— Ало? — сказал Денис в трубку гостиничного телефона. — Да девушка это я, из номера триста пятнадцать. Да, я хотел сегодня выехать, но, пожалуй, еще задержусь. Не знаю, может на сутки, может больше. И не надо ко мне сегодня заходить и убирать. Ага, у меня гостья… спасибо.
Он повесил трубку, взял стул и поставил напротив Ани. Красивое лицо с подтеками туши и ведьмины глаза, смотрящие исподлобья. Злобно, но со страхом. Денис наклонился и вытащил кляп. И как только ее рот открылся, поцеловал. Губы оказались солеными от слез, Аня сначала не поняла, что вообще произошло. А Денис целовал ее и прислушивался к собственному сердцу. Никаких откликов. Все в порядке. Или? Нет, никаких.
— Что ты делаешь? — сказала она, когда рот освободился.
— Проверяю.
— Что?
— Люблю тебя, или нет. Ответ — нет.
— Не очень и хотелось. Развяжи меня!
— Если ты еще раз закричишь, я заткну тебе рот.
— А как тогда ты узнаешь…
— Что узнаю?
— В какое дерьмо ты вляпался!
— Я буду задавать тебе вопросы, а ты кивать или мотать головой.
— А если я не стану отвечать?
— Я начну тебя пытать.
— Не посмеешь!
Денис исполнил обещание. Кляп вернулся на место, а он подошел к столику и взял оттуда новую зажигалку. Он подошел и взял, торчащую из-под простыни ладонь.
— Я хочу, чтобы ты убедилась — я не шучу.
Он чиркнул зажигалкой и поднес пламя к ее коже. Девушка замычала и задергалась, но Денис связал ее крепко. Он смотрел, как на розовой коже появляется уродливый волдырь. Из ее глаз брызнули слезы. Денис убрал пламя и сел на стул. Он взглянул на полные ненависти глаза и улыбнулся.
— Это не больно Аня. Больно, когда твою жену убивают, а твою жизнь рушат. Но судя по тому, что ты мне уже рассказала, ты скоро узнаешь каково это. Теперь я вытащу кляп, если ты будешь вести себя хорошо. Ты будешь вести себя хорошо Аня? Кивни, если будешь. Хорошо. Говори, как ты попала в эту историю и вообще рассказывай, что знаешь.
Аня просверлила его взглядом, но все же процедила:
— Где-то за неделю до того, как мы с тобой познакомились, меня нашел Шалит. Он заплатил мне за то, чтобы я тебя соблазнила. Остальное ты знаешь. Недели две назад, он мне снова позвонил и сказал, что нужна помощь. Сначала я снялась для какого-то репортажа, потом поехала во Владивосток.
— Как емко ты рассказала историю разрушения моей жизни. Но мне нужны подробности.
— Какие?
— Ну, например, почему толстяк выбрал меня? И что ты должна была сделать во Владике?
— Рассказать примерно то, что уже рассказала. Только еще сказать, что Шалит работает на слепых и что они скоро приедут сюда. А почему тебя выбрали, я не знаю. Ты что же думаешь, мне все разъясняли?
— На кого работает Шалит?
— Откуда я знаю? Я всего лишь посетительница его клуба!
— Не кричи. Что с моей женой?
— Да не знаю я! Все, что от меня требовали, это лечь с тобой в постель и исчезнуть со сцены, когда скажут! А теперь меня подставили…
— Это ничего, привыкнешь. Однако, что мне теперь с тобой делать?
— Развяжи!
— Не ори! Развяжу я тебя и что дальше? Куда ты пойдешь? Что сделаешь?
— Позвоню друзьям в Москву. Хотя нет, все телефоны в мобильнике. Блин! Развяжи меня!
— А откуда мне знать, что это не подстава? Может это просто продолжение игры?
— А я причем?
— Ты пришла ко мне, рассказала весь этот бред, теперь получается, что самый главный злодей это Шалит. Нет, девушка, я тебе не верю.
— Ну так позвони ему! У тебя есть интернет? Телефон клуба должен быть в интернете.
