- Знаешь, сэр Шед,- плаксиво сказал я,- Ты, наверное, прав, нам пора к Ключнику. Засиделись что-то.
- А как же отдых? - возмутился рыцарь.
- В дороге отдохнем,- отмахнулся я.- Бери пару кувшинов, и пойдем.
- А это мысль,- согласился воин.
Он начал подниматься, но ноги подкосились, и он пс-ловко упал рядом со мной.
- Так отдохнул, что ноги отнялись,- пожаловалс рыцарь.
- Бывает,- согласился я.- Затекли, наверное. Надо размять. Тогда все будет в порядке.
Мы завозились, кое-как помогая друг другу, сопя и хрюкая, встали на ноги. Покачались, как на ураганно ветру, бормоча что-то несуразное и по-дурацки хихи кая. Рыцарь потянулся к прилавку, взял в руки по объе мистому кувшину и виляющей походкой решительи направился прочь.
- Сэр Шед, нам не в ту сторону! - хохотнул я. Рыцарь обернулся, поразмыслил немного, шло
кивнул и молча пошел за мной. Мы обогнули несколько мусорных гор. Впереди опять показалась выжженпа равнина, но, слава богам, безжизненная. Ни демонов, ни прочих упырей. Ровная, как стол. Спекшаяся земля блс стела, как стекло. Мертвая рощица, на которую указ; Грох, оказалась куда ближе, чем на первый взгля Пройти оставалось всего ничего.
Я указал на заросли, Шед икнул, облизнул губы, ш смотрел на меня замутненными глазами. Я был в том
состоянии. Голова гудела, ноги подгибались. Пьяницы, а не герои. Мы обнялись и побрели по равнине. Хорошо хоть трещин в земле не было, а то уже десять раз упали бы. И так спотыкались на ровном месте.
Шед откупорил кувшин, хлебнул, отдышался и вдруг запел. Я удивленно прислушался, но песня оказалась не из тех, что горланят в кабаке. Рыцарь пел о войне, мужской дружбе, суровых и жестоких буднях, о красавицах, что сводят с ума одним взглядом прекрасных черных глаз, о гордости и смелости… Старался, выводил мотив. Голос глубокий и хриплый, но красивый. Я послушал, потом неожиданно для себя стал подпевать. В груди странно защемило, накатила светлая грусть. Слова песни проникали в саму душу, затрагивали в ней те струны, что, казалось, давно замолкли. А может, никогда и не звенели.
Да, подумал я тоскливо, мы из разных миров. Он и я. Рыцарь чист душой. А я успел замараться, еще как успел. Брезгливо морщусь, зажимаю носик, ручки вытираю чистой тряпицей, но вонючее дерьмо уже накрыло с головой. В нем тепло и уютно, но подсознательно я знаю, что все-таки в дерьме. И от этого гадко. Хочется чего-то высшего. Душа томится, изнывает в плену. Может, правда в Нгар отправиться? Стать оруженосцем рыцаря?
Мы пересекли равнину, по пути допили остатки вина. Ногами перебирали с трудом, пару раз упали, но каждый раз каким-то чудом поднимались, шли дальше. У меня в глазах двоилось, предметы теряли четкость, со всех сторон мерещились жуткие хари. Я вздрагивал, хватаясь за рукоять меча, но рожи исчезали, появлялись другие. Рыцарь пер напролом, как баран, уже ничего не соображая. Наклонился вперед и быстро-быстро перебирал ногами. Если остановится, пропашет носом в стеклянной земле длинную борозду. Я и сам был хорош: равнина накатывала на меня волнами, бросалась, как
дикий зверь. Я отпихивал ее ногами и ругался вполго лоса.
Остановились у края рощицы, перевели дух. Впереди непролазная чаща, острые ветки переплелись, обра-зовали сплошную стену. В такую полезешь - и завяз нешь, исцарапаешься в кровь.
- У-у-у… - протянул Шед.- Что ж это такое! Маг, ты можешь что-нибудь с этим сделать? Ты маг или пс маг?
