— Верно, — самодовольно улыбнулся Мелилот. — За это ты заслуживаешь кусок омара. Держи!
Он бросил кусок, щедрый по его меркам, и ломоть хлеба. Поймав это на лету, Жарвина пробормотала слова благодарности и волком набросилась на еду.
— Тебе необходимо подкрепить силы, — продолжал дородный писец. — Сегодня вечером я хочу поручить тебе очень ответственное задание.
— Задание?
— Да. Императорского офицера, потерявшего этот свиток, зовут командор Нижару. Со своими людьми он разместился в шатрах вокруг дворца Принца, похоже, опасаясь, что они могут заразиться, если поселятся в бараках вместе с простыми стражниками.
Сегодня ночью после наступления темноты ты должна прокрасться туда и попасть к нему, чтобы узнать, заплатит ли он за возвращение свитка и имя человека, похитившего его, или же правдоподобный, но лживый перевод, который подтолкнет незаконного обладателя документа к поспешным действиям. Ибо насколько я понимаю, — ханжески закончил Мелилот, — Нижару выронил свиток умышленно. Гм?
Далеко не впервые после прибытия в Санктуарий Жарвина вышла из дома после сигнала тушения огней. И даже не впервой пришлось ей пробираться, скрываясь в тени, через широкое открытое пространство Губернаторской Аллеи и перелезть через стену дворца с проворством обезьяны, несмотря на пучок тряпья там, где никогда не вырастет ее правая грудь. Большой, опыт позволил Жарвине мгновенно скинуть с себя плащ, скатать его в валик не толще пояса с деньгами, обвязаться им и поползти вверх по стене, быстро находя выемки для пальцев ног и рук, которые заботливо не заделывались, поскольку главный каменщик перед ежегодным ремонтом получал щедрое вознаграждение.
Но, определенно, ей впервые пришлось иметь дело с первоклассными воинами из столицы, расположенными по другую сторону стены. Когда она спускалась, один из них, к несчастью, как раз справлял нужду за цветущим кустом, и ему понадобилось только чуть протянуть вперед пику, чтобы просунуть ее девушке между ног. Вскрикнув, та продолжила спуск.
Мелилот предвидел это, и у Жарвины было готово оправдание и подкрепляющие его доказательства.
— Пожалуйста, не бейте меня! Я не замышлял ничего дурного! — заскулила она, пытаясь сделать свой голос как можно более похожим на детский.
Невдалеке на подставке горел факел, воин правой рукой, крепкой, как капкан, поднял Жарвину на ноги и потащил ее к нему. Со стороны палаток, высыпавших словно грибы на всем пространстве от Зала Правосудия до амбаров, появился сотник.
— Что это? — угрожающим басом рявкнул он.
— Господин, я не замышлял ничего дурного! Я должен сделать то, что приказала моя госпожа, иначе меня прибьют гвоздями к двери храма!
Оба мужчины опешили от этих слов. Воин несколько ослабил свою хватку, а сотник нагнулся, чтобы в тусклом свете факела получше рассмотреть девушку.
— Судя по твоим словам, я так понимаю, ты служишь жрице бога Аргама? — наконец спросил он.
Предположение было закономерным. Наиболее рьяные поклонники этого божества, когда жизнь утомляла их, приходили в храм, чтобы быть повешенными на его куполе.
Но Жарвина истово закачала головой.
— Н-нет, господин! Дирилы! — она назвала запрещенную лет тридцать назад из-за кровавых жертвоприношений богиню.
Сотник нахмурился.
— Но я не видел ее святилища, когда мы сопровождали Принца по Улице Храмов.
— Н-нет, господин! Ее храм был разрушен, но поклонение ей продолжается.
— Вот те на! — проворчал сотник. — Гм-м! Похоже, об этом необходимо сообщить командору.
— Командору Нижару? — поспешно спросила Жарвина.
— Что? Откуда тебе известно его имя?
— Моя госпожа послала меня к нему! Сегодня утром она видела его в городе, и его красота произвела на нее такое впечатление, что она решила послать ему письмо. Но все это должно оставаться в тайне! — Жарвина добавила в голос дрожь. — А теперь я выдал это, и она отдаст меня жрецам Аргама, и тогда… О, я конченный человек! Я могу умирать прямо сейчас.
— Со смертью можно подождать, — сказал сотник, быстро принимая решение. — Командор определенно захочет узнать о поклонниках Дирилы. Я полагал, только безумцы в пустыне поклоняются сейчас старой шлюхе… Э, а что это у тебя на поясе? — он поднес узелок к свету. — Письменные принадлежности, да?
— Да, господин. Именно я пишу все письма для госпожи.
— Если ты сам можешь писать, зачем же носить письма других? Ну, ладно, полагаю, ты пользуешься ее доверием, не так ли?
Жарвина истово закивала.
— Тайна, поверенная другому, перестает быть тайной, и вот еще одно подтверждение этой пословицы. Ладно, пошли!
При свете двух светильников, наполненных, судя по запаху, рыбьим жиром плохого качества, Нижару, не прибегая к помощи ординарца, перевернул вверх дном содержимое шатра. Очистив два окованных медью деревянных сундука, он приступил к третьему. Белье с походной парусиновой раскладушки валялось на полу, дюжины мешочков и пакетов были распотрошены и их содержимое разбросано.
Нижару пришел в ярость, когда сотник поднял полог шатра, и заорал, чтобы его не беспокоили. Но Жарвина с одного взгляда уяснила положение и ясным твердым голосом произнесла:
— Интересно, не свиток ли вы ищете.
Повернув лицо так, что на него пал свет, Нижару застыл. Это был самый светловолосый человек, какого когда-либо видела Жарвина: у него были волосы цвета отбеленной шерсти, а глаза напоминали клочки летнего неба. Под носом, острым, как птичий клюв, губы обрамляли ухоженные ровные зубы с единственным изъяном в виде сломанного верхнего правого клыка. Командор был худощав и, судя по всему, очень силен, так как он держал сундук, весивший фунтов сто, а его мышцы при этом едва вздулись.
— Свиток? — тихо сказал он, опуская сундук. — Какой свиток?
Жарвина едва могла говорить. Ей показалось, у нее вот-вот замрет сердце. Окружающий мир закачался. Ей пришлось обирать все силы, чтобы сохранить равновесие. Где-то вдалеке она услышала слова сотника: «Нам он не упоминал ни о каком свитке!»
И поразительно — девушка снова обрела дар речи.
— Это правда, командор, — сказала она. — Мне пришлось солгать этим людям, чтобы они не убили меня прежде, чем я попаду к вам. Извините.
Тем временем она мысленно благодарила сеть осведомителей, настолько хорошо снабжающих Мелилота информацией, что ложь прозвучала правдоподобно даже для этих чужеземцев.
— Мне показалось, сегодня утром вы обронили свиток?
Нижару колебался лишь мгновение.
