Видимо, она услышала, как шуршит бумажка в моём кармане, пока мы разбирали продукты. А потом, пока обнимались, незаметно вытащила её. И прочитала, когда я ушёл к себе в комнату.
Я сильно недооценил ловкость Марии и её умение управляться с духовной энергией. Она аристократка. Кто-кто, а эти ребята как правило хороши в использовании духовки. Даже женщины.
В воздухе витал лёгкий запах гари. Мария на моих глазах стряхнула с тарелки в мусорное ведро горстку пепла. Полагаю, это и есть письмо? Точнее то, что от него осталось.
Мария сожгла последнюю зацепку, оставшуюся у меня о Дмитрии Вышнегорском. Или практически сожгла. Что она спрятала за спину? Может быть уцелевшую часть письма?
— Зачем? — тихо спросил я.
Мария не ответила. Лишь упрямо сжала губы и посмотрела мне в глаза. В глубине её зрачков я увидел непреклонную решимость. Какую совершенно не ожидал от этой женщины, измученной страданиями и потерями.
— Ты ведь прочитала то, что там было написано? — спросил я. И сам себе ответил, — Прочитала. Иначе бы не сожгла письмо…
Глава 7. Самый сложный противник
— Ты тайком украла письмо? — тихо спросил я. Она ничего не ответила. Лишь стыдливо отвела глаза.
Может быть письмо случайно выпало у меня из кармана, пока я нагибался за пакетами? Или высунулось краешком. А Мария, движимая любопытством, быстренько вытащила его при помощи духовки. Возможно решила, что это любовное письмо от девочки. Ох уж это женское любопытство.
А потом прочитала и… Мария в прошлом потеряла мужа. И очень боится за дочерей и приёмного сына. В итоге инстинкт гиперопеки толкнул её на этот поступок… уничтожить опасность для семьи!
— Это было послание от отца. Его последняя предсмертная воля. Которую он хотел передать мне.
— Прости… — прошептала Мария. В её глазах блестели слёзы. Я видел печаль, вину… а ещё страх. Очень сильный страх, — Я боюсь потерять тебя и девочек… знаю, ты возненавидишь меня за этот поступок… Не буду оправдываться, прощения мне нет… Я ужасна… худшая мать… Но не могу поступить иначе!
Я заберу пепел. Может быть получится из него восстановить письмо? Я помню, как лорд Мортис починил сломанный Эйкой стул из обломков. Может быть с сожжённым письмом также получится?
Правда, есть нюансы. При сгорании из объекта испаряются все органические соединения и растворяются в воздухе. Воздух, я очевидно, принести преподавателю не смогу. Но может, стоит попытаться принести хотя бы пепел?
Нет, мне лучше сосредоточиться на предмете, который Мария прячет за спиной. Наверняка она не успела полностью сжечь письмо.
Я решительно шагнул в ее сторону.
— Не смей подходить! — приказала она. В её голосе сквозь вину звучала решимость.
Вот она какая настоящая леди Вышнегорская. Страх за сына помог ей вспомнить себя настоящую, благородную и властную аристократку. Такой она мне нравится гораздо больше.
Жаль, что воспоминания пробудились так не вовремя.
— Мария, пожалуйста, отдай остатки письма, — мягко, но настойчиво произнес я приближаясь с каждым шагом, — Что ты прячешь за спиной? Отец мог написать там что-то очень важное… я хочу знать.
Выражение решимости в глазах Марии лишь усилилось. Что там такого мог понаписать Дмитрий, что его вдова так резко изменила свое поведение? Она чуть ли не с боем готова отстаивать это письмо, чтобы я его не прочитал.
Пока меня не было на кухне, Мария успела надеть кухонный фартук — розового цвета, с милыми плавными узорами. А ещё у него имелся кармашек на передней части. Туда Мария и положила некий предмет, что сжимала в кулаке. Предположительно остатки письма.
— Мария, — требовательно произнес я, подойдя совсем близко, — Отдай письмо. Пожалуйста.
Не хочу применять силу по отношению к ней. Не хочу. Однако я должен знать, что написано в письме. Это наверняка очень важно. Не только для Вадима Сабурова. Но и для Бога-Императора. А также и для всего человечества.
