— Скалла — это твоя подруга со сломанной рапирой, да? А кто такой Драсти?
Остряк на миг отвернулся.
— Ещё одна жертва, капитан. — В его голосе звенела горечь. — Просто ещё один человек, попавшийся им на пути. Я слышал, ваша малазанская армия на западе отсюда присоединяется к этой насмерть проклятой войне. Почему?
— Временное отклонение. У нас кончились враги.
— Никогда не понимал солдатский юмор. Вам так важно воевать?
— Если ты имеешь в виду лично меня, то ответ — нет. Не важно. Но для людей вроде Дуджека Однорукого и Скворца это — смысл жизни. Они творцы истории. Их дар — умение командовать армиями. Их деяния перекраивают карты мира. Что до солдат, идущих за ними, я бы сказал, что для большинства это — карьера, возможно, единственная, в которой они смогли бы преуспеть. Солдаты — физическое проявление воли своих командиров и, таким образом, инструмент в созидании истории. По солдату на букву учебника.
— А что случится, если их командиры — суицидальные дураки?
— Жаловаться на своих офицеров — жребий любого солдата. Каждый изгвазданный в грязи пехотинец — мастер гадать задним числом и великий стратег постфактум. Но правда заключается в том, что в Малазанской империи армией традиционно заведуют превосходные и компетентные командиры. Жёсткие и справедливые, обычно из простолюдинов, хотя, могу тебя уверить, что моё «благородное сословие» совершало разрушительные вылазки против этой традиции. Если бы я выбрал более безопасный путь, уже дослужился бы до Кулака. Дело даже не в компетентности или опыте. Свою роль сыграли бы связи. Хотя Императрица наконец-то нашла гниль и приняла меры, так что уже, наверное, поздно.
— Тогда почему, Худ её побери, она объявила Дуджека Однорукого вне закона?
Паран некоторое время молчал, затем пожал плечами.
— Политика. Целесообразность, видимо, может подтолкнуть даже руку Императрицы.
— Мне кажется, что-то тут нечисто, — пробормотал Остряк. — Ты не станешь обрезать крылья своему лучшему командиру просто из-за досады.
— Возможно, ты и прав. Увы, я не тот, кто способен это подтвердить или опровергнуть. В любом случае, между Дуджеком и Ласиин гноятся старые раны.
— Капитан Паран, ты слишком открыто выражаешь своё мнение. Заметь, не моё это дело. Но твои открытость и честность могут однажды обеспечить тебе билет на виселицу.
— Слушай дальше, Смертный меч. Появился новый Дом, который хочет вступить в Колоду Драконов. Он принадлежит Увечному богу. Я чувствую давление: голоса бесчисленных богов, все требуют, чтобы я ответил ему отказом. И кажется, только я проклят этой ответственностью. Благословить мне Дом Цепей или нет? У меня есть множество аргументов против такого благословения, и мне не нужны для этого боги, шепчущие мне их на ухо.
— Так в чём проблема, капитан?
— Всё просто. Глубоко внутри, так глубоко, что его почти не различить, я слышу одинокий крик. Единственный голос, Остряк, требующий абсолютно противоположного. Требующий от меня дать Дому Цепей добро. Я должен благословить право Увечного бога занять место в Колоде Драконов.
— И чей же голос выкрикивает подобные безумства?
— Думаю, мой.
На дюжину ударов сердца Остряк затих, но Паран чувствовал, что нечеловеческие глаза даруджийца впились в него. Наконец Смертный меч посмотрел в сторону и пожал плечами.
— Я почти ничего не знаю о Колоде Драконов. Она ведь для гаданий, да? Этим я никогда интересовался.
— Как и я.
Резкий смех Остряка разошёлся эхом. Он медленно кивнул.
— Вспомни, что ты сам недавно говорил. Лучше, чтоб богу Войны служил человек, который ненавидит воевать, а не кровожадный убийца. По этой логике, может, лучше, чтобы Колодой Драконов распоряжался тот, кто ничего не знает о ней, а не тот, кто всю жизнь этим занимался.
— Что-то в твоих словах есть. Хоть это и не облегчает моё чувство неполноценности.
— Ну да, что-то есть, — он сделал паузу, потом продолжил: — Чувствую, как мой бог дрожит от ужаса от твоих слов, капитан. От того, что ты думаешь по поводу Дома Цепей Увечного бога. Но, как я уже говорил, я — не последователь. Так что, наверное, я смотрю на это по-другому. Если Трейк предпочитает дрожать на своих четырёх вялых лапках — это его дело.
— Остряк, твоё бесстрашие меня сбивает с толку. Ты, выходит, не видишь в узаконивании Дома Цепей ничего опасного. Почему?
Даруджиец пожал огромными плечами.
— Но ведь в этом вся соль. Узаконивание. Сейчас Увечный бог находится вне игры и никакие правила его не сковывают…
Паран внезапно вскочил на ноги.
— Ты прав! Бездна меня побери, ты прав. Если я благословлю Дом Цепей, Увечный бог будет… связан…
— Очередной игрок, толкающийся с другими в одной лодке. Сейчас он наносит удар каждый раз, когда выпадает случай. Оказавшись в игре, он лишится такой привилегии. Ну, я так думаю, капитан. И когда ты сказал, что хочешь благословить этот Дом, я прикинул: а чего суетиться-то? Звучит, по-моему, очень логично. Боги иногда бывают настолько бестолковы, что им нужны мы, смертные, чтобы размышлять здраво, если нужен ясный ум. Прислушайся к своему одинокому голосу, парень, вот мой совет.
— И это хороший совет…
— Наверно. Или плохой. Однажды за то, что я его тебе дал, Трейк и другие боги поджарят меня в пылающей бездне.
— Я составлю тебе компанию, — сказал Паран, улыбаясь.
— Хорошо, что мы оба ненавидим одиночество.
— Это солдатский юмор, Остряк.
— Правда? Но я говорил серьёзно, капитан.
— Ох.
Остряк поглядел на него:
— Подловил.
Нисходящий поток холодного воздуха опустил Быстрого Бена на усыпанные щебнем плиты площади. В дюжине шагов отсюда темнели ворота. За ними на широких и низких ступенях Пленника сидели бок о бок капитан Паран и Смертный меч.
— Как раз с этими двумя я и хотел поговорить, — прошептал чародей, отпуская Путь Серк.
— Только не надо опять ссориться, — взмолился Таламандас со своего насеста на плече Быстрого Бена. — Эти люди очень могущественны…
— Расслабься, — сказал чародей, — никаких свар я не жду.
— Ладно. Но на всякий случай я лучше сделаюсь невидимым.
— Да как хочешь.
Деревянный человечек исчез, хотя чародей все ещё чувствовал незначительный вес на плече и веточки-пальцы, сжатые на вороте плаща.
Двое мужчин подняли глаза на приближающегося Быстрого Бена.
Паран приветственно кивнул.
— Последний раз, когда мы виделись, тебя мучила лихорадка. Рад, что тебе лучше. Остряк, это Быстрый Бен, солдат из «Мостожогов».
