— Я тоже, — отозвался Синклер. — Я останусь с вами, пока буду нужен. Где миссис Финнс?
— В палате, возле отца, — кивнул Питер в сторону стеклянных дверей. — С тех пор как его привезли из операционной, она еще не выходила. Пойдемте, я провожу вас.
Отделение интенсивной терапии пахло антисептиком, сверкало светлыми панелями и бесчисленным множеством приборов жизнеобеспечения, В палате, помимо профессора Финнса, находилось еще несколько пациентов в окружении родственников, между которыми бесшумно сновали медсестры. Сказанные вполголоса фразы сразу же тонули в несмолкаемом жужжании и потрескивании приборов.
Войдя в палату, Питер и Адам поймали на себе несколько заинтересованных взглядов, так как оба были по-своему привлекательны, но, в целом, было очевидно, что посетители слишком поглощены собственными заботами, чтобы обращать на что-либо внимание.
Натан Финнс лежал на дальней кровати у левой стены. Белое неподвижное тело было подключено к батарее мониторов. Лицо в маске из бинтов посерело, а кровоподтеки делали его похожим больше на лицо мумии, чем живого человека. Дыхание со свистом вырывалось из легких. Кислородная трубка из зеленоватого пластика терялась в хитросплетении других трубок и проводов. С первого взгляда было ясно, что Натану не суждено оправиться от этих травм.
Рахиль Финнс в изнеможении сидела на стуле рядом с кроватью. Склонив голову то ли в полудреме, то ли в молитве, она крепко сжимала безвольную руку мужа. Удрученно покачав головой, Питер подошел к матери и положил руку ей на плечо. Женщина вздрогнула.
— Не волнуйся, мам, — нежно обнимая ее, произнес сын. — Приехал сэр Адам.
Рахиль бросила на стоявшего позади мужчину измученный взгляд, и ее губы слегка дрогнули в улыбке.
— Адам, — едва слышно выдохнула она, — спасибо, что смогли приехать.
— Жаль, что это вызвано столь печальными обстоятельствами, — отозвался Синклер. — Не знаю, почему Натан так настойчиво хотел видеть меня, но, поскольку я здесь, надеюсь, что смогу быть хоть чем-то полезным.
Не произнося ни слова, Питер подвинул Синклеру стул, принес еще один для себя и сел напротив.
— Не могу выразить, как я рада, что вы здесь, Адам, — прошептала Рахиль, беря его ладонь свободной рукой. — Я так виновата…
— Рахиль, что вы, перестаньте…
— Натан настаивал, чтобы я позвонила вам сразу же после случившегося. Я пообещала ему, что свяжусь с вами немедленно. Затем он потерял сознание, я стала звонить в больницу, в полицию, а потом… — Женщина безнадежно махнула рукой.
— Рахиль, вы делали все возможное для спасения жизни мужа, — попытался утешить ее Синклер. — Вам не в чем упрекнуть себя. Каждый на вашем месте счел бы все остальное второстепенным.
— Да нет же! — отчаянно воскликнула женщина. — Вы не понимаете, Адам… Грабители, кто бы они ни были, украли Печать! Реликвию, передающуюся в семье Финнсов из поколения в поколение на протяжении столетий. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Печать, которую Натан называл Соломоновой? — переспросил Синклер, охваченный внезапной тревогой.
— Да-да, ту самую печать. Уверена, что муж показывал ее вам.
— Много лет назад, — кивнул Адам. — Она выглядела очень старой, хотя мне тогда и в голову не приходило, что она и есть легендарная Печать.
— Я тоже ни о чем не знала, — вздохнула Рахиль, — хотя, конечно, предполагала, что она очень стара. Последние несколько лет муж посвящал этой реликвии все свободное время. Перед тем как потерять сознание, он сказал мне: «То, что заключено в Печати, очень опасно. Ее нужно вернуть любой ценой! Позвони Адаму Синклеру и расскажи все, что случилось».
— Несомненно, — произнес Адам, вскидывая голову. — Рахиль, скажите, вы не догадываетесь, что ваш муж имел в виду, говоря об опасности, связанной с Печатью?
Женщина покачала головой.
— Как вы считаете, Рахиль, им была нужна именно Печать? — задал следующий вопрос Синклер.
— Не знаю, — снова покачала головой женщина. — Во всяком случае, они не забыли прихватить и мои драгоценности. Хотя я бы отдала им все до последнего камешка, лишь бы они не трогали моего Натана.
По щекам ее вновь потекли слезы, которые она вытирала тыльной стороной ладони. Адам извлек из кармана изящный носовой платок с монограммой и протянул ей. Всхлипывая, Рахиль прижала его к щекам.
— Из рассказанного вами следует, что в последнее время Печать обрела еще большую значимость, — заключил Синклер. — Боюсь, что если мы не сумеем ее вовремя вернуть, она принесет много зла. Я приложу все усилия, чтобы выполнить желание Натана. Кстати, Рахиль, кто, помимо членов семьи и меня, знал о существовании Печати?
Женщина озадаченно посмотрела на него и обернулась к сыну. Тряхнув головой, Питер сказал:
— Боюсь, о ее существовании знает множество людей. Отец никогда не был скрытным человеком. Если же речь идет о какой-то особой информации…
— Меня интересуют последние год-два.
— В таком случае мне придется начать издалека, — вздохнул Питер. — Показывая вам Печать, отец, должно быть, сказал, что с ней связана некая семейная тайна. Ребенком я часто слышал от дедушки, что в древности Печать принадлежала царскому дому одного из колен Израилевых и обладала силой уничтожать злых духов. Мне казалось, что все это сказки, которые взрослые любят рассказывать детям на ночь.
Синклер кивнул, стараясь скрыть тревожное предчувствие, охватившее его при упоминании о злых духах.
— В любом случае, — продолжал Питер, — отец старался выяснить происхождение Печати, вероятно, воодушевленный историями, которые слышал от своего деда, когда был мальчишкой. Все начиналось, как изысканное развлечение, но… вы представляете, как исследование захватывает ученого? Он тратил на это все свободное время. Примерно года полтора назад в этом уравнении появился, что называется, новый знаменатель. Дело в том, что умер дедушка, Бенджамин Финнс — ничего удивительного, старику было восемьдесят семь лет. Он лег спать, а утром уже не проснулся. После похорон отец отправился в Перт, чтобы разобрать вещи, оставшиеся в старом доме. Разгребая чердак, он наткнулся на сундук со старинными фамильными бумагами. Среди них обнаружился древний, сильно поврежденный пергамент. Он пожелтел от времени и почти не поддавался прочтению. Отцу удалось лишь определить, что документ составлен на латыни и, как ему показалось, каким-то образом связан с Печатью.
— Печатью Соломона? — уточнил Синклер.
— Так считал отец. Этого предположения оказалось достаточно, чтобы он бросил все и отправился в университет святого Андрея. Кто-то с кафедры средневековой истории сумел расшифровать пергамент. Документ оказался налоговым обязательством от 1381 года. Некий Джеймс Грэми заложил Рубену Финнсу из Перта бронзовую печать.
