«Иш вирхаббе говнишевестен! Дер Селлестия УндерГвардияВерботен. Йебалайтунг…».
Слова падали мерно, словно маятник, отсчитывающий время до моей неминуемой казни. Седой единорог с огромнейшими усами и подусниками, высокомерно всматривался через пенсне в висящую перед ним газету, доброжелательно и чуть ехидно читая сидящим на тронах принцессам сегодняшнюю передовицу. С моим, мать его, участием. Это утро не задалось с самого начала. Открыв глаза, мы обнаружили себя лежащими вповалку на одной из кроватей в казарме Ночной Стражи. Проходящие мимо нас серые пегасы почему-то рефлекторно задерживали дыхание и старались как можно быстрее проскочить "зону поражения", создаваемую нашим дыханием. Удобное расположение казармы на территории дворца сыграло с нами злую шутку – ведь уже спустя десять минут, мы были доставлены под светлые очи двух повелительниц и покаянно опустив головы, слушали зачитываемый единорогом отчет о наших вчерашних похождениях.
«Дер ГроссеМинистер… Ин думенсрахт утвердирен!» – один из товарищей министра[47] попытался прервать это отвратительное выступление, но ему не хватило силы духа перебить озверевшего опциона.
– «Что это за язык такой, а?»
– «Кажется, старогрифонский» – прошептал мне Графит, косясь на толпу важно выглядящих пони, разглядывавших нас со всех сторон парадного зала – «А я даже не подозревал, что ты знаешь его».
– «Представь себе, я тоже».
– «Нужно меньше пить, алкоголичка мелкая».
– «Это ты кого тут назвал мелкой?!».
– «Акхем!» – оглушительно кашлянул единорог, остановив чтение и намекающее покосившись на нас сквозь пенсне. Мы поняли намек и быстро заткнулись, постаравшись поскорее принять покаянный вид. Что, впрочем, не помешало Графиту отхватить пинок по колену от моей задней ноги.
«Дер путен! Сукишепутен! Баблосишен унд коррумпирен думенпутен! Ин зи сраке финансЗасунен!».
– «Хмм, ну, я бы не стал выражаться так категорично, хотя…» – ехидно улыбаясь, прокомментировал стоящих неподалеку от трона подтянутый земнопони в мешковатом костюме, удостаиваясь мимолетного движения губ Селестии, приподнявшимися в намеке на едва заметную улыбку.
«Дас ис фюр потрейбляйтЗащитен…» – не сдавался мужественный чиновник, пытаясь противостоять агрессии рвущейся во власть ночной хищницы». Слегка наклонив голову, единорог бросил на меня заинтересованный взгляд поверх пенсне, словно пытаясь сопоставить нарисованный газетой образ «безжалостной ночной хЫщницы» со стоявшей перед троном трясущейся кобылкой, явно страдающей от тяжкого похмелья.
«Брехен! Швайнише гнусенбрехен! Министер зак, министер зик-зак… Вас из зи Гроссе министер ЭквестрияОператор едритунгдрочер?! Вас тванен зи? Тариффен хохзалупирт! Налоген цвай хундед баблосен заплатил, ебляйтунгнах! Паравозен шайзе куннелингеУлиткеползен анд срайнише 50 монетен сутке!! Почтамт услуген ист обирайтунг. Грабе унд наглише бабкепиздунг! Полнише обломайтунг. Бундерсрагкоррумпирен путен!».
– «Мне кажется, или не всем пришлась по вкусу предложенная вами новая фискальная политика?» – ехидно осведомился один из пони у стоявшего на возвышении важного чиновника, сердито глядевшего поверх моей головы. «Пиздец! Это я по министру финансов проехался, что ли?!».
«Ебанарищежлобярен! Их хабе аллес панцерфорДойчедрочер! Аух долбище луноход айне бабке ахуиренвышке каталке! Ауснагибатор на хуюпропеллергандонен вертайтунг озалупен унд целентрахен нихт гандонен! Налоге Компенсирен?! Сирен унитаз мет киндер пиписькекартонкен арш!».
– «Дизер зер гут унитаз!» – и вновь правдолюбие и неукротимая честность этого смелого служащего министерства финансов разбилась о холодную ярость злобного создания ночи, не потерпевшую каких-либо возражения от нас, простых и скромных пони.
– «Обдолбен дегенератен!» – изо всех сил саданув копытом по трибуне, она сняла свой задний накопытник и (о ужас!) угрожающе постучала им по благородному дереву – «Рукежопе растирен, тормоза остоебенинг панцершмыг телепортирен ди картевонючке хуйзащек поберайтвафлирен! Май нагибайтер пшик кулачкефистинг нихтралленТрахен! Заебатунг!».
Несмотря на жесточайшую абстенуху, я не мог не уловить веселье, исходящее от аликорнов на троне. Царственные сестры уже в открытую улыбались, причем младшая из них прикрывала рот обутой в серебряный накопытник ногой. Остальные пони, по большей части, явно не причастные к проходившему в зале судилищу, веселились, вполголоса обсуждая мои наиболее цветистые пассажи. «Блин, неужели я там и вправду чем-то стучал?! Ох, бедная моя голова – ничего не помню!».
«Во ист май либбешмелле? Соплиутирайт, вер Селестия давайт дер Буратино пифпафпукен? «Ха-ха» драй штукен! Всучил ублюдише рогатен зоопарккоровен! Йа йа, корове шайзен вымядоикен нах… Аллес задротен вундервафле унд нахт панцерОнанирен фаппен обломайтунг. Жлобярен!» – растоптав и попрыгав на всем том, чего достигло наше общество под мудрым руководством министра финансов Глоупа, порождение мрака не побоялось бросить тень даже на Королевский Дом, открыто обвинив нашу мудрую правительницу в недостаточном финансировании гвардии и невыполнении каких-то надуманных (и скорее всего – никогда не существовавших) обещаний!»
Прервавшись, важный понь пошевелил усами и повернул голову к трону, обменявшись с сидящей Селестией загадочными взглядами. «Ага, все-таки какие-то обещания были. И надо же мне было ткнуть своей задницей в это осиное гнездо!». Вновь взглянув в сторону возвышения с двойным троном, я опустил глаза, почувствовав себя немного лучше, упираясь взглядом в роскошную ковровую дорожку, нежели глядя вокруг себя. В отличие от сдержанной величественности древнего колонного зала, в котором я впервые увидел принцесс, эта, по-видимому, «официальная приемная», просто выносила мне мозг. Грязно-розовые стены с серо-голубенькими витражами и полотнищами драпировок соперничали своей вырвиглазностью с золотом огромного комплекса из двух тронов, стоявших на возвышении возле одной из стен. Красно-розовая дорожка, берущая начало чуть ли не от входа в дворцовый комплекс, вплотную подбиралась к подножью тронов с сидящими на них царственными сестрами и бдительно охранялась двумя стражниками – гвардейцем и стражем, занимавших места у подножия тронов своих повелительниц.
