Уставившись в дверной проем, Скараш громко прорычал, требуя еще вина. Затем перевел затуманенный винными парами взор на собутыльника.
– Это нне шшутка – эксклююзивная лицензия?
– Никаких шуток, – заверил гость. – Империя предпочитает иметь дела с определенными снабженцами по каждому виду товара. Это упрощает бухгалтерию. А если партнер надежный, то ему можно передать также и лицензии тех поставщиков, кто не оправдал высокого доверия. Гигантские перспективы, не так ли?
Скараш важно кивнул и тут же икнул. Обильные возлияния только усиливали жажду. Как же мудро поступил дед, назначив перед отъездом его главой дома, радовался Скараш.
– Сколькко ттовваров вы хотите? – заикаясь, пролепетал он.
– Много, оччень много, – подыгрывая джинну, уверил собутыльник. – Но довольно о скучном. Поболтаем попросту, о всякой всячине. Помоему, ты вернулся из Алакарны, и совсем недавно, я прав?
– Верно. А как тты этто узнал?
– И султан был на том же корабле, что и ты? – допытывался гость.
Заметив выскочившую из дома девушку, до самых глаз закутанную в покрывало, так что непонятно было, это дальняя родственница или родная сестра, Скараш равнодушным кивком подтвердил предположение импа и жадным взглядом вцепился в наполненные вином бутылки в ее руках.
– Из Алакарны? – доброжелательным тоном выведывал приятель.
Имп был вызывающе красив, к тому же обаятелен и мил. Он изъяснялся изысканно. Скараша завораживала певучая интонаций неожиданного друга… Он наслаждался его речью.
– Ага, – пустился в объяснения мастер, – я прямиком ппоехал. На вверблюде. Вообще, ззнаешь ли, торговцы, они… свои тропки имеют. Ппонимаешь… пониммаешь почему? Мы странствуем… броодим… Воот. Прравильно я говорю?
– Конечно, – поддакнул имп с обаятельной улыбкой. – А султан?
– Султтан? Оони ссс дедом ккрюк ссделали. Неебольшой.
– Крюк?
– Даа, через Ттумм!
– Невозможно! Это же Проклятые Земли! Знаешь, ты меня понастоящему заинтриговал.
Чутьчуть протрезвев, Скараш засомневался, разумно ли он поступает, откровенничая с чужаком. Дед Скараша был магом, а теперь состоял служителем при колдуне Олибино, одном из Четырех Стражей. Но окончательно избавиться от винных паров мастер не успел: имп предупредительно наполнил его кубок. Себя он тоже не забыл и начал провозглашать тост за тостом, пока не иссякло вино в бутылках.
Неумолчный стрекот цикад органично вплетался в монотонную беседу двух собутыльников.
– Пусть он маг, но я не могу взять в толк, как он сумел выследить в такой дикой местности?
– Ааа! – с таинственным видом погрозил пальцем Скараш. Тут его замутило, и мастер подумал, что не мешало бы чемнибудь закусить выпитое. Крепкие вина слишком быстро валили джиннов с ног, поэтому те старались избегать попоек, подобной этой. Обычно Скараш никогда не злоупотреблял спиртным, но сегодня… – Нну, коолдунья снаб… снабдила деда ловуушкой, поповодком. Маагиято следыы осттавляет, ппонимаешь…
– Тетушка, – сквозь сон услышала Кэйд.
Герцогиня с трудом разлепила веки. Голова гудела словно чугунный котел, а во рту ощущался премерзостный привкусу, верный признак того, что спала она в неудобной позе. Проморгавшись, она различила в неверном свете луны закутанную в покрывало фигуру.
– Инос! Дорогая!
– Не вставай… не надо, – забеспокоилась племянница.
Но Кэйд все равно поднялась и поспешила обнять девушку.
– Инос! Милая моя девочка! Я так… тревожилась! Ты в порядке?
– Конечно же, тетя. Все нормально. – Отпустив плечи тетушки, Инос повернулась к окну. – Разумеется, со мной все в порядке. Я самая желаемая и заботливо охраняемая женщина в Араккаране. Да что там… но всем Зарке. Как же со мной может быть чтото не в порядке?
От тона, каким говорила племянница, у Кэйд защемило в груди. Она рванулась вперед, но Инос поспешила отстраниться.
– Ты совсем одна, тетя. Почему ты уснула посреди комнаты? А ужинала ли ты сегодня вечером?
– Рассказывай, дорогая! Рассказывай! – не сдавалась Кэйдолан.
– Что рассказывать?
– Все!
– Правда? Ты хочешь услышать подробности моей брачной ночи?
– Да, – промолвила герцогиня и, проглотив комок, стоявший в горле, подтвердила: – Пожалуй, да.
Инос медленно повернулась к ней. Плотное белое покрывало скрывало всю ее фигуру, с головы до ног. Только глаза из складки поблескивали.
– Тетя! Даме не к лицу такое любопытство.
– Не шути, Инос. Я сердцем чувствую, чтото не так.
– Грабители вломились во дворец и режут всех направо и налево.
– Инос, пожалуйста!
– Хорошо. Что с Рэпом? Он в тюрьме?
– Да.
– Изза меня, – простонала она. – Как это несправедливо! Разве должен страдать преданный друг только потому, что пытался помочь мне?
– Пройдет несколько дней, и султан раскается…
– Нет у нас времени! Нет… – Инос заломила руки. – Что они с ним сделали, тетя? Ты чтонибудь знаешь? – Вначале ее голос дрожал, но потом она справилась с собой.
– Увы, дорогая, – вздохнула тетушка. – Я пыталась спрашивать, но…
– А я не сомневаюсь. Азак обещал, что крови больше не будет, но он дико ревнив. Раньше я и не представляла, что это такое – ревность. Теперь это слово наполнилось для меня вполне определенным смыслом. Знаешь, его бесит даже подозрение, что я могу подумать о какомлибо мужчине. Если я заикнусь насчет Рэпа, то подпишу ему смертный приговор, незамедлительно. Не понимаю, что ему понадобилось в Большом зале?…
– Дорогая, мы сделаем все, что сможем, – заверила ее тетушка.
– Боюсь, немногое мы можем, – прошептала Инос.
После этих слов повисло неловкое молчание. Обе женщины вглядывались друг в друга, стоя в серебряном свете луны. Кэйд показалось, что она слышит стук собственного сердца.
– Это не все, не так ли! – промолвила она.
Иносолан кивнула.
– Тебя не обмануть, – обронила племянница. Затем она сбросила покрывало.
– Боги! – вскрикнула Кэйдолан, всплеснув руками. – Нет! Нет! – рыдала она.
– Раша умерла слишком рано, – горько вздохнула Инос.
– Колдунья не сняла заклятие?! – ужаснулась герцогиня.
– Нет, не сняла. Обещала, но не сделала. Даже не принималась за это. Ведь он только собирался меня поцеловать, только собирался…
Даже в сумраке видны были жуткие ожоги на щеках и подбородке девушки.
«Как хрупка красота! И как быстротечна! – проносилось мыслях ошеломленной Кэйд. – Была, и нет ее… А эти ужасные раны, покрытые струпьями… Безобразные шрамы от них останутся надолго, если не навсегда».
Шатаясь, герцогиня сделала несколько шажков и упала на подушку. Она смотрела на племянницу, содрогаясь в бессильном отчаянии.
