Эти мысли привели ее в состояние готовности к колдовству. Она и принялась… Сначала нашла один огромный и сильный слой очень плотного воздуха, который медленно дрейфовал, как почудилось Саре, куда-то на восток. Это ее не устраивало. Она отщепила от него не слишком большой, в пару сотен миль, кусок и перенаправила так, чтобы через четверть часа уже почувствовать его давление у себя на правом плече. Потом стала искать еще один похожий, потому что силы этой первой зоны высокого давления не хватило бы на весь первый перелет через океан.
Она искала, искала, даже когда стала понимать, что первая из зон, первый источник ветра уже начал действовать, и лишь тогда заметила небольшую, но довольно бурную зону, и совсем не там, откуда она могла бы перегнать ее к скале Сирены, тому месту, где рассчитывала сделать передышку. Но если заставить этот вихрь раскрутиться, развалиться, придать ему вид разворачивающейся спирали, сделать подобием пружины, которые некие умельцы научились вставлять в часы или в другие изощренные и Дорогие игрушки, вроде золотого фазана, которым так гордится басилевс, вот тогда, и только тогда… Да, план у Сары в голове сложился и вполне мог бы сработать. Она еще раз погладила Таби и почти попросила ее, а не приказала:
— Ты держись, девочка, нам с тобой теперь нелегко будет.
Ударили первые порывы ветра. Это был пока не очень сильный ветер, пожалуй, его скорость можно было оценить узлов в двадцать. Если все получится, решила Сара, мантикора за час разгонится узлов до сорока. То есть расстилающееся перед ней расстояние она проскочит часа за три. Беспокоило одно: такие потоки Таби не любила, предпочитала лететь в спокойном, мерно и ровно подпирающем ее крылья течении. Бурные порывы и неверные вихри быстро утомляли ее. А значит, нужно было внимательно следить, чтобы мантикора не потеряла в воздухе и упругость, и силу, и — главное — равновесие. Во время начальных тренировок по выездке Сара заметила, что Таби довольно неважнецки держит это самое равновесие, скорее всего, сказывалось отсутствие птичьего хвоста. Чрезмерно укороченный и неверный мантикорский хвост, который ей, как змею в воздухе, конечно, помогал держать равновесие в целом, был все же не так хорош, как если бы на нем вместо жала имелись еще какие-нибудь перья.
Да, ветер стал крепче, и они понеслись. Но поток воздуха все еще оставался ровным и плавным. Такой полет был для Таби делом обыденным. Она держалась уверенно и даже перестала в какой-то момент грести вперед, словно бы зависла на крыльях, удерживаемая ветром и чуть восходящими потоками от поверхности океана, и при этом, конечно, здорово сохраняла силы. Против этого Сара не возражала, хотя скорость чуть упала, и всего-то они делали сейчас узлов тридцать, не более. Но силы понадобятся мантикоре позже, когда они попадут в зону бури…
Сара даже успела подремать, когда через три с небольшим часа новый ветер, вызванный ею, ударил в лицо с неожиданностью предательского нападения. Она проснулась, вынырнула из своей полудремы, потому что спать в полете по-настоящему было нельзя, Таби это чувствовала и непременно выкинула бы какой-нибудь из своих фокусов, выразив несогласие с тем, что ею в действительности не управляют. Сара потерла для верности лицо, чуть не сбив полетную маску набок, но все же и под плотной кожей этой самой маски, похожей на птичью голову с клювом, ощутила, как разогревается занемевшая от постоянно, уже много часов бьющего встречного воздушного напора кожа. И стала смотреть, в каком состоянии находится вторая зона ветра, в форме спирали… В который они должны были вписаться, который должны были перехватить, пусть по краешку, подобно тому как дикари катаются на досках по волнам прибоя, используя силу падающей воды, чтобы едва ли не бесконечно соскальзывать и не падать самим… Ни в коем случае — не падать.
Тут Саре пришлось немного этот вихрь исправить, словно бы иной крестьянин во время долгой поездки должен был подправить задурившее колесо у телеги. Она снова бросила в пучину ветров несколько заклинаний, последнее оказалось удачнее прочих, и ветер теперь уже не молотил их с мантикорой, а помогал, хотя и сносил с прямой, пролегающей от их нынешнего местоположения до скалы Сирены.
Чтобы удостовериться, что все идет правильно, Сара еще разок вчиталась в мантикору. Таби-Скум уже немного выдохлась, но до настоящей усталости еще не доработалась. Пожалуй, она истратила лишь чуть больше половины своего запаса сил, хотя некоторые неприятные признаки голода у нее уже стали проявляться. Вот это Саре не понравилось.
Она терпеть не могла этого сверлящего все внутренности чувства, которое у нее возникало, если она слишком глубоко и детально погружалась в животные ощущения ее обожаемой Таби. На этот раз так и вышло, она переборщила с этим своим эмпатическим внедрением в состояние летуньи… Делать нечего, чтобы оправдать такую неуместную растрату магических сил, Сара влила в мантикору долю собственного магического спокойствия и уверенности в том, что отдых уже недалек, и, конечно, подкрепила необходимостью подчиняться хозяйке, которая восседала на спине.
Таби успокоилась, подчинилась, как случалось всегда, и снова стала послушной, поворотливой, ловкой… Она даже развеселилась, несмотря на все часы трудной работы, которую уже проделала, и чуть подбросила Сару, рывком крыльев обозначив что-то вроде взбрыкивания, хотя бы и несильного, вместо ровного перебора взмахов. Сейчас Сара нуждалась в ней, в Таби, а потому сделала вид, что смеется, разделяет ее игривость, хотя на самом-то деле никакой радости не испытывала… Но какая бы она была архимагичка, если бы не умела обманывать и навязывать животным свои чувства?
Мантикора взревела от удовольствия, что хозяйка ее понимает, и пошла в указанном Сарой направлении. Это было хорошо, это было правильно. Теперь они действительно делали в воздухе побольше пятидесяти узлов, лететь быстрее было уже опасно, Таби могла потерять равновесие или даже ориентировку… А потому Сара попробовала ее немного осадить, совсем немного, но мало чего добилась. Мантикора хотела есть и решила, что скала Сирены уже близко. Она даже требовала от архимагички, чтобы та позволила ей еще разогнаться, но Сара этому желанию не поддалась. Как бы там ни было, а впереди лежало более ста миль полета, и если учитывать снос, то еще больше, в любом случае чрезмерно буйствовать и торопиться было рановато.
Следующие два часа Сара работала так, как давно отвыкла, всем телом, всем напряжением духа и едва ли не всей своей магией. Потому что мантикоре, хоть Таби и пробовала проявить умение и приложить все силы, этих сил, по правде говоря, не хватало, и в какой-то момент Саре пришлось ей помогать, сначала незаметно для себя, потом больше… А потом она поймала себя на том, что уже одна ее воля, включающая и магическое умение, несет их по воздуху. Таби почти не могла работать крыльями, лишь подставляла их под ветер, и хотя неслась вперед, но все время выискивала внизу место, куда бы опуститься… Но внизу были только бурные волны и глубина, которая даже не синела, а чернела под ударами все того же ветра.
