Неужели он оказался прав?!
Но в этом смятении чувств судьба не оставила меня — вслед за Учителем еще одно существо пришло ко мне на помощь. Мне было видение маленького зверя, в котором мне являлась богиня огня.
Саламандра протягивала мне роскошную корону. Вдруг я увидел себя…на троне. Такого великолепного трона я еще никогда не видел. Но на моей голове была точно такая же корона, что мне протягивала саламандра. Видение казалось таким ярким, таким сладостным, что оно стало той соломинкой, в которую я вцепился и не захотел уже отпускать.
Странное волнение объяло меня. Восторг, что-то неподдающиеся словесному описанию.
"Надо найти эту шкатулку, — решил я для себя, а там — будь что будет"!
Итак….мой путь лежал в Мэриэг. Больше пяти лет прошло для меня в странствиях. Я изменился внешне: отпустил бороду, мое лицо пересек шрам, полученный в одной из схваток. Кожа потемнела, а вот волосы тронула седина. Взгляд стал другим. Я помнил свой взгляд, молодого придворного, обласканного успехом, честолюбие и уверенность, несокрушимая энергия молодости были в том взгляде. Теперь у меня был взгляд человека, с большим опытом прожитых лет, нехолодный и не жестокий — спокойный. Спокойствие старого пса, готового к смерти. Но я не был стар. Душа моя оделась в броню. Я очень надеялся, что меня никто не узнает в Ларотумских землях.
Самым удобным способом добраться до столицы было: сесть на корабль и доплыть по Розовой реке до Мистинели, а оттуда же продолжать путь верхом по Горной дороге.
Я долго ехал по пустынному берегу Тимэры и через два дня пути добрался до ближайшего порта в Муледе. Там я сел на первый корабль, отбывающий в ближайшее время. Мой конь, с недоумением взглянув на меня, поднялся по шатким сходням и его стреножили и поместили в специальном отсеке для перевозки животных.
Я примостился на верхней палубе, корабль был загружен основательно — теснота не позволяла разогнуться. И люди и груз переполнили корабль до такой степени, что я уже стал сомневаться, что он в состоянии будет отчалить, но он легко отошел от пристани и полетел по полноводной Розовой реке. Корабль делал остановки, я выходил на берег, выводил коня, и мы разминали ноги. На четвертый день, под утро мы достигли Мистинели.
В этом приграничном портовом городе не было ничего примечательного. Многочисленные суда ходили по Розовой реке, развозя пассажиров и грузы.
Можно сказать, что торговля на материке процветала большей частью благодаря Розовой реке. И она же служила естественной границей. Я узнал, что в крепости Мистинель, что стоит на рубеже с Синегорией, находится большой гарнизон вэллов, и в других местах по берегу реки возводят мощные укрепления.
Я сошел на берег и направился в город. Следовало подыскать хорошую гостиницу, и дать отдых себе и своей лошади перед дальнейшей дорогой.
Я без труда нашел то, что искал, и плотно пообедал. Рядом сидело множество людей самых разнообразных занятий. Я старался не особо пристально разглядывать других, чтобы не привлекать к себе внимание. Моя цель была проста — без происшествий доехать до Мэриэга, найти там своего банкира и забрать принадлежащую мне вещь.
И все шло как будто бы отлично. Я прислушивался к тому, что говорят, а сам не произносил ничего. На мое счастье рядом сидели торговые люди. Им было некогда, царила деловая суета. Одни встречали грузы, другие отправляли их. Кто-то собирался продолжить свой путь. Одним словом, здесь не было праздно шатающихся.
Я заметил воинов, которые зашли утолить голод и жажду. Они сели своим кружком и что-то спокойно обсуждали.
Вот вошел еще один посетитель, одетый в плащ Черного Лиса: высокий мужчина, с резким вызывающим взглядом.
Он потребовал вина и залпом осушил большой бокал. Потом он деловито расправился с едой и вытер руки полотенцем, которое услужливо подала служанка.
Вдруг он бросил на меня взгляд быстрый, как молния, и нахмурился. Я отвел глаза и, закончив трапезу, потребовал у слуги проводить меня в номер.
Меня отвели в пустующую комнату, я рухнул на кровать и сразу уснул. Три ночи без нормального сна вымотали меня. Моя лошадь тоже нуждалась в отдыхе и хорошем корме. О ней позаботились слуги.
Проспал я до полудня, потом побродил по городку, прикупив кое-что в дорогу, и еще раз вкусив пищи земной, лег спать, чтобы набраться сил перед дорогой, и уже на рассвете покинул Мистинель.
Двигаясь к столице, я кое-что стал осознавать. Увидел, что во многих городах тренируется местное ополчение.
Много вооруженных людей, сновало по Горной дороге. Что-то изменилось с той поры, как я покинул Ларотум. В одном местечке я увидел виселицу с останками тел. На мой вопрос: "в чем провинились эти люди" местный крестьянин ответил мне, что они из неберийцев и пытались сжечь дарбоистский храм.
Я ехал быстро, почти нигде не останавливаясь и, в общем, меня никто и не останавливал.
Но вот около местечка Фасте, среди густого кустарника облепившего дорогу, меня ждали неприятности. Человек, замеченный мной в Мистинели, с гербом мадарианского ордена выехал мне навстречу. Он как будто подкарауливал здесь меня. Оказалось, что незнакомец сделал остановку, чтобы "поговорить" со мной!
— Я узнал тебя! Ты был на острове Кэльд, ты был у храма Блареана. Ты убил много моих собратьев. Тебя изгнали из страны, но ты осмелился нарушить королевский запрет.
— Ваше обращение, — сказал я подчеркнуто вежливо, — лишено всякого признака хорошего воспитания, и такое может исправить только хороший удар меча. Но что бы вы там ни говорили, я отвечу на вашу дикую речь, что вас не знаю и не припомню, что где-то, когда-то имел несчастье с вами встречаться. Вы, верно, меня с кем-то путаете!
Лицо его покраснело от сильного гнева, и я усомнился в своих словах. Возможно, я и впрямь однажды "имел несчастье" встать ему попрек дороги. Сколько было поединков за мою жизнь! Всех врагов теперь и не вспомнишь.
— У меня отличная память на лица, — резко сказал он. — У меня вообще хорошая память! Ты должен встать на колени и просить пощады у меня, но не надейся, что я прощу тебя, презренный пес!
Признаюсь: много раз в жизни слышал оскорбления, которые смывают только кровью. Разные бездельники выкрикивали ругательства и проклятия в мой адрес, но что бы вот так! Я ответил ему, стараясь держать себя как можно хладнокровнее:
— Хоть я вам и не ровня, чем кстати, горжусь! (Быть ровней такому идиоту — было бы для меня слишком оскорбительным) — так вот, хоть я и не ровня, я легко могу засунуть ваши слова вам в глотку, элл!
Он не ожидал! Он растерялся! Он опешил, а потом гнев окончательно ослепил его разум! Легко победить того, кто побежден собственным гневом.
