Он замолчал, ожидая ответа. Гарри только кивнул, продолжая размышлять, что же произошло. Кто из них двоих сошел с ума. Крэбб, который упорно продолжает принимать его за Малфоя? Или он сам, и его больное воображение поместило его в слизеринскую спальню, окружив предметами и людьми, которым там самое место. А может это Малфой спятил и сейчас воображает себя Гарри Поттером. Последняя мысль помогла Гарри прийти в себя. «Если я буду продолжать в том же духе, то рехнусь окончательно, даже если сейчас в своем уме».
— Который час? – Гарри по привычке потянулся поправить очки и чуть не выколол себе глаз.
— Начало девятого. Давно пора на завтрак. Я не хотел тебя оставлять одного и поэтому не пошел. Но ведь ты уже в порядке?
— Да–да, – рассеянно проговорил Гарри, ощупывая свое (не свое?) лицо, – иди, я тоже скоро подойду, только умоюсь, – он обрадовался возможности избавиться от Крэбба, так как хотел поскорее взглянуть на себя в зеркало.
Но как только тот поднялся с кровати и направился к двери, Гарри вдруг осознал, что вряд ли найдет дорогу.
— Э–э, подожди, – окликнул он Крэбба, – ты не мог бы помочь мне? Я не уверен, что смогу сам дойти.
— Конечно, ты же знаешь, что всегда можешь на меня положиться!
Он помог Гарри подняться и, подхватив его под руку, повел куда‑то мрачными коридорами, по которым гулял сквозняк. С каждым шагом Гарри все больше и больше убеждался в том, что находится он сейчас где угодно, но только не в гриффиндорской башне.
Остановившись у массивной двери, Крэбб отпустил Гарри и сказал:
— Я подожду тебя, если что – зови, – он деликатно отступил в сторону.
Гарри кивнул и, открыв дверь, вошел внутрь. Он оказался в просторной умывальной комнате с целым рядом раковин, выстроившихся вдоль противоположной от входа стены. Домовики уже успели навести порядок. Начищенные до блеска медные краны туго завернуты. Везде сухо, не осталось и следа, что этой комнатой с утра успел воспользоваться не один десяток мальчишек. Чистые полотенца аккуратно развешаны на крючках.
Гарри подошел к зеркалу и со страхом взглянул в него. Из груди против воли вырвался тихий стон. На него сквозь стекло с чужого бледного лица смотрели серые глаза. Растрепанная светлая челка спадала на лоб, не отмеченный никакими шрамами. Гарри вцепился пальцами в край раковины. Что, черт возьми, происходит? Он закрыл глаза, потряс головой, потом снова открыл их. И вновь увидел в зеркале не себя.
Гарри включил воду и, засунув голову под холодную струю, стал смывать с себя остатки сна и ощущение нереальности происходящего. Простояв так пару минут, он решил, что одним отрезвляющим душем тут не поможешь. Вытершись насухо и слегка пригладив непривычно податливые волосы, Гарри вышел в коридор, где его поджидал Крэбб.
— Выглядишь получше, – сказал тот, протягивая волшебную палочку, – на, держи. Я поднял ее в Зале почета, а сразу отдать забыл.
— Спасибо.
Гарри взял палочку и привычным жестом засунул ее за пояс брюк, не обращая внимания на недоуменный взгляд Крэбба. К счастью тот не имел обыкновения долго размышлять над чем‑либо, и странное поведение Драко было списано на последствия вчерашней дуэли.
— Пойдем, тебе нужно поесть – ты сегодня бледнее, чем всегда. И вообще, скоро совсем в скелет превратишься. Так нельзя.
Гарри решил, что ему послышалось. Он всегда считал, что Малфоя с Крэббом и Гойлом связывает отнюдь не дружба и даже не приятельство. Больше всего это напоминало отношения сюзерена и вассалов, исполняющих волю своего господина и не способных на проявление каких‑либо иных чувств, кроме подобострастия и слепого обожания. Но искренняя и даже домашняя забота, столь явственно прозвучавшая в словах Крэбба, заставила его в этом усомниться. «Странно, – размышлял Гарри, – как будто он действительно переживает за Малфоя».
Перед дверями, ведущими в Большой зал, Рон остановился и, повернувшись к Драко, сказал:
— И запомни: выкинешь какой‑нибудь фортель в своем духе – получишь, – и для убедительности пригрозил кулаком.
Драко, демонстративно отведя пальцем в сторону руку Рона, поинтересовался:
— Хотелось бы уточнить – что именно я получу? Намекаю, что люблю вишню в шоколаде, но сойдет и ириска, на большее‑то у тебя денег все равно нет.
И, пройдя мимо в очередной раз за сегодняшнее утро побагровевшего от бешенства Рона, вошел внутрь.
Главное было не перепутать за какой стол садиться. Драко вдруг испугался, что заблудится в трех соснах, вернее в четырех столах. Почему‑то сейчас это казалось невыполнимой задачей – подойти к гриффиндорскому столу и сесть рядом со всеми этими грейнджерами, уизли и лонгботтомами. На негнущихся ногах Драко двигался к цели. Казалось бы, ну что тут страшного. Ведь такой же стол и лавка такая же. Да и находятся они всего в нескольких ярдах от слизеринских. Но появилось необъяснимое чувство, что он зашел на враждебную территорию, где с ним может случиться все, что угодно, и помощи ждать неоткуда. Вся напускная бравада мгновенно слетела с Драко. Спасение подоспело вовремя, когда он уже раздумывал, а не броситься ли со всех ног вон из зала.
— Ну что застыл? Садись.
Если бы Рон когда‑нибудь узнал, что за эти слова и совсем не дружеский хлопок по спине Малфой был готов кинуться ему на шею и расцеловать в обе щеки, это было бы самым тяжелым эмоциональным потрясением в его жизни. Но, к счастью для всех, природное самообладание взяло верх над секундной слабостью, и Драко молча сел за стол. Рон опустился рядом и прошептал:
— Гарри здесь нет.
— Захочет есть – придет, никуда не денется, – Драко потянулся за кувшином, чтобы налить себе молока, но чуть не выпусти его из рук, когда услышал:
— Вы что, опять проспали?
Ох уж эта Грейнджер, вечно ей больше всех надо.
— Не твое дело, – огрызнулся он, накладывая в тарелку омлет.
— Гарри! – возмутилась было Гермиона, но Рон перебил ее, не преминув ударить под столом Драко по ноге носком ботинка:
— Не обращай внимания, он сегодня немного не в себе. Перезанимался. Не выспался. Вот и злой с утра. На всех кидается, – он внимательно посмотрел на Драко, – да, Гарри?
— Да, Рон! – Драко до боли сжал вилку и с такой яростью начал резать омлет, что на тарелке появились царапины. Все будет не так уж просто, как ему показалось вначале. Надо постоянно контролировать себя, ни на секунду не забывая, что он – Гарри Поттер, а тот дружит с грязнокровкой Грейнджер и не стал бы так отвечать ей. Кстати, и называть ее «грязнокровкой» тоже.
Драко глубоко вздохнул и, перестав мучить столовые приборы, слегка запнувшись на имени, произнес:
— Прости, Гермиона, я и правда не выспался.
— Странные вы в последнее время, – она пожала плечами, – как будто сами не свои.
