Рыцарь придержал дверь, пропуская вовнутрь высокого мужчину иженщину, закутанную в меха. Женщина повернулась к Стурму и, видимо,поблагодарила его, ибо он склонился перед нею в почтительном, старомодномпоклоне, какие современный мир давно успел позабыть.
- Нет, вы только посмотрите на них, - восторженно тряхнул головойКарамон. - Доблестный рыцарь и прекрасная дама. Хотел бы я знать, где онтолько откопал этих двоих?
- Это варвары с Равнин, - сказал Тас. Он уже стоял на стуле и вовсюразмахивал рукой, привлекая внимание друга. - Так одеваются в племеникве-шу.
Было похоже, что Стурм предложил варварам дальнейшую помощь, но ониее не приняли; рыцарь вновь поклонился и отошел, И двинулся через комнатус видом столь благородным и горделивым, точно шел к подножию тронапринимать Посвящение от руки короля.
Танис поднялся на ноги. Стурм подошел к нему, и они обнялись.Сильные, жилистые руки рыцаря дружески стиснули плечи полуэльфа. Потом,отступив на полшага, они оглядели друг друга.
Стурм совсем не переменился, подумалось Танису. Разве что в уголкахпечальных глаз залегли новые морщинки, да в каштановых волосах прибавилосьседины. Разве что еще чуть-чуть поистерся плащ, а на древних латахпоявились новые вмятины... Но густые усы, гордость рыцаря, топорщилисьсовершенно по-прежнему, отполированный щит все так же блестел, а кариеглаза, знакомо потеплели при виде друзей.
- А ты, оказывается, бороду отрастил, - весело сказал Стурм иповернулся приветствовать Карамона и Флинта. Тика была занята у другогостола, и Тассельхоф сам помчался за элем.
- Приветствую тебя, рыцарь, - прошептал Рейстлин из своего уголка.
Стурм повернулся к брату Карамона.
- Рейстлин, - сказал он.
Маг сдвинул капюшон на затылок, подставляя свету лицо. Стурм былслишком хорошо воспитан и постарался ничем не выдать своего изумления, нойего глаза невольно округлились. Танис понял, что молодой маг получал некоеудовольствие, наблюдая замешательство друзей.
- Принести тебе что-нибудь, Рейстлин? - спросил Танис.
- Нет, спасибо, - ответил тот и снова отодвинулся в тень.
- Почти ничего не ест, - озабоченно проговорил Карамон. - Воздухомпитается, не иначе.
- Совсем как некоторые растения, - заявил Тассельхоф, возвращаясь сэлем для Стурма. - Я видел их: они висят над землей и своими корешкамивысасывают воду и пропитание прямо из воздуха.
- В самом деле? - доверчивый Карамон уже смотрел на него во всеглаза.
- Уж и не знаю, кто из этих двоих глупей. - Флинт еле удержался,чтобы не плюнуть. - Итак, все в сборе наконец. Так какие новости?
- Все? - Стурм вопросительно посмотрел на Таниса. - А Китиара?
- Ее не будет, - ровным голосом проговорил полуэльф. - Мы, наоборот,думали, что ты нам что-нибудь расскажешь о ней.
- Увы, - Рыцарь нахмурился. - Мы с ней действительно поехали вместена север, но расстались вскоре после того, как пересекли Узкие Проливы иоказались в Старой Соламнии. Она сказала мне, что решила проведатьродственников отца. После этого я с ней не встречался.
- Что ж, на нет и суда нет, - вздохнул Танис. - Твои-то родственникикак, Стурм? Не разыскал ты отца?..
Стурм начал рассказывать, но Танис лишь вполуха слушал его повесть опутешествии в родную Соламнию. Танис мог думать только о Китиаре. С нейодной он хотел свидеться больше, чем с кем-либо из друзей. Все пять летпытался он изгнать из своего сердца ее темные глаза и лукавую улыбку... нос каждым днем его тянуло к ней только сильнее. Воительница быласвоенравной, норовистой и сумасбродной, то есть сочетала в себе всекачества, которых у Таниса не было и в помине. К тому же она былачеловеком, а любовь между человеком и эльфом неизменно приводила ктрагедии. И тем не менее выбросить из души Китиару для Таниса было непроще, чем вычленить из своей крови ее человеческую половину... С трудомоторвавшись от воспоминаний, он стал слушать, что говорил Стурм.
- ...Только слухи. Одни утверждают, будто мой отец жив, другие - чтоон умер. - Стурм помрачнел. - Но где он и что с ним, не знает никто.
- А твое наследство? - спросил Карамон.
Грустная улыбка смягчила гордые черты Стурм а.
- Я ношу его, - ответил он просто. - Это мои доспехи и меч.
Танис посмотрел вниз и увидел при нем великолепный, хотя и несколькостаромодный, двуручный меч.
Карамон привстал, заглядывая через стол.
- Отлично, - похвалил он. - Теперь таких уже не делают. Я сломал мечв поединке с людоедом. Терос Железодел смастерил новый клинок, но кто бызнал, сколько мне пришлось за него выложить!.. Значит, теперь ты настоящийрыцарь?
Стурм перестал улыбаться и, не отвечая на вопрос, любовно погладилдревнюю рукоять.
- Согласно легенде, этот меч сломается только в том случае, еслисломаюсь я сам, - сказал он. - Это все, что осталось от моегоотеческого...
И тут встрял Тас, который и не думал слушать его.
- Кто они такие? - громким шепотом спросил кендер.
Танис вскинул глаза. Двое варваров как раз проходили мимо их столика,пробираясь в укромный уголок у огня, где были свободные стулья. Мужчинабыл, пожалуй, самым высоким из всех, кого Танис когда-либо видел. Карамон,в котором было шесть футов, пришелся бы ему по плечо. Вот только Карамонпревосходил его в обхвате груди самое меньшее вдвое, а руки у богатырябыли толще и вовсе в три раза. При всем своем росте незнакомец былужасающе худ, и это бросалось в глаза даже несмотря на меховую одежду. Онбыл темнокож, но казался бледным. Ни дать ни взять болел... или перенеснемыслимые мучения...
Его спутница - та, которой кланялся Стурм, - была до того плотнозакутана в меховой плащ с капюшоном, что о ней трудно было сказатьчто-либо определенное. Ни она, ни мужчина даже не посмотрели на Стурма,проходя мимо него. У женщины был в руках посох, украшенный на варварскийлад перьями. Ее спутник нес изрядно потертый заплечный мешок. Они уселисьи, не снимая теплых плащей, завели негромкий разговор.
- Я встретил их на дороге за городом, - сказал Стурм. - Они еле шли,женщина совсем выбилась из сил, да и мужчина выглядел не намного лучше.Вот я и привел их сюда, пообещав, что здесь они найдут пищу и кров наночь. Это очень гордые люди: они, я думаю, не приняли бы моей помощи, небудь они оба измучены до предела. К тому же они заблудились и... - Стурмпонизил голос, - ...по дорогам нынче бродит такое, с чем лучше невстречаться во тьме.
