— Ваш муж вместе с сыном пару часов назад собирались за реку, — ответила Кухарка. — Возможно, они еще не вернулись или же они уже в конюшни.
— За реку, — мурашки пробежали по спине хозяйки трактира от нехорошего предчувствия. — Я поняла, спасибо.
Выйдя с кухни Альта сдерживала себя из последних сил, чтоб вновь, словно бешеная, не побежать по залу к входной двери. Лишь оказавшись на улице, она ускорила шаг, чтобы как можно быстрее оказаться в конюшни и задать Мавиусу, который, как подсказывало ей сердце, скорее всего был там, тот единственный вопрос, который сейчас жужжал у неё в голове. Предчувствие жены и матери не подвело, когда Альта зашла за угол трактира, то увидела, как её мальчики выходят из стойла Цветочка. Первым застывшую на углу Альту заметил Шэн, затем он толкнул отца в плечо и тот тоже подняв голову уставился на неё. Лицо и руки обоих мужчин были перемазаны землей, а волосы были мокрыми от пота. Что сын, что муж, при встрече с ней глазами, тут же отводили свой взгляд куда-то в сторону. Если до этого она могла лишь догадываться и надеяться, что не права, то сейчас ей уже ничего не нужно было объяснять или придумывать для неё нелепые отговорки, она и так всё поняла.
Мавиус положил сыну руку на плечо, что-то быстро сказал ему у самого уха и подтолкнул его вперед. Шэн быстро прошел мимо матери, так и не подняв на неё глаза, а глава семейства оставался стоять на месте. Когда Альта услышала заветный колокольчик, висевший над входной дверью, она сделал неуверенный шаг в сторону мужа, затем ещё один, ещё, и вот она уже стояла почти в плотную к нему и смотрела в его серьезные, но в то же время печальные глаза.
— Вы были на кладбище, — после неловкого молчания заговорила Альта немого сдавленным голосом. — Значит тот мужчина…
— Он умер под утро так и придя в сознание, — спокойно ответил Мавиус. — Я хотел похоронить его раньше, до того, как ты проснешься, но внизу уже собрались люди, и выносить труп, когда все завтракают, я посчитал не очень правильным.
— Ты поэтому меня не разбудил? — Альта обняла мужа и прижалась головой к его груди.
— Ты вчера слишком много натерпелась, — ответил он едва слышным шепотом. — Тебе был нужен отдых.
Альта ещё сильнее прижалась к мужу, он же в свою очередь приобнял её и зарылся носом в её черные и густые волосы, которые всё еще были не уложены и походили на воронье гнездо. Альта не знала, сколько они так стояли, но ей было всё равно, она просто хотела обнимать того, кого любила, чувствовать его тепло, его заботу и нежность.
— Вы его сожгли? — неожиданно для самой себя спросила Альта.
— Нет, — ответил Мавиус, — похоронили. В дальней части кладбища, почти на границе.
— Понятно, — ответила Альта и тяжело вздохнула. — Туда почти никто не ходит… а значит…
— Пойдем в трактир, — хозяйка трактира подняла глаза на мужа и увидела на его лице легкую улыбку. — Я со вчерашнего вечера ничего не ел.
— Правда? Тогда и вправду стоит вернуться. — Альта попыталась улыбнуться, но получилось крайне вымученно.
Обвив руку мужа, она пошла в след за ним, но не успели они подойти к двери, как в трактире послышался чей-то недовольный повышенный тон, а через секунду из двери вначале вышли Пельст и Лори, неся в руках кожаные сумки, а вслед за ними вышли и их хозяева. Первой, задрав подбородок, вышла Негушта, она и так выглядела крайне недовольно, но, когда её взгляд упал на Альту, её губы сжались почти в невидимую линию, а в глазах читалось призрение. Вслед за матерью вышел Отрон, он выглядел крайней расстроенным и даже чуточку смущенным, последним трактир покинул глава семейства, лицо которого было красным. Заркан в отличие от жены, не выглядел недовольным, он был зол, глаза горели, а ноздри раздувались, словно меха в кузне.
— Я конечно знал, что это заведение не отвечает никаким нормам приличия, — Заркан старался говорить спокойно, но гнев и злоба, которые в нём кипели, все равно прорывались, — но, чтобы приводить в своё же заведения больного красной драконицей, — он глубоко вдохнул носом, от чего его тело пробила мелкая дрожь. — Я направляюсь к барону ваших земель, он должен знать, что на его земле свирепствует такая страшная болезнь.
