– Э-э-э… нет. – Похоже, такого напора незнакомка не ожидала.
– Тогда давайте я закажу вам то же, что и себе? Или вы что-то другое хотите?
Судорожное, но явно отрицательное мотание головой.
– А вино будете? Мне это просто необходимо. Я так замерзла!
Ива продолжила тарахтеть, не давая девушке вставить и слова. Ей казалось, что она правильно определила тип людей, к которым принадлежала печальная незнакомка. Им порой приходится наступать на гордость, но сделать это – как резать себя ножом по лицу. Травница отчаянно надеялась, что девушка все же не разглядит в ее глазах жалость. Жалость, а точнее сочувствие позволительно только друзьям.
– Кстати, меня зовут Ива. – Она протянула руку.
– Каи, – через едва заметную паузу ответила та.
Что может помешать двум хорошим девушкам душевно пообщаться, если у них есть пирожные и несколько бутылок вина? Правильно – ничего. Так случилось и в этот раз. Ива и Каи сидели, ели, пили, говорили. Поначалу общаться было тяжеловато, но после уговоренной на пару бутылочки дело пошло на лад.
– Так чего ты такая грустная?
– Так заметно?
– Огромными рунами по всему лицу.
– У-у-у, не знала, что своим видом отравляю всем отдых.
– Да ладно, большинству все равно.
– А тебе нет?
– Похоже, что нет.
– Я не хочу, чтобы меня жалели.
– Если я прошу рассказать, как у тебя дела, это еще не значит, что я жалею. Так в чем дело?
Девушка махнула рукой. Сейчас, выпив и немного приободрившись, она выглядела куда лучше, глаза засверкали, иногда даже проскальзывала улыбка. А может, Ива просто уже привыкла к ее лицу. Научилась распознавать эмоции на нем, видеть метание мыслей, нюансы настроений.
– Да дома проблемы.
– А что такое?
– Да муж, как всегда. У меня такое чувство, что уже недолго осталось.
– Что недолго? – Перед глазами знахарки мигом встала постель больного, расставленные рядом баночки с лекарствами и мазями, в ноздри почти ударил специфический запах долго лежащего в неподвижности тела.
– Совместное проживание.
Картинка тут же сменилась. Грязная, вонючая мужская туша, вваливающаяся в душную маленькую комнатенку. Брань, запах спиртного, плохо скрываемое отвращение. Почти удивление – как тот, кого я любила, мог превратиться в такое?
– Ты его любишь?
– Уже нет.
Ива сделала глубокий глоток.
– Тогда какого гоблина?
Разводы были вполне допустимы в Стонхэрме. Все-таки близость Магического Университета с его весьма свободными и – что немаловажно – опасными девушками, сказывалась.
– Думаю, при разделе собственности он костьми ляжет, но заберет мастерскую.
– Мастерскую?
– Да… Дело в том… что я гончар. Да, знаю, немного странно звучит. Но… вот же… Мы и познакомились благодаря этому. Когда-то учились у одного мастера. И… тогда казалось, что… он меня понимает. Что гордится моими успехами. Знает, как мне важно это. Женщины традиционно не занимаются гончарным ремеслом. Но… но я так этого хотела!!! Мне так нравилось! Мастер даже взял меня в ученицы! Говорил, что у меня талант. И… мой будущий муж… Дир… он говорил, что понимает: это суть меня. Хочет, чтобы я была счастлива, чтобы я занималась тем, что мне дорого. Тогда я думала – это выход. Что не надо будет больше подчиняться родителям, считающим, будто я как минимум позорю семью! По разумению родителей, я должна только драить полы и выполнять их прихоти! Думала, рядом с этим мужчиной получу свободу – со мной будет человек, который понимает меня, который не будет… ломать мне крылья…
Конец истории Каи оказался вполне предсказуемым. Выходя замуж за интересного, творческого юношу, она мечтала получить свободу от консервативных, властных родителей. Они с мужем планировали открыть свою мастерскую, где будут лепить чудесные горшки и прочие глиняные изделия. У Каи всегда получались весьма необычные произведения. Оригинальные и абсолютно ни на что не похожие. Дир унаследовал хиленькую, но зато собственную мастерскую. Небольшое приданое Каи позволяло привести ее в должный вид, купить невероятно модной в то время белой (из долины Пуар), с тонкими синими прожилками глины, красок, новую печь. Сказка начала сбываться. Любовь, любимое дело, долгожданная свобода – все обрушилось в одно мгновение. Мода на белую глину быстро прошла. Кто-то из магов обнаружил, что синие прожилки, так приводящие всех в восторг, опасны для здоровья. Все изделия из пуарской глины изъяли, запретив на государственном уровне ее использовать.
Может, Дир и Каи и оправились бы, но вскоре обнаружилось, что молодая женщина беременна. Беременность проходила тяжело. Помогать в мастерской, равно как и лепить изделия Каи не могла. Дела шли под откос. Особым спросом поделки Дира не пользовались. Родившиеся близнецы радостью совсем не стали. Денег не было совсем. Молодая мать не справлялась с двумя детьми. Они часто болели, как и она сама. Пришлось переехать к родителям. Те вцепились в дочь с удвоенной силой.
Каи просто задыхалась под таким гнетом. Ее пальцы раз за разом тянулись к глине, а не к пеленкам. Глаза светлели только при виде гончарного круга, а дети вызывали одно лишь раздражение… постоянным криком, необходимостью все время быть с ними, болезнями, невозможностью хоть на пару часов заняться любимым делом. Родители только подливали масла в огонь: все-то она делала не так, все неправильно. Дир, казалось, вообще ее возненавидел. Приходил домой поздно. От него несло дешевым алкоголем, любые ее слова поднимал на смех. Все в ней его раздражало. Ее жалобы только бесили. Дела шли все хуже и хуже. Дир молчал, но по его глазам было видно, что он винит ее во всех своих бедах.
– Ну а развестись? Ведь это просто невыносимо.
– Говорю же: он заберет мастерскую… Она же его вроде как… хотя, по сути, в нее вложено моих денег не меньше, чем наполовину!
– А новую купить? В конце концов, это дешевле нервов…
– Аха… думаешь, у меня найдется столько свободных денег? Без мужа, без работы, но с двумя детьми?
– А в долг?
– А кто будет отдавать? Не знаю… родители тоже бесятся, что я только о гончарном деле думаю… Да и в гильдию мне по любому не попасть. Там муж… В общем… иногда проще потерпеть…
– Мне так жаль… – Слова сами срываются с губ. А что она еще могла сказать? – А детям сколько?
– Год и девять.
– Мальчики?
– Девочки.
– Девочки… какая прелесть!!! – «Что я несу?!». – Наверное, лапочки!!!
– О да… когда спят или тихо в уголке играют.
Молчание. Лишь вновь опустошенные бокалы.
– Вот недавно открыли для себя краски…
Говорят, любовь проявляется по-разному. Иногда в тихой иронии.
