Мэту было нестерпимо трудно задать следующий вопрос, но все же он задал его:
— Как вы думаете, насколько сильна была его ревность?
Пресвитер Иоанн откинулся на спинку стула и со вздохом закрыл глаза.
— Быть может, он опасался того, что вокруг Балкис соберется слишком много сторонников и что она с их помощью свергнет его, когда я умру, лорд-маг. Я не верю, что так и было, но все же это возможно.
Он сказал это так, словно ответ у него вытянули щипцами, и Мэту эта мысль не понравилась. Он достаточно много знал о дворцовых интригах, чтобы понять: кронпринц запросто мог пожелать избавиться от потенциальной конкурентки. Если так, то Балкис была далеко не первой, кто исчез при подобных обстоятельствах.
Но сказать об этом пресвитеру Иоанну Мэт, конечно, не мог.
— Но никаких особых признаков того, что принц может пойти на какие-то действия, не было?
— Нет-нет, ничего такого! — Пресвитер Иоанн потупился и нахмурился. — А началось все за ужином, вечером, несколько дней назад. Это был не торжественный прием — самая обычная трапеза, на которой присутствовали всего триста моих постоянных придворных да гости — немного, всего около тысячи…
У Мэта от этих цифр закружилась голова. Он подумал: уж не превращает ли пресвитер Иоанн свой трапезный зал в плац для муштры войска при плохой погоде?
— Похоже, — сказал он, — я знаком с подобными мероприятиями. Каждый придворный находит рядом со своей тарелкой небольшой мешочек с деньгами на завтрашние расходы, верно?
— Так легче всего выплачивать жалованье, — кивнул пресвитер Иоанн. — Однако я должен заботиться не только о богатых. По всему городу накрываются в особых залах столы для бедняков, хромых и слепых, а также для вдов с детьми и стариков.
— Но трапезы для них не такие роскошные, как у вас во дворце, если я не ошибаюсь? — с улыбкой проговорил Мэт.
Пресвитер Иоанн улыбнулся в ответ:
— Пожалуй, не такие.
— А скажите, ведь это не случайно — то, что у вашего парадного стола крышка изумрудная, а ножки — аметистовые?
— Конечно, не случайно, — несколько удивленно отозвался царь. — Магия камня мешает трапезничающим напиться допьяна, лорд-маг. Вы разве об этом не знали?
— Возьму на заметку, — заверил его Мэт. — Так… Если мне не изменяет память, за столом принц Ташиш сидит справа от вас, а архиепископ Мараканды — слева.
— Вы все помните верно, — с улыбкой подтвердил пресвитер Иоанн. — Но теперь слева от меня сидит принцесса Балкис.
— О да, понятно, — кивнул Мэт. — А как архиепископ отнесся к тому, что его пересадили?
— С христианским смирением, — ответил пресвитер и вновь улыбнулся. — Быть может, поначалу он и был обижен, но Балкис вскоре очаровала его.
Мэт в этом нисколько не сомневался. И все же он знал, что у некоторых людей амбиции частенько преобладают над личными чувствами, и потому мысленно включил архиепископа в список подозреваемых.
— Рядом с ним сидит патриарх церкви Святого Фомы, а затем — протопоп Самарканда, так?
— Вы хорошо запомнили, — удивленно проговорил пресвитер Иоанн. — Так и есть. А по правую руку от меня, за принцем, сидят еще двенадцать архиепископов. Поэтому застольная беседа протекает оживленно и способствует просветительству.
Мэт искренне посочувствовал Балкис. «А вправду ли ее исчезновение связано с похищением?» — вдруг подумал он. И в же он отважно улыбнулся и проговорил:
— В оживленность бесед я готов поверить — при том, что за трапезой собираются вместе главы трех разных христианских сект и спорят о том, у кого из них — монополия на истину.
— О, я убедил их в необходимости веротерпимости, — с довольной улыбкой ответил Иоанн. — Время от времени мы обсуждаем те или иные пункты доктрины, но большей частью говорим о жизни и обычаях людей в разных епархиях, о странных и чудесных достопримечательностях, которые там можно повидать.
Мэт пересмотрел свое мнение о застольных беседах.
— Но как же архиепископам удается осуществлять духовное руководство, когда они находятся так далеко от своих прихожан?
— Каждый из них раз в месяц возвращается в свою обитель, а его место занимает другой священнослужитель.
Значит, каждый вечер Балкис слушала рассказы о самых разных чудесах. «Наверное, ей тут действительно скучать не приходилось», — подумал он.
— А остальные четыре тысячи трапезничающих не слишком сильно шумят? Не мешают беседе?
— Они сидят довольно далеко и ведут себя тактично: говорят вполголоса. К тому же те столы, за которыми трапезничают остальные придворные и гости, изготовлены из золота и аметиста, а ножки столов — из слоновой кости.
Мэт улыбнулся, припомнив о том, что золото является отличным проводником.
— Стало быть, все столы в некотором роде закляты от шума?
— Именно так, — подтвердил пресвитер Иоанн. — И вдобавок они сдерживают прочие проявления грубого поведения.
— Но если все настолько вежливы и тактичны, что же произошло в тот вечер?
Царь покачал головой:
— Тоска Балкис была настолько сильна, что она не сумела скрыть ее.
~ И все? — изумленно спросил Мэт.
— Этого было достаточно, — ответил Иоанн и рассказал Мэту том, как предложил племяннице проехаться по стране и поближе познакомиться с жизнью народа, а также о том, какую Ревность это вызвало у принца Ташиша и как двое глупых придворных решили потрафить Ташишу тем, что подстроили похищение Балкис.
Утром горничные пришли в опочивальню принцессы, дабы разбудить ее, принесли ей еду и питье — и обнаружили, что Балкис исчезла. Девушки побежали к стражникам, те подняли тревогу. Пресвитер Иоанн услышал шум из своего кабинета и послал слугу узнать, что стряслось. Узнав об исчезновении племянницы, он пришел в ярость и лично возглавил поиски. Дворец был обыскан до последнего уголка. Заглядывали во все ниши, щелочки и закутки — но Балкис не нашли. Тогда царь вернулся к себе в кабинет и во гневе занялся магией. Именно тогда Сикандеру и Корундель стало весьма и весьма не по себе. Они явились в личные покои принца Ташиша. Тот взволнованно расхаживал из угла в угол и засыпал придворных вопросами:
— Куда она могла подеваться? Где она может прятаться? Почему мы не можем ее найти?
— Быть может, она не во дворце, ваше высочество, — предположил один из вельмож.
Принц остановился.
— Что ты сказал? — оторопев, спросил он. Вельможа пожал плечами:
— Всем известно, что порой на нее нападала тоска…
— Она скучает по родине, — пояснила придворная дама. — По той стране, где выросла.
— Не хотите ли вы сказать, что она убежала из дворца, желая вернуться в страну франков?
