-- Ступайте.
Рабыни выбежали из комнаты. Старик, переминаясь с ноги на ногу, стоял на пороге.
-- Боевой доспех готов? - спросил вождь.
-- Как ты велел, повелитель, - ответил раб, склонившись в поклоне.
-- Хорошо. Пусть принесут еду, потом я облачусь для боя.
Раб ещё раз поклонился и вышел. Немедленно в комнату вступило несколько невольников с подносами, на которых лежали ровно нарезанные куски жареной баранины, полоски копчёной рыбы, стояли кувшины с сикерой, тарелки с финиками и ячменной кашей. Расставив подносы перед Гильгамешем, они согнулись в поклонах. Один из рабов стал подле вождя, чтобы прислуживать ему во время трапезы. Гильгамеш досадливо потряс ладонью.
-- Проваливайте все. Я не нуждаюсь в вашей помощи.
Рабы бесшумно исчезли. В полном одиночестве Гильгамеш стал жевать копчёную рыбу, запивая её холодной сикерой. Прояснившиеся было мысли вновь стали затуманиваться, в голове поднялся неприятный гул. Гильгамеш с досадой отставил сикеру, принялся за кашу. Бездумно, с каким-то остервенением начал он вталкивать пищу в рот, словно таким образом силился раздавить в себе неутихающее раздражение на мир. До его уха долетали звуки пробуждающегося города: понукания погонщиков, цоканье ослиных копыт, деловитый шум толпы на пристани. Слышались весёлые крики корабелов и песнь жаворонка, разливавшаяся над степью. Жизнь вступала в свои права, сбрасывая оцепенение ночи. Гильгамеш оставался глух к этому. Непонятная злость всё сильнее глодала его, вынуждая в слепой ярости вгрызаться зубами в жёсткое мясо, разражаясь проклятьями каждый раз, когда ему не удавалось оторвать кусок. Даже дневной свет бесил его, вызывая резь и боль в утомлённых глазах. Разделавшись с мясом и кашей, вождь окунул руки в таз и хрипло рявкнул:
-- Эй, рабы! Внесите доспех.
В коридоре что-то лязгнуло, в комнату вошло трое мускулистых невольников с тяжёлым боевым снаряжением в руках. Один из них нёс кожаный панцирь с медными бляхами, другой - булаву, топор и лук со стрелами, третий - блестящий золотой шлем и деревянные наручи. Положив всё это у ног Гильгамеша, они замерли и преданно воззрились на вождя. Гильгамеш поднялся, оглядел доспех, поковырял носком сандалии в складках панциря. Затем тщательно проверил остроту топора и взмахнул булавой.
-- Облачайте меня, - коротко велел он, закончив осмотр.
Невольники окружили его, надели тяжёлый панцирь, привязали к ногам и рукам полукруглые деревянные щитки, опоясали талию широким кожаным ремнём, торжественно опустили на голову переливающийся на свету шлем. Вдели в поясные кольца топор и булаву, повесили на спину колчан со стрелами, прицепили тугой лук. Затем отступили и пали ниц. Гильгамеш молча перешагнул через их и вышел в коридор. Там его уже ждали воины и священнослужители. Увидев вождя, они рухнули на колени и устремили на него благоговейные взоры. Неизъяснимый трепет читался на их лицах. Гильгамеш обвёл всех сумрачным взглядом.
-- Слава тебе, о великий вождь! - провозгласил Забарадибунугга.
-- Слава, - в едином порыве повторили люди.
Гильгамеш направился к лестнице. Во дворе молодой раб уже держал на поводу боевого осла. Глаза животного были прикрыты шорами, на спине и боках лежала толстая кожаная попона, прошитая золотыми нитями. Чуть поодаль выстроились храмовые стражники. Гильгамеш взгромоздился на зверя, легонько ударил его по бокам. Осёл покорно двинулся с места. Громко заскрипев, открылись ворота.
-- Да ниспошлют тебе боги удачу, господин, - послышался льстивый голос Курлиля, выглянувшего из дворцового коридора.
Гильгамеш выехал из Дома неба, неспешно тронулся по улицам Урука. Из домов высыпали люди, они молча смотрели на вождя, встревожено прижимая к себе детей. Кто-то крикнул:
-- Хвала тебе, господин наш!
И тут же все подхватили: "Хвала! Хвала!". Гильгамеш лениво помахал рукой, криво улыбнулся. Он презирал этих людей. Жалкие запуганные существа, они преклонялись перед ним за то, что он шёл убивать какого-то быка. Это ли не пример безграничной глупости человеческой? По мере того, как он приближался к городским воротам, восторг жителей нарастал. Женщины бросали под ноги осла зёрна ячменя, мужчины издавали боевые кличи и наперебой желали вождю победы. Где-то уже слышались звуки дудок и бубнов. Казалось, город сошёл с ума. В воротах выстроилась целая процессия из старейшин Больших домов и богатейших торговцев. Все они как один опустились на колени перед вождём и уткнулись лбами в землю.
-- Слава тебе, герой, - нескончаемым эхом гремело за спиной Гильгамеша. - Слава! Слава! Слава!
Едва вождь выехал в поле, как ворота за ним закрылись. Гильгамеш услышал громкий скрип петель, обернулся и заметил мелькнувшие в узкой щели бледные от страха лица стражей. Никого не осталось рядом с ним, лишь в вышине кружился одинокий стервятник. Запрокинув голову, Гильгамеш пристально наблюдал за его полётом, недобро усмехнулся.
-- Поехали, мой безответный товарищ, - сказал он, ударяя пятками осла. - Эта птица сегодня не про наши души.
Со стен на него взирали тысячи жителей города. Оживлённо размахивая руками, они громко обсуждали предстоящую схватку. Вождь ехал меж ячменных и конопляных полей, держа путь к финиковой роще. Он надеялся, что зверь заметит его и сам выскочит навстречу. Иначе ему пришлось бы обшарить все близлежащие рощи, а это было долго и утомительно.
Расчёт его оправдался. Не успев приблизиться к деревьям, он увидел быка. Это был громадный буйвол чёрной масти, с длинными высоко поднятыми рогами и налитыми кровью глазами. Он важно выступил из зарослей тамариска и озадаченно воззрился на дерзкого пришельца. Гильгамеш поначалу опешил, увидев размеры животного, но быстро пришёл в себя. Соскочив с осла, он потянул через спину лук. Буйвол не двигался с места. Он неотрывно глядел на вождя и слегка покачивал раскидистыми рогами, словно насмехался над ним. Гильгамеш достал из колчана стрелу и прицелился. Бык фыркнул, тряхнув треугольной головой. Тетива тонко прозвенела, на лбу у зверя прочертилась красная полоса. Бык вздрогнул и шарахнулся в сторону.
-- Промазал, - досадливо сказал Гильгамеш.
Издав короткий рык, буйвол бросился на человека. Времени доставать новую стрелу не было. Гильгамеш выхватил топор и метнул его в зверя. Лезвие вонзилось животному в голову, проломив череп. Передние ноги буйвола подкосились, он упал носом в землю и перевернулся через голову. Тело его задрожало, потом успокоилось. Со стен раздался ликующий вопль. Вождь осторожно подошёл к поверженному противнику. На боках у зверя он увидел странный узор: серые изгибающиеся линии, напоминавшие водные потоки, и восьмилепестковые розетки. При большом воображении их действительно можно было принять за печать Инанны. Повернувшись к своим подданным, он прокричал с укоризной:
