Поставив тяжёлые вёдра так, чтобы лошади могли напиться, Чара обошла фургон. Её знобило, руки похолодели, а в ушах стоял шум. Так страшно ей не было ни разу в жизни: будто мало было оставленного за спиной мертвеца, теперь ещё и это… Аж два ужаса, которые не помещались внутри — убийство и магия. Они рвались наружу.
Толпа вокруг помоста сильно поредела — последнее представление закончилось. Утром они снова тронутся в путь. У Чары сжималось горло от горьких размышлений: стоит ли ей оставаться и дальше с новыми друзьями, не ведавшими, кого приютили под крышей старенького фургона?
Кто-то тихонько подошёл сзади и обнял девочку за плечи.
— Что с тобой, малышка? — ласково спросила Триш, разворачивая Чару к себе лицом. — Тебе нехорошо?
Голос актёрки, усталый после работы, похрипывал, но это не мешало расслышать в нём искреннюю тревогу.
Чара судорожно вздохнула раз, другой, а потом зарыдала, уткнувшись в мягкую грудь женщины, пахнущую потом и, совсем немного, дешёвыми духами. Прижавшись к ней так, как никогда не прижималась к груди матери.
— Я… я… — Она пыталась вытолкнуть страшные слова из непослушного горла. — Я убила человека…
Никто в труппе не сомневался, что девочка попала в беду. Она каждую ночь металась и вскрикивала во сне, ни разу не попыталась рассказать, как очутилась одна на безлюдной дороге, ни разу не вспомнила свой дом или родных. Но здесь не принято было лезть человеку в душу. Триш не сомневалась, что Чара обо всём расскажет. Когда придёт время.
И вот это время пришло. Захлебываясь слезами, торопливо глотая слова, Чара рассказывала ей грустную и наивную историю своего бегства. Триш гладила девочку по голове, по худеньким плечам, заправляла за ухо непослушную лёгкую прядку и слушала, слушала, слушала…
Когда поток слов иссяк, Триш достала пузатую бутыль и кружку. Напиток обжег Чаре горло и заставил закашляться.
— Глотни ещё, малышка. Это позволит тебе сегодня уснуть. А пока послушай-ка Триш. Ты прикончила негодяя под светом Трёх Лун, в единственную ночь, когда Богини собираются вместе. Неужели ты сомневаешься, что твоей рукой водила одна из них, а то и все они разом? То, что они избрали ребёнка для столь тяжёлого дела, конечно, странно, но не нам судить, что было у них на уме. А кони… Что — кони? Актёрка Триш тоже не родилась в фургоне посреди дороги. У меня был дом и была семья. Да только я мечтала бродить по свету. Погляди-ка! Вот она — я, перед тобой, с полной шляпой монет и в окружении верных друзей!
Найдём мы дорогу к Небесным скалам! Это я, Триш, тебе обещаю. И тогда уже ты посмотришь, стоила ли того твоя мечта. Только не смей сомневаться в этом сейчас!
По другую сторону помоста разгорался костёр, отбрасывая тёплые отсветы на усталое и доброе лицо женщины. Чара всхлипнула в последний раз и с удивлением обнаружила, что слёз больше нет. Как нет и горечи, мучившей её с той самой ночи. Лицо Колдея размывалось и таяло в памяти. Уходило. А оставалось жестокое знание, что она способна убить человека и… её новые, грозящие бедой способности, которые ещё предстояло по-настоящему осознать.
Глаза у Чары слипались, ей стало тепло и совсем-совсем не хотелось ни о чём думать…
Чуть позже Великан Атто осторожно отнёс спящую девочку в фургон, и труппа актёрки Триш непривычно тихо отпраздновала окончание Летней ярмарки Равнин.
Глава 3
Стражи
Рикон-Страж не был в этих местах больше Лунного года. Его Крылатый сердито зафыркал, уловив настроение всадника. Он заложил широкий вираж над невысокими башнями, которые выпирали из широких крепостных стен, словно сточенные клыки неведомого чудовища. На площади, внутри второго оборонительного кольца, суетились и размахивали руками фигурки людей. Кто-то тащил прочь обезумевших лошадей, кто-то освобождал Стражу место для приземления. Между полуразрушенных зубцов стены гроздьями повисли вездесущие мальчишки.
