— Внимание, внимание! Всем, у кого запаркован транспорт на взлетном поле, явиться во Второй отдел. Все авиарейсы на сегодня отменяются. Повторяем: отменяются. «Корона юга» отбывает по расписанию; немедленно освободить взлетное поле от всего личного авиатранспорта. Повторяем…
Один из сидевших неподалеку от входа выразился кратко, но энергично, натянул разукрашенную золотым шитьем шапочку с козырьком и, тяжело ступая, исчез в пелене дождя. По ресторанчику пронесся порыв пронизывающего ветра, и ближайший к Кервину даркованин со смешком сказал своему сотрапезнику:
— Эса соу вхалле Терра акуалле…
Второй покосился на Кервина и произнес что-то еще более оскорбительное на городском диалекте.
Джеффа затрясло. С раннего детства и до зрелых лет он так и оставался по-ребячески чувствителен к оскорблениям. На Земле он был даркованином, чужаком, диковиной; здесь, на Даркоувере, он вдруг почувствовал себя землянином. И события дня прошедшего как-то не очень способствовали смягчению его права. Но он сдержал ярость и только проронил, обращаясь к пустому табурету по левую руку:
— Болотный кролик захлебнется под дождем, если только у него не хватит мозгов держать рот на замке.
Даркованин резко отодвинул стул и развернулся к Кервину, сшибив со стола свой стакан. Громко дзенькнуло разлетевшееся стекло, что-то испуганно проблеял официант — и все головы вокруг повернулись в их сторону. Кервин настороженно сполз со вращающегося табурета. Теперь он словно бы наблюдал за сценой со стороны, причем в изрядном замешательстве. Хорошенькая устанавливается традиция — что ни бар, то скандал; похоже, банкет по случаю возвращения блудного сына кончится тем, что его отволокут в местную каталажку и впаяют срок за пьяный дебош.
Затем второй даркованин схватил своего сотрапезника за локоть. Взгляд того медленно поднялся и остановился на рыжей шевелюре Кервина, отливающей огнем в свете настенной лампы.
— Комъин! — вырвался у даркованина сдавленный возглас.
«А это что еще значит, черт побери?» — мысленно поинтересовался Джефф.
Забияка затравленно метнул взгляд на своего спутника, но сочувствия в лице того не нашел. Он потоптался на месте, отступил на шаг, прикрыл рукой лицо и пробормотал что-то неразборчивое; потом рванулся к выходу — неуверенно, словно лунатик, уворачиваясь от встречных столов, — и нырнул в дождь.
Только сейчас Кервин обратил внимание, что все вокруг не сводят с него глаз; он сумел, не мигая, выдержать пристальный взгляд официанта, и тот в конце концов удалился по своим делам. Джефф опустился обратно на табурет и отхлебнул из чашки, в которую был налит местный эквивалент кофе — содержащий кофеин и напоминающий по вкусу горький шоколад; напиток успел остыть.
Оставшийся рыжеволосый даркованин поднялся из-за стола, подошел к Кервину и опустился на соседний табурет.
— Кто вы такой, черт побери?
Вопрос был задан на портовом жаргоне, но даркованин изъяснялся на нем неуверенно, с усилием выговаривая каждое слово. Кервин со вздохом отставил чашку.
— Фигли-Мигли, мастер сглаза, очень древнее божество, — представился он. — И каждое столетие лежит на памяти невыносимым грузом. Отвали-ка лучше, а то мигом наведу порчу, как на твоего приятеля.
Рыжеволосый усмехнулся — не без издевки и весьма недружелюбно. Похоже, он был примерно одного возраста с Кервином.
— Никакой он мне не приятель, — сказал даркованин, — но и вы явно не тот, кем кажетесь. Похоже, его бегство удивило вас сильнее всех в этом заведении. Дело в том, что он подумал, будто вы из моих родичей.
— Ваша мать, часом, не из Ирландии? — вежливо поинтересовался Кервин. — Нет? Тогда извините. Что до меня, то я происхожу из древнего и знатного рода человекоящеров с Арктура.
С этими словами он взял со стойки чашку и снова приник к густой холодной жиже. Несколько секунд он чувствовал на себе недоуменный взгляд рыжеволосого; наконец тот отошел, пробормотав под нос: «Землянин!» — таким тоном, что одно это слово прозвучало как оскорбление.
Теперь, когда было уже поздно, Кервин пожалел, что не ответил повежливей; его так и подмывало броситься за даркованином и потребовать объяснений. Останавливало только ясное осознание того, чем это, в лучшем случае, кончится: очередным щелчком по носу. Он оставил на стойке несколько монет и снова вышел в ледяную слякоть.
Звезды исчезли. Было темно и холодно, громко завывал ветер, и каждый шаг требовал изрядных усилий. Кервина тут же начал бить озноб. Ну почему он вырядился в одну тоненькую рубашку, почему не купил ничего теплого… Черт побери, так ведь купил! Одеяние, может, и несколько экстравагантное, но на таком ветру — самое то, что надо. Онемевшими пальцами он развернул сверток, извлек отороченную мехом накидку, набросил на плечи и поплотнее укутался.
Мягкая гибкая замша надежно защищала от ветра; мех приятно ласкал кожу. Завидев ярко освещенный вестибюль отеля «Небесная гавань», Кервин вспомнил, что так и не явился в Миссию и, соответственно, не получил ордера на жилье; теперь надо было искать, где переночевать. Почему бы не поинтересоваться насчет свободных номеров прямо в «Небесной гавани»? Он пересек вестибюль и направился к табличке «Регистрация».
— Вам туда, — на мгновение подняв голову, буркнул дежурный и снова углубился в регистрационную книгу.
Изумленный Кервин дернулся было возразить — неужели в Гражданской службе позаботились заранее забронировать ему номер? — но только пожал плечами и отправился к указанной двери.
За нею оказалась просторная комната с длинным столом посередине; тут и там стояли непривычной формы кушетки и диваны; в камине горел огонь. За большим окном царила ночь, и в черном стекле отчетливо отражался Джефф Кервин-младший: высокий, с мокрыми свалявшимися рыжими прядями, с замкнутым лицом одиночки-интроверта; искатель приключений, которого все почему-то словно сговорились приключения-то и лишить. На вороте у зеркального двойника поблескивало золотое шитье; у Кервина начисто вылетело из головы, что на нем накидка. До боли знакомое лицо, незнакомый наряд… Кервин вздрогнул, ощутив укол некоего смутного воспоминания.
Так вот в чем дело! Очевидно, увидев даркованский наряд, дежурный регистратор принял Кервина за кого-то другого. Пожалуй, это объясняло все. Итак, на Даркоувере, в Торговом городе у Кервина есть двойник или почти двойник — тоже рыжеволосый, тоже высокий, обладающий таким внешним сходством, что нетрудно попасться на удочку, если пристально не вглядеться.
Что там лепетал тот даркованин в ресторанчике? «Комъин». Может, так зовут его двойника? «Комъин», — мысленно проговорил Кервин. Что-то смутно знакомое чудилось в этом сочетании звуков.