— Для начала я попрошу вас не оскорблять то место, которое пусть и короткое время, но было для вас домом, — Заркан уже собирался уйти в сторону конюшни, но путь ему преградил Мавиус, вырвавшийся из рук своей жены. — А затем, я хотел бы потребовать объяснений вашему поведению.
— Домом, — с насмешкой протянул глава семейства Толиманов, — потребовать, — после этого он рассмеялся и даже в этом, казалось бы, простом выражение чувств, чувствовалось надменность. — Я прощу вашу дерзость и даже пропущу мимо ушей то, каким тоном вы со мной говорите, — лицо Заркана стало серьезным, а глаза жгли неистовым огнём. — Ваш дом, как вы его называете, стал рассадником болезни, очень страшной и заразной. И если бы в моём доме случилось такое, я бы немедленно казнил всех повинных в этом страшном преступление. В вашем случае виновны вы и ваш сын, а значит…
Договорить Толиман не успел, Мавиус, на лице которого проступил злой оскал, которого ранее никто из его семьи и близких не видел, ударил Заркана своим не малым кулаком прямо в челюсть. От удара крепкого мужчины худощавый Толиман отлетел к стене громкой ойкнув, а после стек по ней, держась рукой за то место, куда прилетел кулак. Такой переполох конечно не мог пройти без свидетелей. Глава семейства Толиманов еще сидел возле стены, с лицом полного непонимания и выпученными глазами, а из-за угла уже выбежали Пельст и Лори, а когда увидели, в каком состоянии прибывает их хозяин, застыли на месте и выкатили глаза. Еще через пару секунд открылись двери трактира и из них выглянули лица Шэнтара, Нэлы и Зилимэра. Когда они наконец осознали, что произошло, переводя взгляды с лица Мавиуса на лицо Заркана, все три невольных свидетеля побелели до не мысленного оттенка, а глаза полные ужасы уставились на сидевшего Толимана.
— Ты, — злобно шипел Заркан, кривясь от каждого движения челюсти, — наглый ублюдок. — Толиман попытался встать, но ноги подкосились, и он вновь упал. — Я лично возглавлю солдат, что придут сжигать твое заведение вместе с твоей семью.
— Если ты сможешь от сюда уехать. — огрызнулся Мавиус и вновь занес кулак для удара.
Кулак повис в воздухе, а всё из-за того, что кто-то повис на руке хозяина трактира. Когда Мавиус со злобным оскалом и нешуточным гневом в глазах обернулся, пытаясь понять, кто ему помешал, он увидел Альту, на глаз её были слезы, а лицо было испуганным. Осознание того, что он сделал, пришло к Мавиусу лишь тогда, когда он увидел испуганное лицо своей жены, которая смотрела на него с неподдельным страхом и ужасом в глазах. Он опустил руку и прижал её к себе, уткнув её лицо в свою грудь, так, как она это любила.
— Уходите, — не поворачиваясь бросил хозяин трактира “Светлый дом”, — и больше не возвращайтесь. В этом трактире для вас более не будет свободных комнат.
Заркан вначале выплёвывал угрозы в сторону Мавиуса и Альты, а затем угрозы полетели в сторону Лори и Пельста, которые отойдя от оцепенения, начали поднимать хозяина на ноги.
— Запомните, — зло прорычал Толиман, когда встал на ноги, — это была последняя ошибка в вашей жизни. Ждите гостей.
Затем он, задрав подбородок, пошёл прочь в сторону конюшни, слегка прихрамывая на левую ногу. Когда Альта провожала его взглядом, она заметила, как из-за угла испуганно наблюдает пара детских глаз, которые принадлежали не кому иному, как юному Отрону. Темно-зеленая карета, с гербом на дверце, на котором был изображен сложивший крылья орел на фоне трех дубов, вылетела из-за угла здания и понеслась на восток, подгоняемая Лори, который сидел на козлах и держал поводья, в то время как его товарищ Пельст стоял позади на небольшом порожке и держался за одинокий поручень. Когда карета проезжала мимо хозяев трактира, Альту и Мавиуса обожгло взглядом холодных голубых глаз Негушты, смотревших на них через небольшое окошко в дверце.
