Значит, пока я это описывал, в гостиной сгустилась темнота летней ночи.
Неспешно текло время, когда на улице еще светло, а в квартире уже трудно что-то отчетливо разглядеть, если не зажигать свет. Но мне нравилось.
Я тихо прошел на кухню, нажарил себе картошки и стал шарить впотьмах по стене в поисках радио. Надеясь отдохнуть не только телом, но и душой, я включил его и сразу же услышал припев очень небезынтересной и поучительной песенки:
Здорово, корова.
Здорово, козел.
Налей-ка парного,
Я в гости пришел.
Здорово, корова,
Теперь я смогу,
Как резвая телка,
Скакать на лугу.
Телок и разного рода козлов хватало и в повседневной жизни, а мне так хотелось чего-нибудь необычного. Резко переключив канал, я устроился поудобнее, а из динамика понеслось:
Ты — морячка, я — моряк.
Ты — рыбачка, я — рыбак.
Ты на суше, я на море,
Мы не встретимся никак.
Не то! Хотя уже немного получше. Хотя бы не про козлов. Но любителем подобных шедевров я никогда не являлся. Прозвучавшие слова никак не вязались с атмосферой этого вечера. И чересчур бодрая корова, и хитрый козел, и морячок, который ну никак не может пересечься со своей подругой. Они словно отталкивали, отгоняли что-то неуловимое, витавшее в теплом воздухе. Тайна?
Приключение? Я чувствовал его, но не знал, где и когда. Рука мигом повернула кругляшок выключателя, надеясь, что песни не успели разбить эти ощущения.
Но не сидеть же в темноте и одиночестве? Оставался телевизор. На экране первого канала долго и нудно завывала не в тему неизвестная мне группа. А затем кто-то из солистов в том же духе долго и нудно объяснял, что эстрада загнивает, и только его группа набирает все новые и новые высоты, что ведущие гранды измельчали, потеряли связь с народом и достигли творческого тупика, и только его группа сумела найти необходимый массам образ. Но нет денег…
Подобное нытье надоедало за полторы минуты.
По второму каналу шла неразбериха. Экран заполонила толпа народа. На заднем плане ходил священник и кропил святой водой, а невидимый хор подпевал ему ангельскими голосочками. Отодвинув всех за границы видимости, возник улыбающийся комментатор, который сыпал вопросами. А угрюмый мужик в костюме высшего класса лениво на них отвечал:
— А почему Вам пришла в голову идея открыть именно платный туалет?
— Ну видишь ли, на любой товар и услугу должен существовать свой рынок. Спрос на мои услуги не исчезнет никогда.
— Телезрители уже ознакомились с внутренним великолепием. Скажите, на какого потребителя рассчитана такая изысканная обстановка?
— В основном, знаешь, на иностранных туристов. Я думаю, что валютный порядок расчетов оградит нас от случайных посетителей.
— А если мне или нашему оператору вдруг понадобится стать Вашими клиентами?
Знаете, в жизни всякое бывает.
— За рубли тебя, конечно, сюда и на порог не пустят. Но нет проблем. Обменный пункт работает вон в том магазине. Кстати, там заведует мой друган. И лично тебе он может поменять баксы по льготному курсу.
— А в дальнейшем Вы не планируете открыть рублевый зал?
— В обозримом будущем планирую. Ну а пока только за свободно конвертируемую.
— Вот мы с телезрителями видели, что Вы пригласили отца Василия освятить место Вашего бизнеса.
— А что такого? Все мы под богом ходим.
— Но, предположим, к нам прибыли туристы из стран ислама. Они ведь не смогут воспользоваться Вашими услугами. Как им быть?
— Э-э… — вопрос поставил мужика в тупик. — Ну… Может, мы откроем филиалы для таких туристов, куда пригласим муллу из мечети, или как ее там…
Мне стало противно, и я выключил телевизор. Вместе с наступившей тишиной в комнату вползла загадочность. Теперь я уже не боялся, что она исчезнет от нечаянного постороннего шума. Проезжая часть находилась отсюда в необозримой дали, дети давно угомонились, в окрестностях не работала на общество ни одна акустическая система. Только листья деревьев во дворе шелестели сегодня как-то особенно сильно. Их шепот врывался в квартиру через раскрытую форточку и словно предостерегал меня от чего-то.
Не зажигая света. Я подошел к двери балкона, где на крышке радиолы стояло мое сокровище — японский магнитофон — единственная солидная вещь, появившаяся из Бразилии. Я обвел взглядом стройные шеренги кассет на шкафу. Их была целая сотня. На пополнение личного состава аудиогвардии у меня уходила большая часть стипендии, особенно теперь, когда цены в звукозаписях так подскочили. Каждому свое: кому марки, кому монеты и календарики, кому крышки от кастрюлек. А я коллекционировал кассеты. В рядах моего войска был и «BASF», и «Maxell», и «Toshiba», и «JVC», и «TDK», и «Sanyo», и моя особая гордость всевозможные модификации «SONY», начиная с «CHF» и заканчивая новейшими «Metal-SR». Здесь же теснились и менее известные фирмы, включая многочисленные китайские экземпляры. Кассеты словно сами просились в магнитофон. Но и музыка, созвучная моей душе, помешала бы тайному превратиться в явное. Ну где же оно, где? Когда появится? А в ответ тишина.
Ничего не оставалось, как лечь спать, хотя сны задержались где-то на полпути.
Тени неведомого прятались по углам и под креслами. Узор на ковре колыхался, словно морские волны. Прозрачные занавески дрожали и не могли удержать вливавшуюся тьму. Таинственно поблескивали стекла серванта. Блики загадочного света сверкали перламутром на югославском фарфоре. Скрипы и шорохи возникали из ничего и удалялись в никуда. Смутные отражения обнаружились на темном экране телевизора. Тикали часы на стене, разделяя время на секунды и не давая погрузиться в спасительную дрему. Картины яркого дня померкли в памяти, потускнели, отошли в прошлое. Теперь не существовало иного мира, кроме этой сумрачной мглы в квартире и далекого неба за окном.
За окном? Я перевел взгляд туда и оцепенел от ужаса. Уродливое, вытянутое, все в глубоких теневых извилинах человеческое лицо заглядывало в квартиру, прильнув к стеклу. Спустя секунду я рывком пантеры оказался у выключателя, и слепящий свет пяти электрических ламп прогнал царство тьмы.
Не сразу я рискнул подойти к окну. Но когда мне все же удалось сделать это, балкон оказался пуст. Там не осталось никаких следов леденящего душу пришельца. Может, я все же успел уснуть? Однако, остаток ночи я провел с включенной люстрой и яркой настольной лампой.