К сожалению, между нами и критически важными сведениями встала материнская любовь и страх за детей. А они посильнее Аномалии будет. Даже если направлены в неверное русло.
— Отдай письмо, — я требовательно протянул руку, — Прошу. Я не хочу его отбирать у тебя силой.
Золотистое сияние вспыхнуло на плечах и голове Марии. Быстро, словно огонь, разбежалось по всей поверхности тела.
— Вадим Дмитриевич Сабуров, — ровным голосом произнесла она, сглотнув слёзы, — Прошу, отправляйтесь в свою комнату делать уроки. Нечего вам читать опасные еретические тексты, способные смутить ваш юный разум. И направить по ложному пути.
Официальный тон пошел. Ну ладно.
— Мария Афанасьевна Вышнегорская, — также официально произнес я, — Отдайте мне письмо моего отца. Я хочу знать его предсмертную волю. Или…
— Или что?
— Простите, но тогда мне придётся его забрать…
Мария владела духовкой на очень хорошем уровне. Как бы у неё не оказалось в запасе некой боевой техники по типу врачебного боевого искусства…
— Боевая техника домохозяек: Сковородка и скалка! — воскликнула Мария.
Ну вот, как и я опасался… В этом мире все умеют драться. Даже домохозяйки и уборщицы владеют боевыми искусствами. И каждая своей особой техникой.
Сковородка и скалка словно сами собой прыгнули с кухонного стола в руки хозяйки, притянутые духовкой. Она приняла боевую стойку, готовая вступить в бой ради блага семьи. Пусть и даже с членом этой самой семьи.
— Вадим, сынок, пожалуйста… не вынуждай меня делать это! — сказала Мария. Мягко, но в тоже время твёрдо, — Я не хочу с тобой драться… Не хочу делать тебе больно.
— И я не хочу с тобой драться. Просто отдай мне письмо. Я просто прочитаю. Обещаю глупостей не делать.
— Мы же оба прекрасно понимаем, что именно глупость ты и сделаешь… — тоскливо произнесла она, — Ты урождённый Вышнегорский… делать глупости у тебя в крови, как и у Димы…
Я врубил духовку, ускоряясь до максимума. Возможно, я успею забрать письмо у Марии быстрее, чем она сумеет это понять и отреагировать. Она же домохозяйка, наверняка все навыки уже давно растеряла. Это должно быть легко. Я нацелился прямо на карман ее фартука!
Кончики моих пальцев ударили прямо в подставленное днище сковородки. Мария ловко заблокировала мою попытку отнять письмо! Я ее явно недооценил.
— Техника домохозяек: атака скалкой!
Мария ударила скалкой сверху — очень простой и топорный удар, от него легко уклониться. Скорее это была попытка напугать, нежели нанести урон. Ладонью, заряженной духовкой, я отклонил скалку в сторону и резким движением выбил из руки Марии. Скалка с громким стуком закатилась под стол.
Мария тут же оказалась у меня за спиной. Я с опозданием понял, что атака скалкой оказалась обманным маневром, чтобы заставить меня открыться. И я попался в эту расставленную ловушку. У Марии был впечатляющий боевой опыт, я ее сильно недооценил.
— Техника домохозяек: материнский подзатыльник!
Уклониться уже не получалось. Я успел чуть наклонить голову, чтобы удар пришелся по касательной, и сконцентрировал духовку в районе затылка. Получив подзатыльник, я рухнул на пол, перекатился через голову и тут же вскочил на ноги.
Однако Мария была уже рядом, не дав мне опомниться.
Очень надеюсь, что у домохозяйки нет в арсенале боевой техники «яйца всмятку». Или ещё что-нибудь про омлет или глазунью. А если и есть, то против меня применять не будет. А то спасение сына от вредной информации ценой его яиц — это как-то не очень оптимистично звучит…
— Техника домохозяек…
Однако озвучить технику она не успела. Мы двигались так быстро, что породили небольшой вихрь на кухне. Из кармана мачехи выскользнул обгоревший листочек бумаги! Тот самый, с письмом Дмитрия Вышнегорского! Поток воздуха подхватил его и унес к самому потолку. В глазах Марии отразился испуг и решимость. Она подняла руку, направив ее в сторону листка. Между ее пальцами сконцентрировалась духовка, аж до невероятного искрящегося состояния, словно сварка!
