Торет выхватил из стойки дагу и одним прыжком оказался возле Сапфиры. Прежде чем женщина успела отпрянуть, он грубо схватил ее за горло и ткнул острие кинжала ей под подбородок.
Чейн был, мягко говоря, потрясен. Какой приятный сюрприз! До сих пор он ни разу не видел, чтобы Торет прикоснулся к Сапфире иначе, чем, так сказать, в порыве страсти.
— Мы с тобой об этом уже говорили, — прошипел Торет сквозь зубы. — Я тебя сотворил, я тебя и уничтожу, ясно? Не смей больше так меня называть. Никогда. Поняла?
Широко раскрытыми глазами Сапфира смотрела, как по лезвию даги ползет капля ее темной крови.
Лицо женщины исказил такой неприкрытый ужас, что Чейн испытал острое, ни с чем не сравнимое наслаждение. Все-таки этот вечер, несмотря ни на что, удался! Белобрысая стервочка невзначай ляпнула кое-что, достойное внимания.
Крысеныш.
Что бы ни значило это слово, оно сверх всякой меры разъярило Торета, и одно это уже стоило запомнить.
— И-извини, Торет… извини… — с трудом пролепетала Сапфира. — Пойдем куда захочешь… куда скажешь, туда и пойдем… извини…
Торет опустил дагу и медленно разжал пальцы, отпустив ее горло. В его коричневых глазах мелькнул нешуточный испуг, — должно быть, он только сейчас осознал, как дорого ему придется потом заплатить за эту вспышку. А что придется — в этом Чейн не сомневался.
Чейн не без труда подавил разочарованный вздох. До чего же они все-таки предсказуемы, эти двое… Вот скука-то!
— Ничего страшного, дорогая, — сказал Торет на удивление спокойно — словно и не был только что вне себя от бешенства. — Мы не можем пока что поехать в «Рябиновую рощу», но зато мы давно не бывали в «Атласном троне».
Сапфира тотчас просияла, разом позабыв и кинжал, и угрозы.
— Так мы поедем в «Атласный трон»? Это просто… великолепно!
Чейн внутренне застонал. Она и впрямь выучила новое слово! Переодевшись, прихватив перчатки и длинный плащ, он обреченно отправился за наемной каретой.
В давние времена, когда в Белашкии только-только воцарился первый монарх, нынешняя столица была обыкновенным замком. Со временем деревни, окружавшие замок, разрослись в городки, а потом и вовсе слились в один большой город. Город продолжал расти, и для защиты его возводились все новые крепостные стены. Сейчас в столице было три кольца стен, которые располагались примерно на одинаковом расстоянии от замка. Большинство банков, учреждений, богатых особняков и заведений высшего разряда находились во внутреннем, наиболее защищенном круге Белы. Хотя были в городе и торговые улицы, которые тянулись от центра Белы к самому порту — как, например, Портовая улица, — но чем дальше от замка размещался магазин, банк или трактир, тем ниже был его социальный статус.
Ночной воздух был пронизан редким в этих краях прохладным ветром с суши, который снес в море вездесущие запахи дерева, смолы и рыбы. Очень скоро карета остановилась возле «Атласного трона». Торет помог Сапфире выйти, а Чейн между тем расплатился с кучером.
Хотя вдоль улицы через каждые тридцать шагов ярко пылали фонари, ночь оставалась восхитительно темной. Чейн в своем длинном плаще, из-под которого виден был кончик меча, исполнял роль телохранителя, Торет и Сапфира разыгрывали из себя богатую парочку.
Карета укатила прочь, и Сапфира уверенно вошла в трактир, а Торет и Чейн, как всегда, остались ждать ее на улице. Чейн стоял в глубокой тени, скрестив руки на груди. Он редко заговаривал с Торетом первым. Глядя вслед Сапфире, Торет выразительно вздохнул.
— Правда же, она прекрасна? — пробормотал он.
— Да, хозяин, — ровным голосом отозвался Чейн.
Прошло совсем немного времени, и Сапфира выпорхнула из «Атласного трона» в обществе молодой, явно супружеской пары. То, что одной из будущих жертв оказалась женщина, немало удивило Чейна — обычно Сапфира приводила с собой исключительно пьяных мужчин, как правило, бездельников, жаждущих повращаться в аристократическом обществе. Впрочем, во всех других отношениях спутники Сапфиры были самыми обыкновенными зажиточными купцами.
