— Я расскажу историю под названием «Утонувшая Ач'али».
Дак'кон поведал об Ач'али, глупой мифической гитзераи, затерявшейся в хаосе Лимбо. Обычно гитзераи могут с помощью концентрации разума сформировать из окружающего их хаоса небольшую среду, пригодную для обитания. Однако Ач'али задавала так много разных и бессмысленных вопросов, пытаясь вернуться домой, что ее островок материи растворился и она утонула.
Ивес улыбнулась:
