Я несла ответственность за то, что была пролита кровь Джелии, и отмыть ее — меньшее, что я могу сделать, чтобы искупить свою вину. С момента, когда ее арестовали, я старалась не высовываться. Впрочем, беспокоиться было не о чем: сутки напролет до предстоящего празднества мы все были настолько заняты, что у нас не оставалось времени сделать что-то подозрительное. Да и после того, как тайна пропавшей обезьяны была якобы раскрыта, никто во дворце не выглядел подозрительно. Дороти была слишком глупа, чтобы догадаться, что Джелия — лишь верхушка айсберга. Я не позволяла себе думать о том, что может случиться с бывшей главной горничной в лаборатории Страшилы. Ей просто нужно продержаться еще немного. Первое, что я сделаю, когда Дороти умрет, — освобожу Джелию.
Итак, все горничные были заняты уборкой: отчищали, отмывали и отскребали все возможные поверхности. Мы просмотрели списки гостей вечеринки и изучили их странные, глупые требования. У правителя Страны гилликинов должны быть исключительно фиолетовые простыни. Косматый хотел иметь целую кладовую запеченной фасоли и гардероб с лучшими грязными лохмотьями. Я даже спрашивать не стала, кто такой Косматый.
Этой ночью я заснула сразу, как только голова коснулась подушки, а днем столько работала, что у меня не было даже малейшей возможности подумать о предстоящей миссии. Во сне я отмывала кровь Джелии с каменного пола в тронном зале: за этим занятием я провела все утро вплоть да обеда. Только во сне, закончив «уборку», я занялась вовсе не подготовкой гостевой комнаты для правителя гилликинов. Вместо этого я пошла по коридорам в зал, на кухню и террасу. Все комнаты были заляпаны кровью и нуждались в уборке. Я слышала, как кто-то отмывает камни мокрой тряпкой, и чувствовала, что это моя вина. Я не была уверена, хорошо это или плохо — заброшенный, залитый кровью дворец.
Проснулась я со странным ощущением в животе. Это было неприятное предвкушение «первого школьного дня», смешанное с ожиданием «последних суток перед летними каникулами» — я нервничала из-за того, что предстоит сделать, но была рада, что все почти закончилось.
Сегодня. Сегодня мне предстоит победить или умереть. В прямом смысле этого слова. Смогу ли я? Смогу ли в самом деле убить другого человека, пусть даже такого мерзкого, как Дороти? Я медленно надела форму и на мгновение в последний раз посмотрела на лицо Астрид в зеркале. Одевшись, я достала из воздуха магический клинок и повертела в руках, любуясь им. Блестящее, затейливо гравированное лезвие, рукоять, которую Нокс своими руками вырезал специально для меня.
Я посмотрела на клинок, ощущая, как лезвие в руке пульсирует магией, и вдруг поняла, что не просто могу сделать это, но хочу. То, что Дороти сотворила с Джелией, как бездушно пренебрегла ее жизнью и бросала на всех взгляды, говорящие: «На этом месте может оказаться любой из вас», доказывает, какое же это чудовище.
В голове упорно крутились слова Нокса, которые он произнес, передавая мне оружие. Почему сделал рукоять именно с Магрилом. По его словам, своим умением превращаться из существа совершенно безобидного в нечто магическое и свирепое эта птица напоминает ему меня. Знаю, я уже изменилась. Я больше не похожа на ту девчонку из трейлерного парка, которая впервые попала в Страну Оз. Но завершилось ли это превращение? Мне почему-то казалось, что еще нет. Когда сегодня вечером я убью Дороти, то окончательно стану кем-то другим. Но кем? Не знаю. Даже представить не могу. А может, и не хочу вовсе.
Выполняя рутинную работу под пристальным вниманием Синдры, я с любопытством озиралась по сторонам, наблюдая, как дворец начал заполняться гостями. Пришла Куки по прозвищу Пирожница в окружении телохранителей. Ее усыпанный бриллиантами противень ломился от всевозможной выпечки и подарков для Дороти. Многоцветка, дочь Радуги, проплыла по коридору и спокойно прошла сквозь стену, словно призрак, оставляя за собой разноцветный туманный хвост. Был среди гостей и гигантский Лягух в костюме-тройке и цилиндре, и маленький коренастый волосатый мужчина, похожий на злобного тролля. Сначала я думала, что это и есть тот самый Косматый, любитель запеченной фасоли, пока Синдра не пробормотала себе под нос:
— Ого, а Король гномов-то потолстел.
