Ирина Сыромятникова - Монтер путей господних

Со своей стороны стены Лаванда удивленно дернула бровью. Интересно, а как последний тезис сочетается с утверждением насилия? Но Дэрик молчал. Из бокала доносились странные звуки: жалобный звон чашки, глухой удар. После минуты молчания Посвященный, вероятно, дернул шнурок колокольчика, и через комнату мерно протопали шаги зачарованного стражника.

— Позаботься о Дэрике, — приказал Искусник.

— А его спутники? — равнодушно уточнил стражник.

— Они присоединятся к нему позднее. Мы найдем для них подходящее послушание.

О живых людях таким тоном не разговаривают. Чувства Лаванды корябнул легкий холодок — ощущение близости чьей-то смерти. До своей комнаты шпионка домчалась одним духом. Мысли метались, как перепуганные кролики. Дэрик мертв. Ей придется бежать, а выяснить планы секты так и не удалось. Полный провал! Да и как отсюда выбраться? По границам поместья разросся настоящий зеленый ад, пристань также отделена от дома двумя рядами живой изгороди, во всех проходах — измененные стражники, которым человека зарезать как почесаться. Тем более что дело касается гостей, все равно предназначенных на убой.

Лаванда села на кровать, невольно выполняя совет, данный учителем. Спокойствие! Дэрика убрали, явно следуя какому-то плану, скорее всего потому, что Искусник засветился в Септонвиле. С остальными беглецами поступят так же, но позже, и все концы, ведущие к руководству секты, будут обрублены. У шпионки остается совсем немного времени и призрачный шанс повернуть ситуацию в свою пользу. Но отступиться сейчас она не могла. Сектанты оказались гораздо опаснее каштадарских Хозяев Домов — те хотя бы не обладали глубокими познаниями в магии. Упускать Посвященных нельзя!

О том, что Дэрик уехал по срочным делам, беглецам рассказали за ужином. К тому моменту Лаванда стала мисс Табрет почти целиком, и заподозрить ее в сомнениях было невозможно.

Тот встречающий из надзора, который меня подставил, на приеме не появился. Что мне делать дальше с моим контрактом, было совершенно непонятно, а спрашивать у любимого учителя — неудобно. Пришлось сделать вид, что я всю жизнь спать не мог — хотел узнать, что думают о некромантии не имеющие к ней отношения люди. Поднаторевший в научной риторике Ракшат назвал бы такое занятие «теоретические макароны».

Пятая секция начинала заседать позже всех (вероятно, предполагалось, что некроманты ночью заняты). Зато стены зала заседаний были отделаны в бело-зеленую клеточку, спокойно воспринимать которую мог только ушибленный на всю голову природник. Сенсаций не планировалось: так, пара обзорных докладов и что-то из криминалистической практики. Профессор из столицы долго и подробно излагал непроверенные исторические сведения, добытые из частных архивов. С его слов, выходило, что некромантия едва ли не самая древняя ветвь магического ремесла. Культ предков на три четверти состоял из подобных практик, хотя участники ритуалов были уверены, что на их вопросы отвечает дух. Что характерно, очень долго этим на равных занимались белые и черные. Дальше допроса костей дело, как правило, не заходило: попытки оживления трупов случались редко и кончались предсказуемо — смелому экспериментатору просто сносило мозги. В конце лектор довольно подробно описал использованный салемскими братчиками ритуал, добавив, что именно жертвоприношения детей сформировали вокруг некромантии ореол нетерпимости.

Слушать все эти «по-видимому», «можно предположить» и «вероятно» было откровенно скучно. Зачем с умным видом говорить о том, что не можешь доказать? Кое-что из того, что авторы приписывали нашим предкам, реализации не поддавалось даже теоретически (лично я это прекрасно понимал). Послушать истории про зомби тоже не получилось: поднимать покойников на профессиональном уровне научились сравнительно недавно (еще бы, собрать вместе дюжину некромантов — это тебе не палец показать!). Придание мертвой плоти свойств легендарных гоулов было отдельной труднореализуемой задачей, поэтому на врагов поднятые покойники оказывали чисто психологическое воздействие.

Вторым на трибуну забрался жизнерадостный толстячок в полицейском мундире — уполномоченный по сношениям с обществом (может, я его звание не разобрал?). Этот живописал современное положение дел (так, как оно видится из криминальной полиции), сыпал ростом процентов раскрытых и предотвращенных преступлений. Его послушаешь, так некромантов и не преследовали никогда — так, задерживали до выяснения. Лепота! Но о своей проблеме он все-таки проговорился: большинство обученных на полицейских курсах экспертов-аниматоров могли выудить отпечаток памяти только из более-менее хорошо сохранившегося тела. Вот почему Брайен ко мне так прицепился: способных допросить голую кость на всю Ингернику было человек тридцать, и это если считать столетних стариков.

А я, оказывается, ценный кадр! Но алхимия мне все равно нравится больше.

В общем, быстро выяснилось, что поучить меня некромантии никто из присутствующих не сможет. Надо ли говорить, что на следующий день я пришел туда только к раздаче бесплатного завтрака?

Около столиков меня встречал любимый учитель.

— Ты что это, халтурить вздумал?

Вот пристал! Ему-то какое дело?

— Сэр, я здесь вообще-то по контракту. Никто не говорил, что мне придется заседать на каком-то дебильном мероприятии!

Знал бы — денег вдвое запросил. Они бы разорились.

— А сотрудником НЗАМИПС ты с каких пор перестал быть? — резонно поинтересовался Сатал.

Вот зараза! Тут он меня уел.

— Значит, так, — учитель строго нахмурился, — контора командирует тебя на этот семинар, возражения не принимаются! Надо показать армейским и жандармам, что НЗАМИПС всегда впереди. Держи!

И он вручил мне странную бумажку, которой я объявлялся владельцем объекта «по пункту триста десять прим» с благословения старшего координатора региона Р. Ларкеса.

— Это что?

— Олух! Легализовали мы твое творчество. Спасибо сказать не хочешь?

— Ну, спасибо. — Отлично, теперь я официальный зомбивладелец. То есть, если что случится, первым вспомнят про меня.

— Тему сам придумаешь. Представишь обществу экспонат, объяснишь, как он там бегает, чем питается. Дальше — на твое усмотрение.

— А время на подготовку?!

— Да к чему тебе готовиться? Завтра в десять чтобы был.

Вчера сказать мне об этом он не мог. Вот сволота! Мало того, что я один здесь в кожаных штанах хожу, притворяясь, что так и надо, теперь меня еще превратят в аттракцион. Одно дело — мелкий эпатаж, и другое — выставить себя диким краухардцем на глазах цивилизованной публики. Тут даже армейские спецы на своей секции такие доклады выкатывают — закачаешься! Оптимизация инструментального контроля на местности, с графиками мощности и данными топографической съемки. От возмущения дармовые пирожки не лезли мне в горло. Это надо же так человека довести!