Рыцарь махнул рукой в сторону рощицы, чуть не упал. Я его поддержал. Внимательно осмотрел прегра ду, прищурился.
- Сейчас все сделаю, сэр Шед,- заверил я рыцаря,-в лучшем виде. Не сомневайся.
Я отпустил воина, тот покачнулся, но все же удер-жался на ногах, посмотрел с ехидцей: мол, щас глянем на что ты способен. Недолго думая я нарисовал в возду-хе Знак Огня, подсмотренный во сне, а потом и в биб-лиотеке. Ничего не произошло. Рыцарь издевательски расхохотался, потащил меч из ножен, намереваясь и ре вратиться в дровосека. Но я махнул рукой: погоди, сей час разберемся. Сосредоточиться не получалось, все-та ки я был мертвецки пьян. Но я собрался и, подчиняясь какому-то наитию, еще раз начертал Знак. На секунду появилось знакомое ощущение, что испытывал в моем сне Мгир, в районе солнечного сплетения остро кольну ло. А в следующее мгновение Знак ярко полыхнул. Раз дался громкий хлопок, меня отбросило назад вол ной сжатого раскаленного воздуха, по телу ударили мелкие камешки, обломки веточек, сыпануло горячим пеплом Что-то грозно проревело, волосы у меня на голове нам а ли скручиваться и тлеть. Я закричал, хмель мгновенно выветрился из головы. Я вскочил на ноги и отбежал по дальше. В глазах мельтешили яркие пятна, в голове шу мело. Я проморгался, вытер слезы. Поднял взгляд и чуть не уронил челюсть от изумления.
Впереди дымилась огромная воронка с оплавленными, все расширяющимися краями. В глубине плескалась лава, яркие искры взлетали к темному небу, гасли где-то в невообразимой вышине. Деревья по обе стороны весело трещали, полыхали, как бумажные, вверх поднимался широкий столб черного дыма.
- Мрон тебя задери, маг! - пораженно выругался 1 Нед, подошел ко мне и положил руку на плечо. Доспехи у него нагрелись, накидка тлела. Он тоже протрезвел, стал еще бледнее. Глаза совершенно безумные, на лице глупая улыбка.- Учи древнюю магию, чародей! Учи! Мрон с ней, с опасностью, зато в случае успеха будешь чего-то стоить!
- Угу,- пробормотал я.- Так и сделаю.
А ведь и правда начну учиться, подумалось мне. Мечты нужно осуществлять. А я всегда мечтал быть боевым магом. Но сродство к Стихиям слабое, водяным или огневиком стать не судьба. А старая магия не требует пресловутого сродства, чародеи Серого Ордена обращались к Стихиям с помощью языка знаков, заклятий, формул управления. Им по фигу эти дурацкие медитации, энергетические плетения. Почувствуй себя огнем, ощути себя водой… Бред. Они оставались людьми и просто повелевали.
- Пошли! - решительно сказал Шед.- Пора отправляться домой.
Воронку обежали краем, прикрывая лица от жуткого жара и вскрикивая, когда искры падали на голую кожу. I орящие деревья остались за спиной. Заросли впереди оказались не такие густые, пробраться можно. Пошли медленней. Я присмотрелся к деревьям. Стволы голые, матово блестят. Кора давно осыпалась на землю, потрескивает под ногами сухой шелухой. Я прикоснулся к одному дереву, тут же отдернул руку. Мерзкое ощущение. Как будто труп потрогал. Древесина холодная, мертвая, не чувствуется движения соков.
Кое-как продрались, оставили на острых колючих ветках куски кожи и одежды. Впереди просвет, можно
посидеть, отдохнуть. Преодолели последние деревья и оказались на краю небольшой полянки. Когда-то туя, наверное, росли цветы, зеленела сочная трава, прыгали кузнечики, весело чирикали воробьи. Сейчас не оста лось ничего. Лишь голая рыхлая почва.
