Возглавлял странное шествие моложавый высокий орк, уже успевший нарастить мышц, но всё ещё остававшийся стройным и подвижным. На правом плече выделялся ещё свежий, покрытый кровью, рубец — хоть рана и покрылась запекшейся кровью, но наверняка доставляла хозяину немало страданий. Чёрные, как смоль, волосы парня убраны на макушке в высокий хвост, лицо решительное, не лишённое благородных черт. В здоровой руке орк держал меч, оружие, запрещённое к ношению в Орде, как оскверняющее память предков. Издревле мечи не жаловались степными народами, так же как и их основные владельцы — люди. За ношение меча в орде могли высечь или просто намять бока, но, похоже, идущие вместе с носителем меча, орки, разделяли бунтарские взгляды на обычаи и в частности на оружие, раз до сих пор не задали парню жару.
Толпа остановилась в двадцати шагах от вождя, а молодой орк с мечом прошёл ещё немного в одиночестве и только после этого замер. Некоторое время он пристально смотрел на хана: взгляд холоден, и если от толпы исходила явственная агрессия, то именно от этого парня шло мощное спокойствие, будто он ни о чём не волновался, а пришёл сюда, чтобы взять своё, причём настолько своё, что даже у хана не должно возникнуть желания оспорить право собственности. Всего раз он стрельнул глазами в сторону связанного мага, взгляд выдал недовольство.
Рондор принял вызов и вступил в безмолвную борьбу взглядов, а вместе с ним и Лобастый, и шаман, и орки постарше, что стояли за ханом.
— Чего тебе? — Рондору надоели переглядки, он говорил тихо и будто бы безразлично.
Парень медленно поднял меч и направил кончик лезвия в лицо Рондору.
— Я Кор-Аман, верный сын Орды, вызываю тебя на бой! — прямо выпалил юноша.
— По какому праву? — губы Рондора медленно расползались в стороны, хотелось рассмеяться, но сдерживался. — Неужели ты считаешь, что хан будет тратить силы на грызню с каждым щенком, возомнившим себя пупом степей и потерявшим последние капли уважения?
Первыми же словами Рондор хотел поставить сосунка на место, но на парня они подействовали так же, как подействовала бы отравленная ядом игла на гранитную стену. Решимости во взгляде юных глаз не убавилось.
— Не тебе упрекать меня в отсутствии уважения, хан, — меч по-прежнему смотрел в лицо Рондора, а парень, после услышанного, даже не думал переходить на повышенный тон. — Из уважения к тебе, к твоему титулу — я и мои братья участвовали в этой бессмысленной бойне, из уважения к традициям, я ждал этого дня две луны, пока ты входил в права хана, хотя мог бы вызвать на бой в любой момент. Уважение и только, удерживало меня на поводке.
— Только не говори, что твоё уважение спасло мне жизнь, — поморщился Рондор, парень оказался не так прост, разбить его с ходу не вышло, а теперь уже и подкопаться не к чему. Неужто наметился занять ханский трон? — Назови мне хоть одну причину, по которой я должен согласиться на бой? В моём праве тебя казнить за дерзость. Чтобы вызвать хана на бой нужно иметь вескую причину.
— Причина есть, — не замедлил с ответом юноша. — Ты ворвался с бандитами в Залы Вождей и вероломно убил моего отца, хана Бругу. Ты не вызвал его на бой, как того велит традиция, а просто взял Залы штурмом и перерезал всех, кто там был. Ты убил множество неповинных орков, пока шёл к цели. С тем же успехом к нам мог явиться король Исселбар, переубивать всех и объявить себя ханом Орды. Ты не достоин править нашим народом, и это первая причина, по которой ты должен сражаться со мной. Но тех, кто не согласен с твоими действиями много и сражаться со всеми глупо. Потому в силу вступает вторая причина, которая для меня — первооснова всей затеи, и причина эта — месть. Ты убил моего отца, убил не по законам чести, а подло и даже не своими руками. И мне противно слышать от тебя об уважении.
— Ты чего о себе возомнил, сопляк!? — взревел Лобастый, порываясь влезть в драку, но сдерживаемый за руку шаманом. — Тоже мне, обездоленная овечка. Убили папочку, и он пошёл мстить! Вытри сопли, а потом приходи!
Залитое кровью лицо тролля выглядело поистине ужасно, даже молодняк, пришедший с Кором, отшатнулся при виде рвущегося с цепи «демона». Рондор опустил глаза в землю, выражая тем самым крайнюю озадаченность. Его, Хана, упрекнули в бесчестии, в том, чем он сам упрекал врагов направо и налево, а самое паршивое то, что парень прав. Раскаяния Рондор не чувствовал, скорее гнев, что кто-то вновь встал на пути, что он не нашёл этого мальчишку когда ещё была возможность. Но сильнее всего бесила сложившаяся ситуация: от боя не отвертеться, воинов при нём мало, а при сыне бывшего Хана — много. Вряд ли парень владеет оружием лучше, чем он сам и уж точно он не обладает большей силой, но вот ловкость и выносливость могут сыграть свою роль. А ещё этот поганый меч. Рондор ни разу не сражался с мечниками. Даже сегодня, выходя против вооружённого молотом короля людей, он чувствовал, что не знает, как подступиться. Толи дело противник с топором.
Взгляд опустился ещё ниже и наткнулся на нечто инородное, прицепившееся к лицу, сначала Рондор подумал, что это кусок запёкшейся крови, но присмотревшись, убедился, что это не так. На нижней губе, наподобие усов шаман прилепил, останавливающий кровь, листик, и великий хан весь серьёзный разговор сидел с листиком под носом.
Зло зыркнув на шамана, Рондор сорвал лист и поднялся. Кор-Аман поднял меч вслед за ханом, лезвие неотрывно метило в переносицу.
— Хорошо, малыш. Значит, заговорили о чести. Причины твои достаточно веские, чтобы не отказывать в поединке. Так и быть, вызов принят. Сразимся, как только осядем в ближайшем людском поселении. Отдохнём, залижем раны и будем драться на равных, по всем законам предков, — мысли о том, как убить паренька до этого момента уже судорожно бились друг с другом за право существования.
— Нет, хан. Драться мы будем здесь и сейчас. Ждать дольше — не вижу смысла.
— Драться здесь и сейчас мы не будем, — в тон оппоненту стоял на своём Рондор. — Ты же сам говорил о чести, а драться с раненым бесчестно.
— Ранены и ты, и я, — Кор подставил на обозрение рану на плече. — Всё честно. Я сражался два дня почти без передышки и естественно без сна, ты же сидел в лагере. У тебя преимущество, и это цена моего уважения к старшему. И упреждая все твои возражения, — опередил Кор, открывшего было рот хана, — привожу тебе третью причину, по которой ты будешь драться.
Парень обернулся к соратникам и обвёл их рукой, затем вновь взглянул на хана.
— Иначе ты умрёшь так же бесчестно, как убивал сам. Только вместе с тобой умрут и твои друзья.
Рондор скрипнул зубами. Лобастый, брызгая слюной, сорвался с места.
