Флинт, затертый в толпе, этой сцены видеть не мог - перед ниммелькали разве что поясные пряжки других посетителей Гном, однако хорошослышал, как гудел низкий голос Карамона, отвечая на пискливые приветствияТассельхофа.
- Береги кошелек, Карамон! - бурчал гном. - Ой, береги!
Выбравшись наконец из толчеи, гном с полуэльфом оказались у стойки.Стол, за которым сидел Карамон, был отодвинут к самому стволу валлина, иТанис успел удивиться: с какой бы стати Отику передвигать его, тогда каквсе остальное в гостинице было совершенно по-прежнему? Но мимолетная мысльэта тотчас испарилась, ибо настал его черед угодить в дружеские объятиявеликана. Правду молвить не сбрось он с плеча лук и колчан остались бы отних одни только щепки
- Дружище!. - Глаза Карамона увлажнились. Казалось, он хотел сказатьчто-то еще, но, расчувствовавшись, так и не смог Танис тоже на некотороевремя утратил голос, но совсем по другой причине: в сокрушительныхобъятиях Карамона попросту невозможно было дышать.
- А где Рейстлин? - спросил он наконец. Он знал, что близнецы былинеразлучны.
- Там, - Карамон кивком указал на другой конец стола. И предупредилТаниса: - Знаешь, он... изменился.
Полуэльф отыскал взглядом уголок, вернее, складку необъятноговаллинового ствола. Там лежала тень, и после яркого света огня поначалутрудно было что-либо рассмотреть. Затем Танис различил изможденную фигуру,плотно закутанную, несмотря на жар близкого пламени, в алые одеяния. Низконадвинутый капюшон скрывал лицо.
Танису вдруг совсем расхотелось заговаривать с молодым магом, ноделать было нечего - Тассельхоф как раз умчался разыскивать официантку, аФлинт трепыхался высоко над полом в объятиях Карамона. Танис обошел стол.
- Рейстлин? - окликнул он, борясь с неожиданным дурным предчувствием.
Человек поднял голову.
- Танис? - прошептал он и медленно откинул капюшон. Полуэльф ахнул иподался на шаг назад.
Лицо, глядевшее на него из полутьмы, могло разве что присниться встрашном сне. Как там выразился Карамон? "Изменился"?.. Не то слово! Таниссодрогнулся. Когда-то белая, кожа мага сделалась золотистой и металлическипоблескивала в свете очага, точно жуткая маска. Исхудалое лицо казалосьбесплотным, скулы выпирали, обтянутые кожей, темные губы были сжаты в однупрямую черту. Но ужасней всего на этом лице, без сомнения, были глаза.Танис не мог оторвать от них взгляда. Подобных им он не видел ни у одногочеловеческого существа. Черные зрачки их приняли форму песочных часов, арадужные оболочки, когда-то бледно-голубые, заблестели золотом!
- Я вижу, моя внешность удивляет тебя, - прошептал Рейстлин, и натонких губах его возникло подобие улыбки. Танис опустился на стул напротивнего.
- Во имя истинных Богов, Рейстлин... - начал он, трудно сглотнув.
- Сегодня, - перебил Флинт, плюхаясь рядом с ним, - я больше летал повоздуху, чем... Реоркс! - ахнул гном, и глаза его округлились. - Какое злопоразило тебя, Рейстлин? Какое-нибудь проклятие?..
Карамон уселся рядом с братом и пододвинул к себе кружку недопитогозля. Потом посмотрел на Рейстлина и тихо спросил:
- Расскажешь им, Рейст?
- Расскажу, - ответил, вернее прошипел, тот, и у Таниса по спинепобежали мурашки. Молодой маг говорил негромким, задыхающимся голосом,почти шептал, как если бы на это без остатка уходили все его силы. Егодлинные нервные пальцы, обтянутые такой же металлически-желтой кожей, чтои лицо, рассеянно передвигали по столу тарелку с нетронутой пищей.
- Помните, как мы расставались пять лет назад? - начал Рейстлин. -Нас с братом ждало тогда путешествие настолько тайное, что даже и вам,дорогие друзья, ни к чему было знать, куда мы направляемся...
В его голосе прозвучал едва заметный сарказм, и Танис прикусил губу."Дорогих друзей" у Рейстлина не было никогда.
- Дело в том, что Пар-Салиан, глава моего Ордена, избрал меня дляИспытания... - продолжал Рейстлин.
- Для Испытания!.. - ошеломление повторил Танис. - Но ведь ты былслишком молод! Сколько тебе было тогда? Двадцать? Испытанию подлежат лишьмаги, обучавшиеся годы и годы...
- Можешь вообразить себе, как я был горд, - холодно проговорилРейстлин. - Мы с братом посетили тайное место - пресловутую Башню ВысшейМагии. И там я выдержал Испытание. - Голос мага сделался еле слышен. - Иедва не умер при этом.
Карамон трудно сглотнул.
- Страшно вспомнить, - начал великан, и голос его дрогнул. - Когда янашел его в этом жутком месте, он лежал ничком и кровь текла у него изорта... он умирал! Я подхватил его на руки и...
- Довольно, братец! - Тихий голос мага хлестнул, точно кнут: Карамонвздрогнул. Танис видел, как сузились золотые глаза Рейстлина, как он сжалкулаки. Карамон молча глотал эль, искоса поглядывая на брата. Ясно было,что между близнецами пролегла некая тень.
Рейстлин перевел дух и продолжал:
- Когда я очнулся, я увидел, что моя кожа изменила цвет... такотметило меня страдание. Мое тело, мое здоровье разрушены непоправимо. Аглаза!.. Мои зрачки приобрели форму песочных часов, и знаете, что я вижусквозь них? Время и то, что делает оно со всем сущим. Даже сейчас, когда ягляжу на тебя, Танис, - прошептал маг, - я вижу, как частица за частицейумирает твое тело. И так - всякое живое создание...
Тонкая, похожая на птичью лапу, рука Рейстлина легла на запястьеТаниса. Холодное прикосновение заставило полуэльфа содрогнуться. Он хотелотнять руку, но золотые глаза и ледяные пальцы держали крепко.
Маг наклонился вперед, взгляд его лихорадочно горел.
- Но зато, - прошептал он, - я приобрел силу! Пар-Салиан открыл мне:придет день, когда она преобразует мир. Я приобрел силу - и Посох Мага...
Подняв глаза, Танис увидел посох, прислоненный к стволу валлина так,чтобы можно было с легкостью дотянуться. Посох был деревянным и выгляделвполне обычно, если не считать блестящего хрустального шарика,укрепленного на верхнем конце. Золотое крепление шарика было сделано ввиде когтистой лапы дракона.
- А стоило ли? - спросил Танис негромко.
Рейстлин пристально поглядел на него, затем его губы искривились вжуткой пародии на улыбку. Его пальцы выпустили руку Таниса и спрятались вшироком рукаве.
- О да!.. - прошипел маг. - Сила - это то, к чему я всегдастремился... и стремлюсь посейчас!
Он откинулся на спинку стула. Худая фигура его тотчас затерялась вгустой тени, лишь блестели, отражая пламя, золотые глаза.
