С выходом обеих королев наконец начался пир, и сама Этайн поднесла Бьярни первую чашу.
– Да будет дан тебе привет в нашем доме, Бьярни сын Дельбхаэм! – сказала она, пристально глядя на него светло-карими янтарными глазами – глазами Эалайд.
Зная, что этот облик – краденый, что под чужой красотой эта женщина прячет позор порока и преступления, Бьярни с трудом заставил себя принять чашу из ее рук – и не мог не смотреть в лицо той, что была истинной хозяйкой этой красоты. Как же ему хотелось в эти мгновения, чтобы это прекрасное лицо вернулось наконец к настоящей владелице, чтобы он увидел лицо Эалайд, оживленное и освещенное душой Эалайд, и смог понять, что же она за существо – та, которую он совсем не понимал, но к которой испытывал странное влечение, смешанное с тревогой и робостью.
На вечернем пиру, когда гости и хозяева насытились, короли наконец начали расспрашивать гостя. Рассказ о том, откуда и зачем он прибыл, братья выслушали внимательно. Фиаха при этом мрачнел на глазах, а темные глаза Фиахны приобретали все более отрешенное выражение, будто он слушает предание, не имеющее никакого отношения к жизни.
– Боги наказали этого гордеца Минида, – заявил Фиаха, когда речь дошла до гибели рига Банбы на поединке с Торвардом конунгом. – Он был подл и жаден до чужого добра, и потому боги отняли у него удачу. А что с его женой, королевой Хелиген? Она теперь у короля Лохланна?
– Нет, о ней я ничего не слышал, – ответил Бьярни. – С собой он привез только Тейне-Де, дочь Брикрена. Полагаю, королева Хелиген осталась на Банбе.
– Должно быть, убив ее мужа, Торвард конунг предложил себя взамен. – Фиаха ухмыльнулся.
– Мне ничего об этом не известно. – Бьярни вообще не понимал, при чем тут Хелиген. – А почему вас так занимает судьба этой благородной женщины – она ваша родственница? – с надеждой спросил он, подумав, что если вдова Минида в родстве с этими двумя, то тем легче будет склонить их к походу праведной мести.
Но те только переглянулись и хмыкнули.
Бьярни продолжал рассказывать о своих приключениях.
– А ты, должно быть, обручился с этой девой, дочерью Брикрена? – с беспокойством спросил Фиаха, когда рассказ дошел до побега из погреба.
– Нет, и не думаю, чтобы эта дева сочла меня достойным своей любви, – ответил Бьярни, мельком вспомнив мрачный взгляд близко посаженных рыжих глаз Тейне-Де. Почему этих двоих интересуют только женщины?
Его ответ хозяевам понравился, и они вздохнули с облегчением. Глядя на них, Бьярни начал понимать: слушая его рассказ, они все время перемещали в голове островных ригов, будто фигурки в игре на доске, прикидывая: этот стал сильнее, тот вовсе укатился за край поля, – и пытались понять, кто теперь сколько весит на Зеленых островах. Кто за кого, кто против кого – кто теперь самый сильный? И не мы ли, случайно? Вероятно, в этом отношении их и занимает судьба женщин: ведь муж дочери рига – и есть будущий риг. И, женись Бьярни на Тейне-Де, Снатха и Клионн оказались бы связаны тесными родственными узами…
На миг Бьярни подумал, что, может, и стоило бы поухаживать за Тейне-Де – если бы было время. Она сама ему совершенно не нравилась, но сейчас был так необходим сильный союзник! Ведь у него всего двадцать восемь человек, а нужно помочь деду, найти Элит, избавиться от фьяллей…
– И вот решился я приехать к вам, сыновья Айлен, чтобы просить вас о помощи, – продолжал он. – Остров Ивленн – сейчас единственный, куда еще не ступала нога Торварда конунга. Не считая острова Голуг, подчиненного ригом Брикреном еще раньше, но схватка рига Брикрена с ригом Карбадом была столь жестокой, что Карбад погиб, оставив лишь маленьких детей, и от войска его почти никто не уцелел. Только вы, сыновья Айлен, теперь можете остановить Дракона Восточного моря. На вас с надеждой взирают смертные и с благосклонностью – боги. Так пусть же запоет боевой рог, призывая отважных к славе, пусть будет врагам жестокая брань, а мирным людям – защита. И пусть прославят вас сказители и барды, как героев сотни боевых приемов и тысячи подвигов.
Он хорошо знал, как нужно говорить с отпрысками королевских родов, чтобы его речь понравилась. Особенно он рассчитывал на Фиаху, который имел более решительный и воинственный вид, но и Фиахну должно было заинтересовать упоминание о песнях и сказаниях. Похоже, что он и сам обучался искусству бардов, но ведь надо ему о чем-то петь!
Знатные улады, окружавшие королей, слушали его речь с не меньшим вниманием и отвечали понимающими взглядами. Разумеется, для жителей Ивленна не было новостью то, что на четырех других островах уже несколько месяцев бушует война.
– Этого и следовало ожидать, – заметил один из знатных воинов, Брехан мак Ллид. – Ведь еще во время Праздника Мертвых наш прорицатель Мунремур предсказывал, что если между сыновьями наших богинь разгорится вражда, то из-за моря придет беда и никто не сможет ей противостоять. Так и вышло. Риги Зеленых островов сражаются между собой за звание ард-рига, а в это время лохланнцы разоряют их земли.
– Во всем виноват Биле Буада, – добавил другой, уже старик. – Он объявил поход Каменного Трона, первым начал войну. Остров Снатха пострадал по его вине. Если бы риг Брикрен находился дома, когда к нему пришел король Лохланна, то сумел бы дать достойный отпор и сейчас уже никому не приходилось бы бояться лохланнцев. Но он жаждал завладеть чужим и потерял свое. Что же, сам риг Брикрен убит этим фьялленландским драконом?
– Говорят, что он только ранен, но точных сведений об этом у меня нет, – ответил Бьярни. – А разве ты, почтенный…
– Эадха мак Селах. – Старик наклонил голову, украшенную несколькими седыми косами.
– Разве ты, Эадха, уже знаешь Торварда, конунга фьяллей?
– Мы здесь знаем его. – Старик кивнул. – Позапрошлым летом он тоже бывал здесь. Он пришел с двумя кораблями и хотел здесь высадиться, но возле острова Фаир ему встретился другой лохланнский вождь, который перед этим был на Эриу. Там тоже шла война местных владык, и тот разбойник привез большую добычу. Торвард конунг разбил его, забрал его добычу, а с нами заключил мир при условии, что мы позволим ему немного отдохнуть здесь. Через несколько дней он ушел, как мы подумали, на Эриу. Но мы видели его сражение с тем разбойником, кажется, его имя было Вальгрим или Вальгейр. Нам повезло, что оба они пришли к нашим берегам одновременно. Если бы они вздумали сражаться не друг с другом, а с нами, то плач и горе обрушились бы на цветущую землю Ивленн.
– Но теперь Торвард конунг здесь не имеет соперников. Одолеть его будет трудно и нужно приложить все усилия!
Однако оба брата-короля ответили на его горячую речь молчанием и хмурыми взглядами.