Стоял жаркий полдень начала осени. Солнце выдавило тени под самое основание каменных стен замка, возвышавшегося в центре древней крепости, но Рикон помнил, что внутри отцовского жилища всегда сохранялась сумрачная прохлада.
Злой Рок поднял крыльями рыжую пыль, и топот его копыт эхом заплясал по опустевшей площади. На ступенях парадного входа показались хозяева замка. Рикон силился разглядеть их сквозь медленно оседавшую ржавую пелену. Отец и оба брата церемонно спускались на площадь. Годы не слишком их изменили, а вот Рикон, видимо, изменился. Лицо отца дрогнуло и странно перекосилось только тогда, когда он прошёл половину пути до высокого светловолосого Стража. Одновременно с отцом узнали родича и братья. Рикон продолжал невозмутимо стоять у плеча своего гнедого Крылатого.
Все трое опустили головы в приветствии. Рикон почти услышал, как заскрипела шея отца, не привыкшая к поклонам.
— Здравствуй, сынок, — сделал лорд Анариа попытку уравнять своё положение.
— Рикон-Страж, пожалуйста, лорд Анариа, — холодно и равнодушно поправил надменного, прямого, как древко копья, старого лорда тот, кто был когда-то его старшим сыном и наследником Земель реки Анар.
Крылатый Рикона захрапел так грозно, что с крыш замка сорвались птицы, а мальчишки попрятались за корявыми зубцами стены.
Лорд Анариа вздрогнул и поправился:
— Рикон-Страж… Нуждаются ли в представлении мои сыновья?
Рикон скользнул взглядом по одному брату, потом — по другому.
— Нет, лорд Анариа. Мне известны их имена.
Хозяин замка кивнул, пряча досаду, и предложил:
— Не желает ли Страж разделить за беседой нашу скромную трапезу?
Рикон прекрасно видел, как нелегко далась ему эта вежливость.
«Неужели он ни разу не подумал о таком повороте событий, когда отправлял меня к Стражам?» — мысленно поинтересовался он у Крылатого.
«Возможно, он надеялся, что ты сам не захочешь здесь появляться?» — ответил Рок, которому тащили огромную бадью с водой два покрасневших от натуги работника.
А вслух Рикон-Страж сказал:
— С удовольствием. Обеспечьте моего Крылатого тенью и свежей травой.
Рикон поднимался по лестнице за лордом-хозяином, чувствуя, как взгляды братьев прожигают ему спину, и думая о том, как постарел отец. Тот тяжело дышал и медленно взбирался по ступеням. Однако жалости Рикон не испытал. Он вообще ничего не испытывал к этому человеку, что его сильно удивило.
Полумрак и прохлада замка не вернули молодому Стражу былых ощущений. Все сожаления, гнев и ярость утихли давным-давно. Решение отца избавиться от старшего сына, которого он однажды счел не наследником, а соперником, сделало Рикона тем, кем он стал теперь — Стражем. Кресло лорда в трапезной занимал старый, не слишком здоровый человек, а Рикон сидел в кресле Почётного гостя. По праву. И это, наконец, расставило всё по своим местам.
— Итак, — начал Рикон-Страж, отведав холодного мяса с пряными травами, — лорд Анариа просил помощи Стражей. Я здесь, чтобы обсудить эту просьбу.
Хозяин замка свёл седые брови, хмурясь. Его светло-карие, выцветшие до желтизны глаза уставились на Рикона.
— Земли реки Анар кишат лихими людьми уже несколько Лун. Чем привлекли их наши дороги, остаётся неясным, но путешествие по ним перестало быть безопасным. Торговцы начинают нас избегать, а мы, как наверное известно Стражам, снабжаем провизией весь Антракс.
— Стражам это известно, уважаемый лорд. Им так же известно, что у вас имеется сотня воинов, которым вполне по силам разобраться с разбойниками. — Рикон глотнул вина — отличного вина с местных виноградников — и откинулся на спинку кресла.
— Мы пытались! Но к каждой телеге охрану не приставишь! — воскликнул, густо покраснев, Гридо, младший из братьев — костлявый брюнет, очень похожий на отца. Отец не прервал его, и парень, ободрённый молчанием лорда, продолжил:
— Они неуловимы. Появляются и исчезают внезапно. Пока наши люди подстерегают их в одном месте, они грабят проезжих в двух других…
