Путь недолго оставался прямым – после первого ровного отрезка начались подъемы, спуски и повороты. Влага, висящая в воздухе, оседала на коже и затрудняла дыхание на подъемах. Сумрак, сырость, огромные тени, шевелящиеся на стенах, – все вокруг заставляло вспоминать о толще горной породы над головой, да и всееды, с пронзительным писком разбегавшиеся со света, не улучшали настроения! путников. Даже Тревинер и тот сбросил с лица обычный веселый оскал, сосредоточенно глядя то в карту, то по направлению туннеля.
– Кто ее нарисовал, хотел бы я знать… – ворчал он, хрустя картой. – Здесь прямая линия, а коридор виляет, как пьяный.
На встретившейся вскоре развилке он уверенно свернул налево. Левый туннель начинался вырубленной в камне лестницей с полуразрушенными ступенями, круто уходящей вниз. Путники спускались с осторожностью, потому что каждый неверный шаг грозил падением по лестнице, которой, казалось, не было конца.
Воздух становился все гуще и тяжелее, приобретая явственный запах гнили.
– Нам сюда, Тревинер? – заволновалась магиня.
– Отстань, женщина, – отмахнулся охотник. – Дальше оба пути сходятся вместе, но этот путь по карте выглядит короче.
Лестница наконец стала более пологой. Пройдя еще несколько ступенек, Тревинер с возгласом отвращения остановился – его ноги по щиколотку погрузились в вязкую массу, забулькавшую пузырями. Гнилостный запах резко усилился. Все увидели, что ступени лестницы уходят в грязевое болото, покрытое мохнатым ковром серой плесени.
– Пришли, – мрачно высказался Шемма. Тревинер пренебрег замечанием табунщика. Он пригляделся и обнаружил, что болото тянется впереди на полтора десятка шагов, а дальше виднеется лестница, ведущая вверх.
– Здесь недалеко, – обратился он к остальным. – Попробуем перейти эту лужу вброд.
– А она глубокая? – забеспокоился табунщик.
– Сейчас проверим. – Тревинер подобрал несколько камешков и один за другим побросал в середину лужи. Камни исчезали в ней с густым чмоканьем, освобождая из-под ковра плесени пузыри, усиливавшие и без того невозможную вонь.
– Какая удача, что есть еще и длинный путь, – заметила Лила.
– Мы что, пойдем назад? – воззрился на нее Тревинер.
– Не полезем же мы в эту гадость! Еще неизвестно, что там, на дне, да и как мы будем пахнуть, когда вылезем оттуда? Нам даже не во что переодеться.
Охотник попытался возражать, но его никто не поддержал. Все пошли назад по лестнице и наконец, едва держась на ногах от усталости, выбрались на развилку. Оттуда они отправились длинным путем, который описал горизонтальную дугу и привел их к лестнице, выводящей из болота.
– Отдохнуть бы… – намекнул Шемма.
– На Белом алтаре отдохнешь, – обнадежил его охотник.
– Покажи карту, Тревинер, – потребовал Альмарен. – Где мы сейчас?
Охотник развернул карту и при свете перстня Феникса показал развилку:
– Здесь.
Альмарен вгляделся в карту. Света было недостаточно, линии на рисунке дрожали и расплывались.
– Как тебе удавалось ее видеть? – не выдержал маг. Он извлек из нагрудного кармана Желтый камень и осветил карту. Теперь сетка линий виделась четко и ясно.
– Смотри, Тревинер. – Альмарен указал на короткий путь, оказавшийся непроходимым. – Эта линия толще, чем обходная. Наверное, толстыми линиями здесь отмечены лестницы, а тонкими – горизонтальные ходы.
– Тогда и здесь, и здесь тоже лестницы. – Тревинер ткнул пальцем в чертеж. – Учтем на будущее. Как ты думаешь, а что могут обозначать вот эти кружочки с хвостиками?
– Не знаю. Скоро мы дойдем до ближайшего, он у нас на пути.
Это оказался небольшой округлый зал искусственного происхождения.
У боковой стены зала располагался овальный стол, окруженный кольцеобразной скамейкой. Все было вырезано из цельного камня. По желобу, пробитому вдоль противоположной стены, протекал ручей, выходя из отверстия в стене и скрываясь в нижележащем отверстии на другом конце желоба.
– Значит, это монтарвская стоянка, – догадался Тревинер, – а хвостиком отмечен источник. Следующий кружок без хвостика – там, наверное, нет воды. Давайте устроим привал здесь.
Достав котелок, охотник подошел к источнику. Там он долго и придирчиво пробовал воду, но все же признал ее пригодной для питья. Лила тем временем развернула на столе тряпку, в которой хранились дорожные лепешки. Они не заплесневели благодаря заклинанию, наложенному ею на тряпку, но отсырели, став тяжелыми, скользкими и неаппетитными на вид. Все расселись вокруг стола и принялись за еду, запивая сырые и холодные лепешки сырой и холодной водой.
– Чайку бы сюда… – замечтал Шемма.
– У меня найдется травка для чая, – сообщил ему охотник. – Ты, случайно, не захватил с собой дров?
Шемма тяжело вздохнул в ответ. После короткого отдыха путники пошли вперед по бесконечно тянущемуся коридору. Упорное выражение прочно утвердилось на лице шедшего первым Тревинера, за охотником терпеливо следовал Витри, от самого Лура не произнесший ни слова, за ними, спотыкаясь, брел Шемма.
Бодрее всех выглядел Альмарен – мысль о том, что маленькой женщине может понадобиться, поддержка и помощь, придавала ему силы.
Следующая стоянка встретилась не скоро. Усевшись на скамейку у стола, табунщик объявил, что шагу не сделает дальше, пока не поспит.
– Нутром чую, что наверху сейчас ночь, – убежденно заявил он.
На этот раз его заявление было принято без возражений. Путники поужинали и огляделись в поисках ровного места для отдыха. Подходящая площадка нашлась рядом, ее край, возвышавшийся над уровнем пола, наводил на мысль, что монтарвы тоже использовали ее для ночлега.
– Нежаркая нам предстоит ночка, – поежился Тревинер, разгребая с площадки мелкие камешки. – Ничего, уляжемся поплотнее да накроемся моим плащом… Зря, что ли, я его с собой таскаю.
Он достал из мешка теплый зимний плащ, длинный и широкий, пропахший дымом и смолой. Будучи расправленным, плащ вполне мог укрыть если не пятерых, то троих-четверых. Оставив мешки на столе, все начали устраиваться на ночлег. Тревинер набросил сверху плащ и снял с руки перстень Феникса.
Оказавшись в темноте, усталые путники сразу же провалились в забытье. Не спалось одному Альмарену, выбравшему место рядом с магиней.
Почувствовав, что она уснула, он осторожно придвинулся к ней, прикрыл ее рукой, чтобы защитить от холода, и долго лежал, боясь пошевелиться, слушая то ее легкое, сонное дыхание, то стук собственного сердца, частившего, как при беге в гору.
Вдруг какая-то возня и постукивание заставили его насторожиться.
Альмарен поднял голову и прислушался. Странные звуки доносились со стола, где были оставлены мешки. Осторожно, чтобы не потревожить спящую магиню, он достал перстень Грифона и прошептал заклинание. Перстень загорелся тусклым красноватым светом, едва позволявшим разглядеть площадку и окружающее пространство.
