Однако, как я уже сказала, обошлось, и высмотренный все тем же ворчливым духом подсвечник маячил на том же месте, как он мне и докладывал. Массивный, тяжелый, из чистого золота… аж руки зачесались его свинтить, да жаль — нельзя. Не за этим пришла. Пришлось со вздохом отказаться от очевидного способа быстро разбогатеть, торопливо оглядеться и, не увидев посторонних, повернуть его против часовой стрелки.
Невидимая прежде дверь бесшумно провернулась на массивных петлях и приглашающе распахнула темный зев потайного хода, на который мы с Румом возлагали столько надежд. Он должен привести меня прямиком ко второму уровню запутанных дворцовых коридоров и позволить выйти точнехонько к вожделенной сокровищнице. Пока все шло хорошо: дверь неслышно открылась, внутри было тихо и спокойно, никаких посторонних и звонких предметов под ногами. Только темно-о-о… бр-р, как в склепе. Я осторожно шагнула внутрь, и тяжелая створка за моей спиной так же бесшумно закрылась, не потревожив ни одной ниточки заклятий, опутывающих все вокруг невесомой защитной сетью.
Почему так вышло, что я вижу эти самые нити, не знаю. Честно, не знаю, даже Рум не может этого объяснить. Когда-то я думала, что дело исключительно в моем замечательном амулете, как и мое непонятное умение менять облик, больше подошедшее бы истинному оборотню, магу-перевертышу или персонажам древних легенд, от которых в наше время остались лишь недосягаемые Летящие Пики, страшные предания о крылатых демонах и старые сказки, которые не рекомендуется слушать на ночь. Но магом я не была — это установлено нами совершенно точно. Оборотнем тоже, потому как не перекидывалась в зверя, не страдала неуемной жаждой крови и не теряла разум при каждом удобном случае. Просто кое-что меняла в себе по собственному усмотрению, лепила лица, как лепят из глины детские поделки — всего лишь раз взглянув на «образец». Правда, с такой точностью, что даже сварливый дух порой восхищенно чмокал… м-м-м, о чем это я? Ах да. Так вот, оборотни и маги отпадали, демонов в нашем мире вот уже три тысячелетия как нет — повывелись волей Двуединого или пали в неравной борьбе с великими колдунами прошлого. А что касается причастности амулета к моим превращениям, то, как довольно скоро выяснилось, он тоже не виноват: в его отсутствие мне всего лишь становится труднее это делать, только и всего. А вот способность различать чужие заклятия никуда не пропадает, как не пропадает важное умение отлично видеть в кромешной тьме и редкое искусство бесшумного шага, без которого в моей работе просто никуда.
Может, я полукровка. Может, частично владею способностями оборотней. Может, что-то третье. В конце концов, есть же в нашем мире эльфы, гномы, вампиры, умеющие прикидываться хоть братом, хоть сватом, а хоть безобидной березкой… но до правды мы с Румом так и не докопались. Моя приемная семья смогла сообщить только то, о чем я уже рассказала, а других источников информации мне найти так и не удалось.
Что интересно, странное умение менять обличья проявилось не сразу, как меня нашли, а лишь в двенадцать лет, когда сводные братцы решили попугать меня первым в том году полнолунием, рискнули затащить в сарай, где завязали рот, пригрозили расправой, если кто узнает, и зловеще пообещали, что эту ночь я никогда не забуду. После чего взялись за завязки моей единственной рубахи, разорвали поневу и громко рассмеялись, когда под ней не оказалось ничего, что отличало бы меня от вчерашней соплячки.
Я не поняла тогда, чего они хотели, зато, на свое счастье, страшно обиделась и разозлилась. Думается, если бы я была хоть на капельку вампиром, от них не осталось бы даже воспоминаний. Если бы оборотнем, тоже. Была бы эльфом, они бы меня и так не тронули: говорят, от остроухих даже редкие полукровки наследуют утонченную красоту. Но вышло не так, как в красивых романах: я всего лишь увидела на балке старую серую кошку — вцепившись когтями в старое дерево, она громко шипела и сердито сверкала глазами на троих двуногих, что рискнули слишком близко подойти к ее гнезду с новорожденными котятами. Я именно когти ее и увидела тогда, после чего… не знаю, как оно получилось, но веревки я порвала в один момент. Разрезала, если точнее. А потом точно так же располосовала глумливые рыжие морды малолетних мерзавцев. После чего воочию увидела, во что превратились мои руки, поняла, что мачеха никогда не простит увечий обожаемых деток, а отчим завтра же запорет на конюшне. Разумеется, до смерти испугалась собственных способностей и с громким воплем сбежала. Потом целый день рыдала в стогу сена на дальнем поле. Измучилась, устала, оголодала. С трудом уснула, но как-то пережила свое горе, в котором у меня-чудовища больше не будет ни семьи, ни дома, ни родичей. А на следующую ночь услышала тоненький голос Рума в голове, повелевавший встать, умыть лицо и, похватав свои невеликие пожитки, уходить в ближайший город…
Тряхнув головой, я отогнала непрошенные воспоминания. Хватит, десять лет прошло с тех пор. Да и не время предаваться унынию. Сейчас у меня есть все, что нужно: свобода, деньги, сила, вполне развитый дар, которому я, как могла, нашла полезное применение. А еще — верный друг, который никогда не бросит, и понимающая душа, которая ничего от меня не ждет взамен. Что еще требуется одинокой девушке, привыкшей самой за себя отвечать?
«Такой же достойный муженек», — тут же ехидно пропел внутренний голос, но я привычно послала его в Иир и, загнав ненужные сантименты поглубже, медленно пошла по темному коридору.
Вековой пыли, вопреки ожиданиям, здесь не оказалось. С каменного потолка не свисали гроздья лохматой паутины, воздух не был затхлым и вонючим. Под ногами не валялись истлевший кости предыдущих неудачников, а в лицо мне не тыкались высохшие от времени черепа на копьях старых, давно не работающих ловушек. Нет, все оказалось мирно и спокойно: благая тишина, не нарушаемая даже звуками моих шагов, легкий запах тлена вокруг, бесконечная чернота впереди, изредка разбавляемая неяркими отсветами из небольших щелей. А еще — несколько боковых ответвлений, от одного из которых донесся гулкий смех сразу на несколько голосов, от второго — могучий храп невидимого богатыря, из третьего — сладострастные стоны какой-то служанки, уединившейся с возлюбленным, тогда как из четвертого… прости, господи… характерные звуки общественного туалета. М-да, и запашок… гм, тоже. Видно, где-то поблизости есть выход на поверхность.
Я поморщилась и прибавила шаг.
Рум как-то говорил, что весь дворец изъеден этими норами, как огромный муравейник. Мол, отсюда можно попасть почти в любое помещение, кроме спальни Его Величества, гостевой комнаты, которую во время редких приездов занимал Верховный Маг (знал, зловредный колдун, где поселиться!), да еще пары-тройки важных для государства закутков. В том числе, самого главного для меня — королевской сокровищницы. Но Рум не был бы Румом, если бы не разнюхал, что из этого самого хода можно совершенно безнаказанно попасть в соседнее с ней помещение, откуда очень легко проникнуть на крышу, а потом так же незаметно влезть в крохотное оконце самой сокровищницы, недоступной с любых других сторон. Не знаю, для чего уж его там сделали. Но факт в том, что если суметь в него протиснуться, можно счастливо копаться в золотишке вплоть до тех пор, пока не нагрянет король с инспекцией или главный казначей с намерением пощипать раздутые сундуки в свою пользу, а потом уйти так же тихо, как и пришел.
