Впрочем, Эгину было по большому счету все равно, что там происходит с Вербелиной. Главное, псы были по-прежнему приворожены, причем глубина их транса явно возрастала с каждым мгновением, ибо Эгин заметил, что некоторые твари начали сомлевать и без какого бы то ни было вмешательства вражеского оружия. То у одного, то у другого пса закатывались глаза, подкашивались лапы, и грозный убийца валился на бок, как мешок с перегнившими сливами.
Псов оставалось никак не больше четверти. Еще немного ― и Хоц-Дзанг будет очищен целиком и полностью.
И в этот момент произошло совершенно необъяснимое, с точки зрения Эгина, событие. Невесть откуда выпущенная стрела ― казалось, ее породили сами небеса ― высекла искры из гребня стены в одном шаге за спиной Вербелины. С треньканьем лопнувшей струны разлетелся вдребезги ее наконечник (Эгин мог только пожать плечами по поводу такого дрянного железа), а освобожденное древко, нелепо подпрыгнув, упало прямо под ноги Эгину. Оно было лишено оперения. Только шелковые веревочки.
Где-то он уже видел такое… Где-то… А-ах, Шилол! Солнце, густой запах гари, лязг смертоносного металла. Палуба «Сумеречного Призрака». Дотанагела. Стрелка Норгвана, выплюнутая им из духовой трубки. Да. На той тоже были похожие веревочки. В общем-то, один почерк. Почерк карающей десницы Свода Равновесия.
– Вербелина! Вербелина! ― заорал он, не надеясь быть услышанным. Да, действительно, ― как Вербелина и обещала, она будет вести себя странно и не будет отзываться на обращенные к ней призывы.
В следующее мгновение стрела гнорра отыскала ее. Впившись в плечо Вербелины у самого основания шеи, наконечник стрелы разлетелся вдребезги ― как и предыдущий. В том не было вины дрянного железа. В том было преднамеренное злоумышление. Осколки железа разорвали шею танцовщицы, вскрыв вены.
Рах-саванн Опоры Безгласых Тварей Вербелина исс Аран неловко взмахнула руками и сорвалась с гребня стены вниз. Вниз, на трупы людей и псов, которые всегда были ее самыми внимательными и благодарными зрителями.
Лиг знала, насколько ненадежна та «молния Аюта», которую наспех соорудили по ее указаниям за последние три дня кузнецы Хоц-Дзанга из паршивого металла при помощи паршивой технологии столетней давности. Отлить они ничего не успевали, поэтому пришлось делать ствол клепаным. Но лучше такой урод, чем его полное отсутствие.
Все время с начала сражения Лиг провела рядом с «молнией Аюта», будучи готова отдать приказ на стрельбу в любой момент. Образ-ключ сейчас занимал все ее существо, пульсируя, словно второе сердце. Когда псы начали штурм Хоц-Дзанга, Лиг, несмотря на донесения о потерях, оставалась совершенно хладнокровна. Она верила в Вербелину, с которой имела обстоятельное общение накануне. Лиг узнала о начале танца Вербелины по неожиданно прекратившемуся псовому гвалту и не сомневалась в том, что нечисть будет истреблена. Но Лиг недооценила гнорра.
Когда Вербелина исс Аран получила Поющую Стрелу и рухнула вниз со стены-лепестка, Лиг как раз принимала донесение о появлении гнорра и его людей.
Сквозь вновь поднявшийся вой неутомимых тварей Лиг не стала дослушивать подробности о луке гнорра и «лососях», которые уже начали развертываться из походной колонны. С трудом перекрикивая шум вновь разгорающейся битвы. Лиг отдала приказ разрядить «молнию Аюта» в неприятеля. И над Хоц-Дзангом грянул гром.
Лагха Коалара был многомудр и многоопытен. Лаг-ха Коалара знал, что в Хоц-Дзанге ему будут противостоять Говорящие вместе с искушенными в своем искусстве мятежными офицерами Свода.
Но даже Лагха Коалара не знал ― ибо не мог знать, ― что в Хоц-Дзанге находится «молния Аюта» того образца, которые в Гиэннере принято называть «крепостными градобоями». Не знал Лагха и того, что он и его люди находятся в точности там, куда, по расчетам Лиг, должно было послать свои смертоносные гостинцы ее несовершенное детище.
Поэтому когда над Хоц-Дзангом раскатился сочный рокот и почти сразу же вслед за ним в небесах, стремительно приближаясь с едва слышным свистом, появились десятки небольших каменных снарядов, в отведенные ему мгновения гнорр не смог сотворить ничего лучшего, кроме как отшвырнуть лук и с невероятным проворством подкатиться под ноги пар-арценцу Опоры Безгласых Тварей. Пар-арценц, не успев даже ойкнуть, упал на своего непосредственного начальника. Впрочем, испугаться такому конфузу он тоже не успел. Потому что Лиг договорила заклинание, и образ-ключ в ее переутомленном мозгу взорвался и исчез, обрекая взрываться и исчезать мелкие каменные ядра, за изобильное исторжение которых «молнии Аюта» этого образца называют именно «градобоями».
Лиг очень повезло. «Градобой», как она и думала, не пережил своего первого и единственного выстрела. Использовать его повторно было нельзя. Но он, по крайней мере, не взвился смерчем раскаленных осколков. Отнюдь. Просто два из четырех обручей лопнули, и ствол «градобоя», раскрывшись, словно бесстыдная лилия, стал безопаснее мухобойки.
Но, судя по тому, как отряженные ею наблюдатели размахивали руками и вопили какую-то несуразицу, варанцам и одного раза оказалось достаточно. Здесь, внизу, делать было больше нечего. Лиг заторопилась наверх, на ближайшую стену.
Эгин жалел Вербелину, себя и весь старый добрый устойчивый вещный мир, распадающийся в его представлении прямо на глазах.
Тварей осталось немного. И все-таки ― более чем достаточно. Эгин дважды выстрелил в одного исключительно наглого пса, который прорвался к основанию стены, и оба раза промахнулся. В колчане оставались четыре стрелы. Негусто. Дотанагела и Знахарь по-прежнему, казалось, полностью игнорировали происходящее. Это настораживало. И когда «молния Аюта» накрыла ковром малиновых разрывов варанскую банду и дорога к Хоц-Дзангу в одно великолепное мгновение торжества уподобилась цветущему клеверному лугу, даже тогда Эгин не испытал ничего, кроме разочарования. Отсюда невооруженным глазом было видно, что уцелели слишком многие.
Гнорр не терял ясности сознания ни на один вздох, ни на один удар сердца. А раз не терял сознания, ― стало быть, ничего особенного и не случилось. Просто трескучие хлопки. Просто малиновые сполохи, прорвавшиеся даже сквозь плотно сомкнутые веки. Просто истошные, исполненные неподдельного ужаса вопли людей, которые еще несколько минут назад были исполнены неподдельного величия и спокойствия. И просто несколько горячих струй, испущенных телом пар-арценца Опоры Безгласых Тварей на изукрашенное косматыми звездами рубище гнорра.
