— Ну-ка, подсади меня!
— Пожалуйста, — согласился Питек и подставил спину.
Едва заметная кнопка была рядом. Уве-Йорген нажал; крышка поползла вертикально вниз, не откидываясь на петлях, а опускаясь — как стало видно — на трех блестящих стержнях. Рыцарь поспешно соскочил со спины Питека; крышка едва не задела его. Круглая пластина остановилась в полуметре над полом. Рыцарь смотрел в открывшееся отверстие. Наверху было светло. Он уверенно встал на пластину, и она без команды начала подниматься.
— Ждать меня! — успел крикнуть он, прежде чем крышка, мягко щелкнув, не отделила его от товарищей.
Здесь тоже начинался ход, только поуже первого. Уве-Йорген попытался представить, в каком направлении он сейчас двинется. Так и не придя к выводу, пошел вперед. Так же вспыхивали впереди и гасли за спиной невидимые лампы. Было тихо. Щелкали гейгеры — чем дальше от станции, тем реже. Этот туннель в отличие от первого шел не прямо, временами плавно сворачивал, порой уходил в глубину. Потом впереди послышалось низкое гуденье, не такое, как в силовом отсеке. Конец туннеля. Дверь. Открыть. Войти.
Он вошел. Посреди небольшого, круглого в плане помещения стояла установка. Не силовая; для чего она предназначалась, Уве-Йорген не мог понять — что-то, отдаленно напоминавшее огромных размеров приемно-передающую радиостанцию из тех, что на Земле предназначались для связи с другими планетами Системы; им показали одну такую во время стажировки. Хранители Уровня поддерживают связь с инопланетянами?.. Уве-Йорген пожал плечами: чушь. Важнее сейчас то, что установка работает, индикаторы на стенах помещения мигают в сложном ритме, словно разыгрывая световую симфонию, написанную для сотен, для тысяч инструментов… Сотни и тысячи пришли в голову Рыцарю не случайно: именно тысячи тонких проводов выходили из последнего блока установки и, свившись в толстенный жгут, скрывались в потолке. Уве-Йорген вытер пот со лба, покачал головой; в следующий миг щелкнуло — индикаторы погасли, гудение смолкло — установка выключилась, непонятная, но, видимо, зачем-то нужная этому человечеству. Рыцарь взглянул на часы. Пожал плечами. Вышел, затворил за собой дверь. По туннелю шел быстро. Встал, не задумываясь, на пластину люка, и она послушно опустилась, возвращая пилота к его соратникам. Они ждали его, кажется, в тех же позах, в каких он их оставил.
Ну что же, кое-что становится понятным. Станция — энергетический центр правителей этой планеты, — и еще какая-то установка неизвестного назначения, действующая, видимо, периодически. Да ее назначение и не важно: раз она действует и так надежно упрятана — значит, важна, очень важна для тех же правителей. Прекрасно!
Уве-Йорген ощутил, как горло этой маленькой цивилизации пульсирует под его пальцами. Теперь можно было диктовать условия.
Он не подумал в тот миг, сохранился ли еще смысл диктовать условия. Это было неважно. Главным являлось то, что возможность диктовать условия была найдена. Уве-Йорген испытал глубокое удовлетворение. И почувствовал, что устал. Другой на его месте сказал бы даже, что — очень устал.
Он повернулся к соратникам и улыбнулся.
— Хочу спать, — сказал он. — А вы? Нам еще предстоит поработать на славу. Надо набраться сил. — Они кивнули. Он посмотрел на гладкий, чистый пол. — Честное слово, я готов уснуть прямо тут.
Он сел на пол, потом растянулся, положил автомат рядом, закинул руки за голову.
— Ложитесь, — сказал он. — Укрытие — лучше не придумать.
— Они могут добраться сюда, — предостерег Георгий.
— Тем хуже для них, — ответил Уве-Йорген.
И они уснули под ровное гудение станции, в маленькой камере которой бушевал солнечный жар.
* * *
Они проспали около часа, потом осаждавшие подорвали наружный люк корабля. Глухой, сильный звук и легкое сотрясение пола заставили Уве-Йоргена открыть глаза. Это мог быть только взрыв. Он покосился на своих. Они тоже подняли головы, но, видя, что он спокоен, сразу же заснули снова.
Он лежал неподвижно. В зале станции было по-прежнему светло, Георгий дышал рядом, положив голову на руки, лежа лицом вниз. Питек, свернувшись, лежал в сторонке. Станция успокоительно жужжала. Уве-Йорген поднес к глазам руку с часами. Шесть. Значит, взорвали все-таки. Дураки. Вот уж поистине — усердие не по разуму.
Он осторожно поднялся, подошел к овальной двери, приотворил ее, прислушался. Если затаить дыхание, можно было уловить отдаленный скрежет металла.
Значит, расчищают ход после взрыва.
Уве-Йорген вернулся в зал и разбудил своих. Они мгновенно вскочили, осмотрели автоматы и пересчитали запасные магазины.
Хотелось есть, но было нечего.
На всякий случай Рыцарь еще раз обошел станцию. Нет, другого выхода не было. Только через овальную дверь, а оттуда — через жилые отсеки корабля.
Тогда он кивнул остальным, чтоб сидели и ждали, и сам сел у двери, положив автомат на колени, и принялся ждать.
Приглушенный расстоянием лязг не утихал. Преследователи доберутся сюда через полчаса примерно. Войдут в туннель, прямой туннель. В нем вспыхнет свет. И они будут как на ладони…
— Что мы предпримем, Рыцарь?
— Отобьем у них охоту соваться сюда.
— Будем стрелять?
Уве-Йорген пожал плечами:
— На переговоры у нас больше не остается времени.
В глубине корабля гремело, как в железной бочке. Значит, вошли.
* * *
Слышно было, как вломившиеся в корабль люди понемногу приближались к трюмам, к грузовому люку, откуда начинался туннель.
Пробирались они медленно. Наверное, шли с факелами: свечи вряд ли могли тут помочь.
Ничего, в туннеле будет светло и без них.
Уве-Йорген прикинул. Туннель узок. Куда ни стреляй — хоть в потолок, — не прямо, так рикошетом какая-нибудь да зацепит.
Так что игра действительно пойдет по другим правилам.
Значит, надо, пока еще есть время, обезопасить все, что можно. Позицию занять в туннеле, подальше от входа в станцию. Прикрыться, правда, нечем. Гиблое дело. Но в зале станции обороняться нельзя.
Рыцарь не знал, что может и чего не может случиться, если пули противника станут попадать, скажем, в резервуар с тритием. Он не был физиком. Он был летчиком, и у него в крови сидело ощущение того, что, если пуля попадет в топливный бак, твое дело плохо. А если будет поражена установка, тоже хорошего мало: Рыцарю нужно было, чтобы она работала. Угроза беды всегда действует сильнее, чем сама беда, и в предстоящем разговоре с Хранителями он хотел применить именно угрозу.
Все было бы лучше, если бы удалось погасить свет в коридоре, послать по лампам парочку очередей. Тогда он стал бы невидимым, а бить по вспышкам противник вряд ли научен. Но светильников не было видно, и неясно было, куда стрелять.
