— Пока вы доберётесь до самого интересного, наступит вечер! — смеясь, сказал сын, заходя в воду.
Отец отстранил рабыню.
— Так что же такого важного случилось в эту ночь?
— Убили советника Лиона и спалили его дом! — ответил юноша.
— Бровастый греховодник мёртв? — встрепенулся старший Корнелл.
— Да, господин, — поклонился Мыслиш. — И неизвестные злодеи действительно спалили его дом. А когда рухнула крыша, сразу начался дождь.
Раб замолчал, глядя, как хозяин выходит из ванны, а рабыня вытирает его мягким льняным полотенцем.
— Люди видят в этом волю богов, — закончил он в ответ на вопросительный взгляд господина.
— А что говорит Горбатый Гилл? — Сарвий Корнелл терпеть не мог этого костолома, но после смерти отца он может занять его место в Совете Ста.
— Мёртвые не разговаривают! — рассмеялся сын, звонко шлёпнув рабыню по тугой ягодице.
— Что ты сказал? — отец удивлённо посмотрел на младшего сына, но тот уже занялся живой игрушкой.
— Господина Гилла тоже убили, — смущённо кашлянул за спиной Мыслиш.
Сбросив на пол мокрое полотенце, озабоченный советник пошёл одеваться.
— Как это случилось? — спросил он, глядя в тусклое серебряное зеркало.
— Подробности мне пока неизвестны, — виновато развёл руками доверенный раб. — Едва привратник рассказал о пожаре, я сразу послал туда Тряпичку и всё знаю только с его слов.
Тут он поправил тунику на плече господина.
Державший зеркало юноша торопливо заговорил:
— Когда я пришёл на пожар, господин советник и его сын уже были мертвы. А их дом пылал так, что пламя поднималось до самого неба…
— Как они умерли? Сколько было убийц? — досадливо поморщился Корнелл. — Что говорили люди? Вспоминай, урод!
— Никто ничего не видел, господин, — раб втянул голову в плечи. — Кто-то запер ворота дома господина Лиона и поджёг его.
— Как заперли?
— Не знаю, господин!
— О мощь Сухара! — хозяин воздел очи горе. — Ну, как они убиты, ты знаешь?
— Зарезали, господин! — быстро проговорил юноша. — Их люди бросились в погоню за убийцами.
— Поймали?
— Не знаю, господин, — виновато пожал плечами Тряпичка. — Начался дождь, и я вернулся домой.
— Боялся растаять, тупица?! — фыркнул Корнелл. — Мыслиш, дать ему пять палок.
— Слушаюсь, господин.
Усаживаясь в кресло, советник постарался успокоиться и велел доверенному рабу впустить коскидов. Скучная, но необходимая процедура пожелания покровителю доброго утра сегодня может оказаться интереснее, чем обычно. Может быть, эти проныры что-нибудь знают?
Нельзя сказать, что Сарвий Корнелл Апер держал своих приближённых в чёрном теле. Однако и баловать бездельников он тоже не любил.
Коскиды жидкой толпой ввалились в прихожую, каждый из них старался первым появиться на глаза покровителю. Обычно после этого, выстроившись полукругом, они по одному подходили к хозяину дома, произнося заранее подготовленную прочувственную речь.
Но сегодня покровитель решил изменить порядок и сразу стал расспрашивать о событиях прошедшей ночи. Выяснилось, что убийца, скорее всего, был один. Но когда «гиены» пустились в погоню, он привёл их в засаду, где нескольких убили и покалечили. Это сообщение огорчило советника. Чрезмерное ослабление одной из группировок вполне может вызвать войну на улицах города. О банде, совершившей столь дерзкое убийство, уже ходило множество слухов. Поговаривали, что наёмные убийцы обещали награду за любые сведения о столь удачливых конкурентах. Среди заказчиков преступления называли «волков», «мурен» и даже кое-кого из нидосских богатеев, озабоченных бесчинствами Горбатого Гилла.
Выслушав коскидов, покровитель пригласил их за стол. Сторонник строгих нравов Корнелл предпочитал за завтраком простую, здоровую пищу и только на званых ужинах демонстрировал искусство своих поваров.
Поглядывая на жадно жующих бобы прихлебателей, Корнелл с грустью думал, что никакие льстецы и лизоблюды не заменят человеку любимых родственников. А их в доме становилось всё меньше. Дочь восемь лет назад выдали замуж за торгового партнёра из Крикии, и теперь только редкие письма от неё радуют отцовское сердце. Через год ушла из жизни его добродетельная супруга. С той поры многие уважаемые люди откровенно навязывали Сарвию своих созревших дочерей. Но зачем ему эти сопливые девчонки, способные только деревянно улыбаться да ткать?
Поэтому советник продолжал хранить верность умершей Силле. Корнелл считал, что жена — прежде всего хранительница дома, мудрая советчица мужа, а уж потом мать его детей и всё остальное. Боги уже послали ему двух прекрасных сыновей. Для всего прочего в доме полно красивых рабынь.
Хотя в последнее время появилась женщина, общение с которой доставляло ему удовольствие. В свои тридцать два года Акелия Радлина Вилпа сумела сохранить свежесть и очарование, прибавив к этому острый ум и немалый жизненный опыт. Три года назад, овдовев, она вернулась в Нидос из далёкой Милеты. Отец к этому времени уже умер, но её старший брат — деловой партнёр Корнелла с удовольствием принял Акелию под крышей родительского дома. Тогда же они с советником познакомились ещё раз. Сарвий почти не помнил робкую застенчивую девочку, которую выдали за престарелого стратега из далёкого города. Сейчас это была красивая, уверенная в себе женщина, сумевшая не без скандала вырвать из лап наследников мужа причитавшуюся ей по закону долю наследства. Каким-то образом ей удалось даже поладить с женой брата.
Корнелл мысленно усмехнулся. Возможно, причиной таких хороших отношений стало то, что Акелия не любила сидеть дома и не претендовала на роль хозяйки. Общительная, умная, образованная, едва осмотревшись, она восстановила старые дружеские связи и завела множество новых.
Опасаясь нежелательных разговоров, в его дом Акелия заходила редко. Но каждый такой визит оставлял после себя самые приятные впечатления. Корнелл даже стал замечать, что немного волнуется в предвкушении новой встречи с прекрасной и умной вдовой, обладавшей умением удивлять.
Шум шагов прервал его размышления.
— Прости отец, что заставил ждать, — извинился Мерк. Как всегда, изящный, с уложенными волосами, в новой тунике, он занял место слева от отца. Стул справа предназначался старшему сыну Тарберию, но тот перебрался в новую квартиру поближе к военной гавани и редко навещал родительский дом.
— Узнал что-нибудь новое, отец? — спросил он, беря из рук раба деревянную ложку.
Выслушав ответ, покачал головой.
