Сегодня я вернулась с работы раньше обычного. НИИ Нефтехимии уже несколько лет перебивался случайными деньгами, а в нынешнем году стало особенно грустно. Дирекция, решив, что по вечерам от сотрудников все равно толку никакого, сочла экономию электричества более выгодной и закрыла институт в половине пятого.
Мужа еще не было дома, сын Игорек убежал к друзьям. Их рок-группа готовила какой-то сюрприз на школьный новогодний вечер. Только крикнул из прихожей: " Мам, я пошел. Буду — сегодня" И быстренько смылся. Уже девятый класс… н-да, время, время…
Я вывалила на сковородку сваренные макароны — поджарить. Извлекла из шкафчика банку шпрот и полезла искать консервный нож. Полосатая зеленая(1.0) кошка Харизма решила, что шпроты — это ей и, усевшись на табуретку, потянула банку на себя.
— Анубрысьнемедленно!
Кошка посмотрела на меня такими глазами, словно ее безмерно удивляла моя реакция: "А я чо? Я ниче. Она сама со стола поползла, спасаю, чтоб не упала".
— Харя, наглая твоя морда, кто утром сметану под шкаф укатил? Вот, будешь сегодня одни макароны есть!..
Харизма, изобразив оскорбленное достоинство, спрыгнула с табуретки и отошла на середину кухни. Потом села ко мне спиной и принялась постукивать хвостом по полу, отбивая ритм "я сердита, я очень сердита…"
Вид недовольной Хари позабавил меня, я хмыкнула и уселась есть макароны. Настроение оставалось каким-то мутным. Я вдруг четко поняла: надежды сделать на работе что-нибудь заметное не сбылись. Семья, муж, сын — это да. Зато появился страх, если они станут для меня единственным смыслом в этом мире, я вцеплюсь в них мертвой хваткой. И отпускать Игорька к друзьям становилось год от года тяжелее. Не потому, что опасно. Сама с собой я могла быть честной — когда Лешки и Игоря нет рядом, становилось непонятно, для чего здесь я?
Вспомнила прочитанную где-то фразу: "дети наследуют наш мир вместе с долгами перед всем нашим несбывшимся". И каков же мой долг перед несбывшимся?
Я позволила памяти вернуть меня в яркие юные годы. Александра, для друзей — Сандра. Студентка Хабаровского политеха. Сумасшедшая круговерть дел, после выхода из академки на третий курс, когда возня с маленьким Игорьком и занятия в институте накладывались друг на друга. Химфак никогда не считался легким факультетом, а первые три курса на нем были особенно плотные. И все же, все же…
Память подбрасывала картинки безоблачного неба, солнца, играющего на струях фонтанов. Захотелось улыбнуться. Странно, тогда все не казалось таким тяжелым, каким выглядит сегодня, если оглянуться назад. Разленилась? Или потеряно что-то другое? Именно тогда я встретила Профессора. Для меня он всегда был только "Профессор" и никак иначе, хотя вслух приходилось обращаться по имени-отчеству. Крепкий седой старик читал органическую химию и считался легендой института. Профессор был резок и язвителен на лекциях, что, впрочем, не мешало ему излагать материал как нечто простое и очевидное. Один раз пропустив лекцию, я залезла в учебник и несколько часов продиралась через пропущенную тему, после чего уважение к Профессору еще только выросло.
В начале весеннего семестра встал вопрос о специализации. Весь наш курс провели по лабораториям, расхваливая великое будущее, которое нас ждет после выпуска на нефтехимических заводах или в целлюлозно-бумажной промышленности. Блестели белыми и хромированными боками новенькие установки, а некоторые лаборатории могли похвастаться даже мини-ЭВМ. Где-то в конце этой экскурсии я и узнала, что у Профессора тоже есть маленькая комнатка, заставленная цветочными горшками и увитая плетями ползущих по стенам лиан. Рабочий стол с простейшим химическим оборудованием да старое потертое кресло в углу. Профессора на месте не оказалось. Завкафедрой, проводивший экскурсию, только махнул рукой:
— А здесь у нас Николай Иванович своими экспериментами занимается.
Я тихонечко вошла в комнату и села в кресло. Лианы были повсюду, образуя над головой маленький зеленый грот. Уютно… На ярко освещенном столе в пробирках виднелись зеленые кусочки. Я подошла взглянуть. Похоже, это нарезанные листья и стебли комнатных растений, казавшихся обычным украшением интерьера. Тропические красавицы, наверное, играют не последнюю роль в тех самых "экспериментах".
Дверь скрипнула и в комнату вошел Профессор. Заметив меня, он вопрошающе поднял бровь.
— Извините, Николай Иванович, мы тут с экскурсией проходили, а я вот задержалась. Очень уж зелено.
Надо же было что-то сказать.
— Третий курс. Александра Селедкина, если мне память не изменяет?
— Да.
— Ну бегите, догоняйте группу. Вам сегодня еще надо будет определиться со специализацией.
И тут я почувствовала, как меня понесло. Такое случалось иногда после лишнего бокала вина, да и в другие непредсказуемые моменты. За что однокурсники считали меня девицей эксцентричной.
— Николай Иванович, а можно мне специализироваться у вас? Вы ведь ими занимаетесь? — я тронула рукой листья.
— Вообще-то я студентов не брал. Да и зачем тебе?
— Не знаю, мне показалось, что так будет правильно.
Ну вот, ответила честно. Что теперь буде-ет…
— Правильно?.. На других темах перспектив куда больше. По нефти иногда заявки из Центральной России бывают. А там и в Москву есть шанс попасть. Хочешь в Москву, девочка?
— Нет, не хочу, — профессор удивленно поднял брови. Смешной он какой, придется пояснить: — У меня муж вулканами занимается, так что никуда он далеко от своей Камчатки не поедет.
— Романтик, значит…
Профессор задумался, кивая каким-то своим мыслям, и было непонятно, одобряет он или осуждает то, что Лешка "романтик"…
— Николай Иванович, а все-таки — что за тема?
— Тема? Я занимаюсь биохимией двух родов тропических лиан. Тут в комнате представлены несколько их видов из разных регионов. Первые два, начало моей коллекции, мне друзья из Панамы прислали. Так вот, если взять их сок и смешать, а потом нагреть градусов до семидесяти, пойдет реакция. А в результате получится некоторое количество эпоксидной смолы. Но не синтезированной, а, так сказать, естественного происхождения. Вот, смотри…
Мне в руки попала пробирка, до половины заполненная мутной зеленоватой жидкостью, на поверхности которой колыхался сантиметровый слой смолы. От знакомой мне "эпоксидки" она отличалась переливчатым прозрачным янтарно-золотистым цветом.
— … вот так выглядит эта самая "тема". Не особо зрелищно.
Ну да. Коне-ечно… Лешка, когда я с ним в экспедицию просилась, тоже уговаривал, что "вулканы вблизи — это не особенно зрелищно", а у самого глаза блестели. Вот как у профессора в этот момент.
