Николай заказал 'Древичам' собственное спасение — комплекс мер с эвакуацией из режимного заведения на одну персону и перевозку домой. В письме очень рекомендовалось дать ему солидную скидку, но не было ни единой угрозы и бранного слова. Скидку дали.
Тем не менее, операция обошлась в большую часть отложенных на пенсию средств, остаток же их ушел на лечение — да и то не хватило. Из частной клиники выходил калека с перекрученной энергосистемой тела, неспособный ныне ни на что более, чем сметать порывом ветра листья и снег. Так появился в интернате дворник и сторож — в одном лице. Тут кормили, была постель (своего жилья не было, а квартиру родителей занял младший брат с семьей), не спрашивали о прошлом и предпочитали не замечать те дни, когда Коля нажирался водкой в хлам, пытаясь заглушить страшную боль во всем теле, приходившую с каждой резкой сменой погоды. В другом месте давным — давно бы вышвырнули… А тут была даже женщина… На которую он бы раньше и не посмотрел. Сейчас планка изрядно упала, на самое дно, как и вся его жизнь — так что рад был и такой. Жизнь встала в размеренную колею и неторопливо покатила, съедая день за днем. До сегодняшнего дня.
Сердце лихорадило, отдавая высоким пульсом в виски, ладонь правой руки покрылась потом — оттирай не оттирай о джинсы, все без толку. И даже в онемевшей руке будто бы постреливало огненными искрами от напряжения. Последний раз с ним такое было давным — давно, когда Цель, пьяная до изумления, решила выползти из‑под брони танка и отлить у недальних кустиков. И Николай, тогда еще всего неделю, как 'дружинник', торопливо выставлял рамку прицеливания, чтобы не упустить свой Шанс.
Сейчас торопиться было некуда, но как объяснить это разошедшемуся воображению, подгоняющему тело идти еще быстрее? Сложно оставаться спокойным, когда тот самый Шанс с большой буквы, что нынче выглядит до крайности обиженным ребенком, сам приходит к тебе — вот так вот буднично, занимая соседнюю койку.
Вообще, сторож хотел банально избить пацана, сразу поставив на место и обозначив старшинство. С местными иначе нельзя, они только кажутся невинными ягнятами, а на самом деле то еще зверье. Отвернешься — украдут, поверишь — обманут, привяжешься — сядут на шею. Даже если новый постоялец не из таковых, это ничего не меняет. Его просто заставят воровать старшие. Решение только одно — мелкий должен был бояться его больше, чем кого‑то другого. А вот как оно вышло то…
Все дело в том, как парень расправился с обидчиками, а именно в тех мелких деталях, вряд ли известных кому‑то, кто не входил в небольшое число одаренных. Один одаренный на десять тысяч — невольно образуется сообщество, выпускать информацию из пределов которого строго не рекомендуется. А если вспомнить, какой мизерный процент из них принадлежит верховной аристократии и как берегут они свои тайны… В общем, Николай тоже знал далеко не все, но в кое — чем не сомневался.
У аристократических родов, насчитывающих более полутысячи лет, может появиться родовая способность — совершенно случайная, боевая или защитная, мирная или созданная убивать. Способность просто по праву крови, ее не надо изучать — будто бы характерная черта, вроде волевого подбородка, только на энергетическом уровне. Изначально умение слабое, на уровне 'подмастерья'. Однако с каждым поколением сила его растет — если оба родителя нового носителя из числа одаренных, и угасает (или может пропасть вовсе), если кто‑то из супругов не владеет даром. За тысячелетия грамотного династического отбора способность эволюционирует в настоящий ужас для врагов, оружие ранга 'мастера' или 'виртуоза', в настоящий козырь, извлечь из рукава который может кто угодно в семье, вне зависимости от боевого ранга, пола и возраста. Об этом не принято говорить, и уж тем более — никто не одобрит разговоров о принадлежности умения тому или иному роду. Только сами аристократы, из числа высших, следят за Силой Крови, выпалывая любые упоминания о них в газетах и книгах, на радио и по телевидению. Эта тема — табу для обсуждения.
Потому две клуши — директриса и Машка — вряд ли сообразили, ЧТО они видели. То, что парень одаренный — знали несомненно, а вот то, что это не простой пацан, мамка которого согрешила с аристо и сдала в детдом плод короткой страсти — понимать не могли.
И уж тем более не знали, что ключом к Силе Крови являются чистые эмоции. Чем сильнее любовь, любопытство, ярость, ненависть — тем сильнее раскручивается в теле спящая мощь поколений. А ведь парень, Максим, кажется? Так вот, парень своих обидчиков даже не ненавидел — злился, да…Значит, ударил крупицей силы — из океана, которой его наградила целая прорва благородных поколений за спиной.
Как же так получилось, что аристо оказался в интернате? Да, в общем‑то, не велика тайна. В период родовых войн всех новорожденных принудительно оформляют под чужими именами и фамилиями, вписывая в графу 'родители' отказ от материнства. Все для того, чтобы палачи противоборствующей стороны не убили младенца.
Государственные клиники под протекторатом Императора, но они — совсем не крепость, и не стоят у дверей 'мастера' и 'виртуозы'. А тех, кто нападет, еще требовалось поймать и обвинить… Жестоко, грязно — разумеется. Но если представить, что вот такая прелесть вырастет, направляемая ненавистью к убийцам родителей и в один солнечный день накроет Огненным Штормом Родовой Силы имение своих обидчиков, со всеми, кто в нем находится — в том числе и детьми… Тут то и задумаешься, выбирая — одна невинная жизнь сейчас или сотни твоих родных, столь же невинных, после.
Потому и переименовывали детишек, указывая неодаренными, не записывали в журнал матерей — все для того, чтобы дать шанс выжить, убрать из огня войны.
Родная мать, разумеется, знает имя своего ребенка и легко найдет его потом, когда угроза жизни малышу пройдет, вот только… иногда тайна уходит вместе с матерью. И появляется вот такой вот круглый сирота — Максим. Никому не нужный ребенок, судьба которого — раз проснулся дар — украсить своей персоной вооруженные силы Императора, отрабатывая потраченные на его содержание деньги… Если только добрый — добрый дядя Коля не устроит ему воссоединение с родней гораздо раньше — разумеется, за огромное вознаграждение. Почему‑то Николай не сомневался, что у рода с такой Силой Крови вознаграждение будет именно огромным.
Коля оттер рукавом лоб и отдышался перед очередной лестницей, на этот раз — на третий этаж, туда, где был архив с картотекой дел воспитанников. А Машка потерпит, никуда не денется…
Перед сторожем нет закрытых дверей — и связка с ключами на поясе тому лучшее подтверждение. Аккуратно провернулась личинка замка, затрепетали разогревающиеся прямоугольники ламп, освещая десяток поставленных поперек длинной комнаты стеллажей. Николаю не нужна была фамилия паренька — много ли Максимов на потоке? Примерный год рождения он вполне прикидывал, так что задача отыскать личное дело его Шанса и найти в нем группу крови и номер родильного отделения — представлялось не такой и сложной задачей. А дальше наведаться туда, порасспросить, может искал кто мальчугана. С чего‑то нужно было начинать, какие‑то данные иметь на руках, чтобы действовать самому или просить об услуге старых знакомых.