— А вот и мои друзья! — воскликнула Сапфира, обращаясь к своим новым знакомцам. — Я же говорила вам, что они вот-вот придут.
Она представила своих спутников: мужчину звали Симашк, женщину — Луиза. Торет пожал руку Симашку и в светских выражениях приветствовал его подругу.
— Симашк — сын одного Стравинского винодела и приехал в столицу по разным торговым делам, — продолжала Сапфира. — У них с Луизой нет в Беле ни единой знакомой души, вот я и вызвалась показать им, как у нас в городе развлекаются по ночам. Хорошо, что вы так быстро пришли, — поможете мне занять наших новых друзей.
Чейн исподтишка пристально разглядывал женщину — лет двадцати с небольшим, светлокожая, с густыми темными волосами, которые прихотливо выбивались из-под красной бархатной шапочки. Жгучий голод охватил его вдруг с такой силой, что он даже удивился. Всегдашние мысли, полные ядовитого презрения, отступили, и сейчас он мог думать только о Луизе — о том, как исказится ужасом это прекрасное лицо, когда его клыки погрузятся в ее теплое нежное горло. Даже и сейчас Чейн ощутил, как во рту удлиняются острые клыки, и ему пришлось тайком сглотнуть слюну.
Редко, очень редко Чейн забывал о своем рабском состоянии, и случалось это, лишь когда он охотился.
Торет между тем приветливо улыбнулся Симашку.
— Идемте, идемте, — добродушно проговорил он. — Тут дальше по улице есть другой трактир, гораздо лучше этого — он называется «Рябиновая роща». Кормят там превосходно, а уж вино лучшее во всей округе. Кстати, — прибавил он с таким видом, словно его только что осенила эта идея, — ты мог бы потолковать с ними насчет выгодной сделки.
Развязное дружелюбие Торета помогло молодой паре справиться с неизбежным при знакомстве смущением. Вся компания неспешным шагом двинулась по улице, то и дело минуя других любителей поздних прогулок. Один раз им даже повстречался городской стражник; его приветствовали сдержанным кивком, и он так же сдержанно кивнул в ответ.
Чейн помалкивал, предоставив Торету и Сапфире вволю болтать с Симашком и Луизой. Занятые разговором, молодые супруги не заметили, как вся компания свернула на дорогу, которая под уклон вела по ту сторону крепостной стены, в купеческий квартал. Места здесь были обветшавшие, глухие, и после наступления ночи здесь, как правило, становилось совершенно безлюдно. Чейн начал уже позевывать от скуки, когда Симашк вдруг резко остановился и огляделся, лишь сейчас сообразив, что уличные фонари и ярко горящие окна остались позади, а здесь их окружают только темнота и безлюдье.
— Мы что же, прошли мимо «Рябиновой рощи»? — озабоченно спросил он. — Заблудились, наверное, или…
Без единого слова Торет схватил его и со всей силы швырнул на побеленную стену давно закрытой лавки.
Чейн давно уже перестал удивляться тому, как силен и проворен его худосочный хозяин. Торет оскалился, обнажив длинные клыки, дохнул в лицо Симашку… и отпустил его.
— Беги! — прошипел он.
Торет крайне редко играл со своей добычей. Чейн как раз предпочитал позабавиться с жертвой, но с пониманием относился к тому, что Торет заботится о соблюдении тайны. Большинство Детей Ночи могли стереть или изменить воспоминания смертных, а потому обычно оставляли свою добычу живой, но совершенно не помнящей, что случилось. Иные вампиры были способны и на большее, но вот Чейн и Сапфира могли разве что затуманить память смертного о происшедшем.
Сегодня ночью Торет повел себя совершенно иначе. Чейн мысленно возликовал, предвкушая краткую передышку от тягостного рабского бытия, и ощущение недолгой свободы омыло его теплой волной.
Симашк бросился было к Луизе, но Сапфира смеясь заступила ему дорогу.
— Не сюда, — сказала она и ткнула пальцем в темный проулок. — Вон туда. — И снова тихо засмеялась, показав клыки.
Симашк бросился бежать. Луиза потрясенно вскрикнула, глядя, как ее супруг растворился в темноте, и попятилась на середину улицы.
