М-м-м! Главное сдержаться и прочувствовать вкус, а не проглотить всё в одно мгновение, как привыкла делать это по пути в офис, запивая ароматным кофе. Быстрый стук в дверь отвлек меня от маленькой радости жизни, а влетевшая Мира поймала мою светлость с поличным. Секунда и эклер падает обратно на подложку, а я лихорадочно ищу верхнюю бумагу, чтобы прикрыть следы своего преступления.
– Госпожа желает чай, – понятливо усмехнулась Мира и вышла из комнаты. А я во второй раз за сегодня изумилась тактичности и благожелательности слуг. Похоже, все знают, что мне нельзя ничего тяжелого для желудка, но потворствуют моим слабостям. Что ж… кстати, а откуда такая диета? Я же не отравлена, просто сильно получила по голове. Жаль, не разбираюсь в медицине, а то задала бы пару вопросов лекарю. Кажется, это господин Фредерик? А тот лысый мужик – Роберт? Надо будет уточнить у Миры.
Я тщательно дожевывала первый эклер, когда снова раздался стук и вошла Мира с чаем. Снова травяной, но в этот раз с мятой. Ладно, тоже неплохо. Подула на горячий напиток и посмотрела на горничную, которая занялась протиркой зеркала. Кажется, краснота с ее лица спала и теперь это просто девочка, уделяющая мне много внимания. Личная горничная? Возможно.
Съев оба эклера, я с сожалением покосилась на крошки. Ну что же я за эгоистка такая? Нужно было поделиться с ребенком хоть кусочком. Вряд ли здесь принято угощать сладкой выпечкой служанок, но она же еще не выросла, наверняка ей тоже хотелось сладостей. Те горничные, которые были в холле, выглядели или ровесницами Гретты, или старше. Мира вообще была единственным подростком, которого я здесь видела, хотя и успела осмотреть совсем немного.
Отметив, что на пальцах остались жирные пятна, я озаботилась помывкой рук. Как назло, нигде по коридору не было видно ванной, а спросить у служанки было слишком подозрительно – во время своей разведки я старалась держать максимально уверенный вид.
Внезапно что-то скрипнуло и я обернулась к Мире, которая… распахнула стену! К счастью, девица стояла спиной ко мне и у меня было время спрятать поглубже свое удивление. Там, где только что была ровная стена, теперь зиял дверной проем, а дверь, по цвету абсолютно идентичная стене, придерживалась служанкой. И никаких стыков, косяков, даже ручки нет! Магия? Я подошла ближе и тихонько выдохнула.
Это была ванная комната, видимо, лично моя. Достаточно просторное помещение имело две чаши, располагающиеся прямо по центру, в полу, наподобие наших бассейнов, но в длину не больше двух метров. Квадратная чаша имела высокие бортики и, подойдя ближе, я увидела, что они компенсируют недостаточную глубину, так что бы в ней можно было сидеть. Вторая чаша была странной формы, гораздо меньше первой и вернее всего напоминала половинку ракушки-жемчужницы, внутри которой располагались пять отверстий по стенкам чаши.
– Госпожа Гретта, желаете принять бурлящую ванну? – протирающая зеркало Мира улыбнулась и в последний раз провела тряпкой по стеклу. Бурлящая ванна? Джакузи, что ли? Ничего себе, стоит попробовать. Кивнув служанке, я повернулась к ней спиной, чтобы расшнуровать платье. Если я не ошибаюсь, до возвращения графа есть еще время, так почему бы не ознакомиться с местным комфортом?
Оставив меня в одной нижней рубашке, Мира ловко взяла с полки глиняный кувшинчик и прислонила его к бортику ванны-ракушки под углом так, что из него тут же потекла вода. Я протерла глаза. Вода быстрым потоком лилась в ванну, а я все никак не могла понять, откуда она взялась в таком количестве. Чудеса, однако. Дальше в ванну были опущены овальные камушки размером с ладонь, которые тут же начали нагреваться, соприкасаясь с водой, отчего в скором времени поверхность начала испускать пар. Служанка споро освободила меня от платья, и я осторожно спустилась в чашу. И-и-и-и-у, горячо! Но быстро расслабляет внезапно ставшее свинцовым тело. А через минуту вода вокруг негромко забурлила, превращаясь в натуральное джакузи. Вау! Очень и очень здорово.
– Госпожа, не желаете ли ваше любимое? – Мира, продолжая улыбаться, потрясла бутылочкой с эфирным маслом розы и после моего кивка открыла крышку, чтобы вылить несколько капель. Но как только розовый аромат поплыл по ванной, лицо служанки тут же позеленело и она уронила пузырек с маслом прямо в воду, зажав рот руками. Я рефлекторно вскочила и чуть не запнулась о бортик, глядя как девчонка борется с рвотными позывами и слезами одновременно
– Унитаз, срочно! – черная каменная чаша, которую я заприметила во время раздевания, по своему строению была похожа на старые школьные клозеты, только без сливного бачка. Решив, что очистительная система полностью построена на магии, я активно подтолкнула Миру к иномирскому сооружению. И вовремя. Едва служанка склонилась над чашей, ее тут же вывернуло. Несколько секунд передышки, во время которой девочка активно хватала ртом воздух, и рвотный позыв повторился, заставляя согнуться бедняжку в приступе недомогания. Зажурчала вода и из под бортиков унитаза полились струи, смывая девичий обед.
– Надо же, какой экспрессивный у тебя организм, – я тяжело выдохнула и заметила, что меня колотит дрожь от холода. Все-таки вода в ванне была горячая, а я тут голая прохлаждаюсь.
– Госпожа, простите, – Мира со слезами протянула мне полотенце. Покачав головой, я подвела ее к раковине умыться и умылась сама. Да уж, и что это было?
– Давно у тебя такая реакция на запах розы?
– Первый раз, госпожа Гретта, клянусь вам, первый раз! – по щекам Миры текли слезы. – Умоляю, простите, что испортила вам воду и туалет! – девочку затрясло в тихой истерике, а я так растерялась, что просто кивнула. Что у нее с нервами? Она же не нарочно, зачем так переживать? Мать моя женщина, если они тут все такие эмоциональные, я застрелюсь.
Выйдя из ванной, я первым делом задернула портьеры. Не хватало только, чтобы с улицы кто-то углядел голую госпожу. Забрав у притихшей служанки свою одежду, я отправила ее передохнуть и выпить воды. Девчонка разнервничалась не на шутку, но спорить не решилась и мышкой выскользнула из моей спальни. Я же, облачившись в нижнюю рубашку и найдя в шкафу пушистый халат, подошла к столу. Наверняка записи были сделаны самой Греттой, так как почерк повторялся от бумажки к бумажке.