— Нет, не стану я никому звонить. Я сейчас выйду отсюда и поеду в аэропорт. Когда ты освободишься, я уже буду на полпути в Москву. Открой ротик.
Денис затолкнул кляп, посмотрел на часы и улыбнулся. До рейса часа три, как раз успеет. Он взял чемодан и, не обращая внимания на мычащую девушку, вышел из номера.
Чан
Любой из Семи Толстых Ткачей, наверняка удивился бы, если побывал на предпоследнем этаже головного здания "Кахома корп.". Целый этаж небоскреба, заполненный книгами — любой Ткач оценил бы по достоинству. И среди сотен шкафов с древними и не очень фолиантами, в роскошном кресле-качалке, восседал Чан — главный партнер Ли Кахомы и совладелец корпорации. Рядом с ним низенький столик, скорее даже табурет, а на нем несколько свитков и две книги. Кроме одного листа, все тексты древнегреческие. Так же на столике устроилась пузатая бутылка с теплым сакэ и маленькая пиала. Чан иногда прикладывался к ней, согревая старое тело.
Едва ли не четверть книг в библиотеке, так или иначе, посвящено одной тематике. Чану очень интересны, три персонажа из многих мифологий мира. Музы. Традиционно, большинство людей полагает, что музы — атрибутика древнегреческой мифологии. Как правило, считается, что их девять. Каллиопа — муза эпической поэзии, Мельпомена — муза лирической поэзии, Талия — муза комедии, Эрато — муза любовной поэзии, Полигимния — муза пантомимы и гимнов, Терпсихора — муза танцев, Клио — муза истории, Урания — муза астрономии. Однако допустим, на Дельфах считали, что муз всего три. Гипата — олицетворение неподвижности звезд, Меса отвечала за сферы планет и Неата за подлунный мир. Это уже ближе к истине, но самый интересный миф, породили могучие Алоады. Великаны в свое время тоже считали, что муз всего три. Мелета — опытность и раздумье, Мнема — память и Аэда — песнь.
Музы в таком виде, встречаются только в древнегреческой мифологии, но персонажей, отвечающих за то же самое, можно встретить и в Буддизме, и в Японской мифологии, и даже в верованиях майя, не говоря уж о Кельтской и многих-многих языческих. Сейчас Чан держал в руке любопытный рисунок, повторяющий изображение на древнегреческой амфоре. Три музы, с одной стороны и семь великанов с другой. Хотя Алоадов всего четверо, художник, видимо, считал иначе. С первого взгляда и не различишь оригинальность муз на амфоре. С извращением Алоадов все ясно — вместо красивых здоровых мужчин, семь толстяков. А вот музы, одеты весьма интересно. Можно с уверенностью сказать что, по крайней мере, одна из них женщина. Высокая и безразличная, одетая в голубую тунику. На одежде стилизованные снежинки и олицетворяет женщина, Мелету — опытность и раздумье. А вот с двумя другими непонятно. Если не приглядываться и вспомнить стереотип о том, что музы женщины и сомнений не возникнет, ибо два других персонажа, в маскарадных костюмах. На одной звериная шкура, причем не одна. Есть часть от медведя, часть от тигра и льва, а на голове маска козла. Руки человеческие, муза сидит на камне, оперев козлиную голову о кулак. Это Мнема — память. Можно конечно спорить, но Чан явно различал, что руки Мнемы покрыты волосами. И китаец думал — Мнема мужчина. И мужчина Аэда. Аэда одета еще странней, чем Мнема. Наряд повторяет кимоно японцев или китайцев, а лицо скрывает золотая маска, в форме солнца. Круглое солнышко улыбается, вокруг него нимб из лучей-клинков. Впрочем, из-под маски, с краев пробивается настоящие волосы. Иссиня черные, они растрепаны и торчат во все стороны, как у Медузы Горгоны. В руке у Аэды восьмиугольный щит, с изображение шелкопряда. Но почему она мужчина? Потому что Чан, встречал Аэду на сотнях других рисунков.
