— Совершенно верно, — кивнула Полина. — Вы ведь не против?
— Что вы, — сухо сказал тидусс, — я всею душою за. Это так увлекательно.
Полина недоверчиво посмотрела на него и нахмурилась.
— Когда вы хотите приступить к осмотру? — поинтересовался Тандаджи. Фарфоровая собачка улыбалась ему, высунув язык. Какое счастливое животное. Кивай себе головой и улыбайся.
— Сегодня можно? — спросила торопливая принцесса.
— Ваше Высочество, боюсь, мы не успеем подготовить отряд сопровождения…
— Тогда завтра, — решительно заявила она. — Хотя, — она задумалась, — девочки тоже хотят поучаствовать. Может, в субботу?
Тандаджи посмотрел на Игоря, на принцессу — оба сидели, положив ногу на ногу, чуть наклонившись вперед, высокие, светлые, с горбинками на носах.
— В субботу ваша помолвка с Его Величеством Бермонтом, — ласково напомнил начальник разведуправления.
— Тогда до субботы, — быстро и немного смущенно произнесла Полина. — Чего ждать?
— Нечего, — согласился он покладисто, глядя на подрагивающие губы Стрелковского. — Вот Игорь Иванович и возглавит отряд сопровождения. Да, полковник?
— Буду счастлив, — сказал Стрелковский и укоризненно посмотрел на поблескивающего глазами начальника.
Младшая принцесса Каролина честно пришла в королевский музей сфотографировать карты дворца. Время посещений и экскурсий уже закончилось, и смотрительницы выпроваживали к центральному входу, расположенному, как и у дворцового лазарета, за парковой оградой, последних посетителей.
Большой Музей семь лет назад начал строить отец, но до переворота успели заложить только фундамент. Недострой выглядел безобразно на фоне совершенного, пусть на тот момент зияющего пустыми окнами и покрытого копотью дворцового ансамбля, и премьер Минкен, приняв на себя пост местоблюстителя трона Рудлог, распорядился поднять чертежи принца-консорта и достроить. Почти два года шла стройка параллельно с реставрацией разгромленного и опаленного дворца. И сейчас длинное двухэтажное здание с классическими колоннами на фасаде, с широкой лестницей и статуями двух приготовившихся взлететь соколов у входа выглядело так гармонично, будто было здесь всегда.
Посетитель, заходя в музей, начинал осмотр с залов, посвященных первым Рудлогам, и двигался дальше, по кругу, от прошлого к настоящему, проходя мимо парадных одежд, портретов наследников Красного, копий фамильных реликвий, небольших моделей Иоаннесбурга — чтобы было понятно, каким был город, когда только начинался с приземистого кремлина и поселения вокруг, и как он разрастался, перестраивался, вытягивался вдоль реки, соединялся мостами и трассами. Были там и подарки от правителей других стран, и произведения искусства, и отслужившие свое магические амулеты, принадлежавшие государям, и копии хроник, и гравюры со сценками из повседневной жизни дворца, и военные трофеи… Много чего было, что раньше лежало в подвалах дворца, а теперь было выставлено на всеобщее обозрение. Заканчивалась экспозиция на втором этаже — залом покойной матери нынешней королевы, и выставкой современности, недавно пополненной кривым мечом и лазурными шароварами, преподнесёнными в дар принцу-консорту эмиром Тайтана, и некоторыми подарками с прошедшего дня рождения Ее Величества.
Торопливый директор музея, получив, не иначе, как телепатически, новость о том, что заведение изволила посетить Ее Высочество Каролина Рудлог, сам лично провел ее по залам, указывая на карты разных эпох. Каролина прилежно фотографировала, слушала импровизированную экскурсию — очень вежливо. И скучала.
До тех пор, пока ей на глаза не попалась статуя эпохи Седрика — высокая, выполненная из черного блестящего камня, изображающая полуобнаженного воина из личной гвардии короля в момент атаки. Так были напряжены каменные мышцы, такая ярость искривляла рот гиганта, так удалось неизвестному скульптору передать движение навстречу смерти, что у шестой принцессы перехватило дыхание.
Директор музея рассказывал, что статуя выполнена в полный рост, и что в личной гвардии все были огромными, умелыми воинами, а она долго ходила вокруг скульптуры, затем попросила у директора бумагу, планшет и карандаш, уселась на деревянную скамью в зале и начала зарисовывать, перенося на бумагу и разворот плеч, и крепко сжатые на рукоятке меча пальцы, и напряженную шею с резко выступающими жилами, и широкую, как бочонок, грудь с пластами мышц.
И была при этом совершенно счастлива.
Четверг. Алина. Окрестности городка Мальвы на юге Рудлога.
Принцесса Алина сжала воротник своей куртки, сморщила нос — несмотря на то, что они находились на юге страны, ветер был холодным, влажным. Группа первокурсников расположилась метрах в пятидесяти за оцеплением, выставленным у могильника. Рядом с ней расположились Ивар с Олегом, о чем-то негромко переговаривающиеся. Впереди стояли преподаватели — кураторы групп, строго предупредившие — во время показательного урока не орать, не убегать в панике, за оцепление под угрозой исключения не заходить, затычки из ушей не вынимать.
Затычки не очень-то спасали — низкий, вибрирующий рев-вой, от которого слабели ноги, а тело словно прихватывало судорогой, проникал в уши и сквозь защиту, заставляя кривиться и плотнее натягивать шапки и капюшоны.
Давнее захоронение скота после эпидемии коровьей кровянки находилось в заболоченном углублении, успевшем зарасти за прошедшую сотню лет чахлым лесочком, у заброшенной деревеньки в окрестностях Мальвы. Было облачно, над влажной землей могильника стоял плотный туман, в котором иногда мелькали то ли тени, то ли затаившаяся нежить, и из этого тумана торчали верхушки облетевших осин и скрюченных редколапых елочек. Что тут можно будет увидеть?
Хмурые солдаты стояли вокруг захоронения с огнеметами, попарно, на расстоянии шагов тридцати друг от друга — нужно было охватить большую территорию — и ей вдруг стало их очень жалко. Понятно, что тренировать будущих боевых магов необходимо. Но холодно же! А они со вчерашнего дня тут, стоят, ждут студентов. Меняются, наверное, но от этого не легче — она всего пятнадцать минут слушает этот вой, а ей уже хочется сбежать. И такой вот судьбы хочет себе Матвей? Есть приказ — и иди, хоть в болото, хоть в каменоломни, и зимой, в холод, и летом, в зной.
В стороне семикурсники внимательно слушали что-то объясняющего им боевого мага, по всей видимости, командира операции, кивали. Матвей был заметен издалека, большой, сильный, серьезный, что ему какие-то ототоны? Но она все равно переживала и хотела, чтобы это поскорее закончилось.