Меня мучил вопрос: кому из гостей действительно нравится Дороти, а кто пришел лишь потому, что не имел выбора? Под какими личинами прячутся шпионы Ордена? Когда вечером претворится в жизнь наш план, будет ли огромная лягушка прикрывать мою спину? Придется ли опасаться удара бриллиантовым противнем? Жаль, Нокс не дал ни единого намека на то, как могут выглядеть наши союзники.
Все ли гости Дороти настолько злые, как она сама, и испорчены, как Страшила, Лев и Железный Дровосек? Или они прибыли, чтобы поднять принцессе настроение, зная, что проигнорировать приглашение от Ее Королевского Высочества равноценно личной просьбе направить на официальное исправление поведения? Ладно, не важно. Я знаю своего врага в лицо. Этого достаточно.
После обеда Синдра собрала небольшую группку горничных в обеденном зале.
— Итак, девочки, — просияла она, восторженно хлопая в ладони. — Я выбрала вас, счастливицы, на роль официанток на торжестве сегодня вечером. А это значит, что остаток дня вы можете отдыхать, мыться и приводить себя в порядок! Это важнейшая ночь, не смейте ее испортить.
И, слава богу, последняя моя ночь в качестве служанки. Пока другие горничные хихикали по пути в свои комнаты, я отстала и машинально нырнула в соседний коридор, сначала даже не осознав, куда иду.
Терраса. До начала вечеринки мне нужно было сделать одну вещь. Просто на случай, если я вдруг погибну. По пути я миновала шестерых жевунов в ярких официальных костюмах и парочку дворцовых стражников, но смотрела прямо перед собой, будто и впрямь намеревалась покончить с уборкой в одной из комнат, и никто не посмел меня остановить.
Терраса была пуста, я затворила за собой дверь и подошла к волшебной картине.
— Волшебная картина, — сказала тихо, но твердо, — покажи маму.
Картина помедлила, словно найти маму было непросто, но через несколько секунд, за которые я уже начала нервничать, представив, что она мертва, изображение начало меняться. Морской пейзаж постепенно сменился огромной комнатой (или аудиторией, или кабинетом). Флуоресцентный свет, стоящие полукругом ряды стульев и толпа незнакомых лиц.
Это явно не было одним из излюбленных маминых мест, и я поначалу подумала, что картина ошиблась и показала что-то не то. Но изображение придвинулось ближе, показались стол с кофейником и кучей упаковок из-под чипсов. Тогда-то я поняла, что мама точно где-то неподалеку. Она стояла рядом, рылась в сумке, засунув руку по локоть, но выглядела намного лучше — по крайней мере, по сравнению с ее видом во время нашей последней встречи. Волосы у нее были гладко зачесаны и стянуты в хвостик, макияж нанесен со вкусом. Она разговаривала с женщиной, сжимавшей в руках бумажный стаканчик, и улыбалась.
— Хотела бы я, чтобы это увидела Эми. — На маминой ладони лежала фишка с отчеканенной на ней цифрой шесть.
Женщина обняла ее и похлопала по спине.
— Шесть месяцев трезвости, — заявила мама. — Жаль только, что мне пришлось потерять все, чтобы измениться.
Не важно, насколько вы черствы, но есть в мире мелочи, которые могут тронуть вашу душу. Те, от которых вы меньше всего этого ожидаете. Я вытерла слезинку, скатившуюся по щеке. Да, единственную, но все же. Мне не верилось, что мама так сильно изменилась. Меня немного задело, что она смогла справиться без моей помощи, но в то же время я была горда за нее. Я поняла, как сильно соскучилась. Однако возвращаться домой не хотела. Здесь еще оставались незавершенные дела. Мама изменилась, но и я стала другой. То место, где сейчас находилась она, — Канзас — мне больше не казалось домом. Мама смогла отыскать цель в жизни без меня. А я, к собственному величайшему удивлению, нашла цель здесь.
Я вспомнила слова матери о Мэдисон Пендлтон, о том, что плохим всегда воздается по заслугам. Сегодня я собиралась доказать, что эти слова правдивы.
