Андрей Дай - Искра Зла

Ратомир хмыкнул, но спорить не стал. Кивнул и скрылся в своем шатре, чтоб переодеться.

— Если будет погоня… — тихо начал я втолковывать Фаниру. Но он сразу меня понял.

— Два десятка лучников у обочины прекратят это безобразие. И, Арч…

Я вскинул брови.

— Осторожнее там. Трудно будет вытащить вас из замка, если что…

Стоило Ратомиру появиться из палатки, как я поспешил утащить его в быстро сгущающуюся осеннюю тьму. Мне казалось, что промедли мы еще десяток минут и молодой аргардский княжич притащит под стены ДеТарта всю охочую армию. На всякий случай, конечно…

По косогору, сделав большой крюк, обошли беспорядочное разноцветное поле, на котором раскинулись стоянки рыцарей одиночек. Вышли на большой торговый тракт, соединяющий центральные земли королевства с его северо-восточной окраиной. По словам Камила, где-то в той стороне располагалась неведомая Иберия.

Не доходя до перекрестка, свернули к морю огней — освещенному сотнями костров и тысячами факелов пяточку у ворот вросшего в землю от древности трактира. Яркие осенние звезды, заслоняемые рукотворным светом, больше не подсвечивали поседевшую от первых ночных заморозков траву. Пришлось идти медленнее. Глупо было бы сломать ноги в двух шагах от цели нашего похода, провалившись в суслячью нору. Впрочем, мы никуда не торопились. Так и вошли в освещенную зону походками праздношатающихся скучающих дворян.

О, там было на что посмотреть. Длинные грубо сколоченные, заставленные глиняными мисками и кружками столы с лавками, на которых рядком сидели оруженосцы, дружинники, приказчики, ремесленные мастера и продажные женщины. И, похоже, всем было плевать, кто есть кто. Лишь бы пил с тобой одно пиво, да пел с тобой одну песню…

Кто-то, невидимый в пляшущем на ветру сумраке за гранью факельного света, подыгрывал поющим на дудке. Играл плохо и фальшиво, но это никого не смущало. Плечистый рыцарь, громыхавший по шатающимся столешницам кулаком в кольчужной перчатке, вполне успешно задавал ритм песни. Судя по его налитому кровью лицу и глазам, так и норовившим соскользнуть к переносице, петь он уже не мог.

Чуть дальше, у дороги, ведущей в замок графа, сразу в нескольких походных кузницах торопились привести покореженные доспехи в порядок. Полуголые мастера то и дело бросали завистливые взгляды на пьянствующих за столами, но дело бросить не могли.

За невзрачными серыми от въевшейся пыли странствий купеческими шатрами, в круге высоких огней костров мерялись силой борцы. Из-за границы пламени их поддерживала вопящая от возбуждения толпа. Несколько сосредоточенных молодых людей с суровыми лицами принимали ставки на исход боя.

— Ха, — тут же оживился Бубраш, оценив выучку мускулистых борцов. — Этаких-то я одной левой…

— Задержимся немного, — распорядился принц.

Я не стал спорить. Мне и самому было интересно.

Хрустнули кости. Рука одного из борцов неестественно выгнулась, и сквозь рев зрителей пробился хриплый, полный непередаваемой боли вой раненого. Двое до того укрывавшихся в тени судей торопливо растащили соперников и объявили победителя.

Бой закончился. На арену выходила следующая пара бойцов.

— Энрике из Пермана, что в Иберии, против Кесария из Самофракии Имперской! — вскричал смутно знакомый мужик с бочкообразной грудью, чем вызвал целую бурю криков болельщиков.

— Смотри внимательно, чемпион Велиграда, — хмыкнул Ратомир. — Только учти! Если Энрике сумеет победить, я поставлю на тебя всю казну нашего войска.

Ибериец, высокий жилистый смуглый мужчина в самом расцвете сил, словно детская игрушка, катушка на нитке, чуть подпрыгивая на каждом шаге, заскочил в круг. Следом степенно, едва заметно прихрамывая, зашел плешивый дядька. Из тех, кого легче легкого найти в любой корчме. По правилам этого ночного турнира, борцы выходили в круг обнаженными по пояс, что еще больше лишало имперца привлекательности. Розовое пивное брюшко перевешивалось через узкий воинский пояс. На руках когда-то могучие мышцы оставили после себя лишь безобразно висящие складки кожи. Образ трактирного забулдыги несколько портил страшный рваный шрам, идущий вдоль спины от левого плеча почти до правой лопатки. Ну и ощутимая хромота, конечно.

— Слишком низко опустил щит, — пояснил принц. — Имперский пехотный меч с зацепом. Пробил доспех и застрял. Потому рваные края. Его соперник пытался высвободить оружие. Думаю, за то и поплатился.

— Меч с зацепом? — удивился я.

— Крючок такой на коротком клинке. Чтоб ломать строй. Опытные примарии — солдаты первой линии строя имперской пехотной манипулы, цепляют врага и выдергивают того из строя. Секундары — воины второй линии — в разрыв кидают копья. Выдержать такую атаку очень сложно. Так что наш Кесарий — опытный воин первой линии. Легионер. Ветеран.

Тем временем ветеран, внимательно рассмотрев скачки иберийца, растопырил руки и, передразнивая, подпрыгнул на месте. Получилось весьма комично. Энрике даже зашипел от ярости.

— Бой! — гаркнул бочкоподобный и торопливо шмыгнул в просвет между костров.

— Смотри! — оживился Ратомир.

Жилистый борец был быстр. Каким-то неуловимым прыжком он преодолел отделяющие его от обидчика пару саженей и взорвался фонтаном ударов. По воздуху. Кабацкий завсегдатай почти не шевелился, лишь изредка, словно навязчивую муху, отталкивая шелестящие тугие кулаки.

— Клянусь испариной Спящих, — ошеломленно протянул, оглаживая лысую голову, Бубраш. — Я такое уже видел.

Пузатый легионер под улюлюканье толпы наконец сдвинулся с места. Казалось, легонько, почти нежно, коснулся ладонью живота беснующегося от ненависти иберийца, и тот, непонимающе глядя на вспыхнувшее болью место, куда пришелся удар, согнулся в глубоком поклоне.

— Добивай!!! — вопили поставившие свое серебро на имперца.

— Это жульничество! — орала вторая, явно проигрывавшая, половина зрителей.

— Вот за тем я и позвал твоего слугу тогда в свой шатер, — с явной печалью в голосе выговорил Ратомир. — Уж очень его стиль боя напоминает этот…