Так они и стояли немного времени, и рука Руари была сжата на руке Павека. Руари никак не мог вдохнуть в себя воздух. Полуэльф тяжело и хрипло дышал, прислонившись к нему, и не мог сделать ничего.
Павек знал, по многолетним упражнениям на местности, что эльфы могут умереть, если их легкие сжались. Он не думал, что он ударил Руари так сильно, но всегда трудно определить уязвимость полуэльфов. Иногда они слабее любого из своих родителей.
— Давай, Ру, — тревожно сказал Павек, забывшись и используя домашнее имя юноши. — Успокойся, старайся дышать помедленнее. — Он почувствовал, как что-то мягкое потерлось о его ногу сзади: кивиты, трое, их уши подрагивали каждый раз, когда Руари вдыхал, большие, темные глаза глядели с беспокойством на полуэльфа. Они встали на задние лапы и трогали ноги мальчишки легкими передними.
Друзья, подумал Павек. Предполагалось, что каждый полуэльф имел их. Поговаривали, что его прежняя начальница, администратор Метиса, спала в гнезде ядовитых змей. Ему даже не хотелось думать, какие друзья могут быть у Элабона Экриссара. Но кивиты были друзья Руари, и было ясно, что они очень огорчены его видом.
— Я устал от всего этого, — вслух пожаловался он, подхватывая полуэльфа на руки. — Я совсем не няня.
Теперь Руари был на виду, и его роща стала лучше видна. Павек перенес Руари на берег маленького, бурлящего бассейна и прислонил его к стволу маленькой ивы. Кивиты прыгнули на плечи Руари, зарылись в его волоса и стали лизать его в лицо. Павек поднял было руку, чтобы прогнать их, но заметил, что глаза Руари закрылись и она стал легче дышать.
Он занялся своими собственными ранами и порезами, вымылся в бассейне и уселся рядом с Руари, дожидаясь, когда тот придет в себя. Это не заняло много времени.
— Ничего не изменилось. Я все еще ненавижу тебя. Ты все тот же лживый предатель, червяк-темплар, и я все еще собираюсь убить тебя.
— Сдавайся, червяк. Ты не дварф. У тебя нет фокуса, о котором ты должен беспокоиться. Перестань быть таким упрямым и тупоголовым, и подумай о том, чтобы измениться. Если бы я хотел убить или искалечить тебя, или кого-либо другого, я мог бы сделать это десятки раз, даже сегодня. Но я не враг тебе. И я не враг Квирайту. Я вообше не враг никому — кроме тех нескольких темпларов в Урике, которые делают Лаг. Мы на одной стороне, Руари. Пока ты взламывал тайное хранилище зарнеки, я пытался убедить Телами и Акашию не везти зарнеку в Урик. Они не хотели слушать меня, но ты их остановил. Ты сделал хорошее дело.
Руари почесал зудящие пятна на каждом из своих кивитов, прежде чем опять взглянул на Павека. — Откуда я знаю, что могу тебе верить? Ты уже лгал, и не один раз, например ты соврал про мой яд.
— Ты должен верить человеку, после того, как спросишь себя, что он выигрывет, если врет. Я ничего не выигрываю, если я вру тебе, и я все еще могу убить тебя. По моему, этого достаточно.
— Каши. — Руари глядел вниз, на своих кивитов, когда пробормотал это слово.
— Сначала мекилоты полетят. Может быть тебе и нравиться быть дураком, а мне нет. Эта женщина никогда не заинтересуется грубым, некрасивым темпларом третьего ранга.
— Нет, она интересуется.
— А я нет, — возразил Павек с удивившей его самого силой. — Я лучше знаю, чего можно добиться и чего нельзя.
Руари отпихнул своих кивитов и встал на ноги. — Я убью тебя.
— Она убьет меня раньше.
— Нет, она этого не сделает. Каши не такая. Она не видит зла ни в ком.
На это он мог бы сказать дюжину самых разных вещей, но они все привели бы только к драке. Вместе этого он нагнулся к кивитам и почесал пальцем нос одному из этих любопытных созданий.
— Тем больше причин держать зарнеку как можно дальше от Урика. Ты сделал хорошее дело в тайнике.
Руари опять уселся на землю. — Телами злится на меня. Я никогда не видел ее такой сердитой. Я подумал, что она собирается призвать стража и зарыть мой кости в роще.
— Может быть она и хочет этого, но на сегодняшнем собрании ни один из друидов, за исключением ее и Акашии, не хотел посылать зарнеку в Урик, и я не думаю, что страж этого хочет.
Руари выдернул травинку из земли. — Ты действительно чувствуешь стража, или это очередная ложь?
— Никакой лжи. Я неумелый лгун.
Руари негромко выругался и выдернул еще одну травинку. — Хотел бы я никогда не приходить в Квирайт.
— А я хотел бы никогда не видеть мужчину, создающего Лаг, тогда у меня не было бы необходимости приходить сюда. Ты в состоянии идти домой?
Руари сказал что да, но он был еще слаб и дышал с трудом, поэтому пришлось задержаться. Они посидели на берегу бассейна, говоря друг с другом, и хотя они перестали быть врагами, друзьями они не стали. Слонце уже садилось, когда они вернулись в деревню. Павек пошел искать Йохана, но дварф исчез, как и Акашия, два фермера и пять канков: Телами вызвала вихрь, который отделил созревшую зарнеку от песка, запечатала ее и отправила в Урик.
Солнце только что показалось над горизонтом и воздух оставался холоден и свеж, когда Акашия, Йохан и два охваченных благоговейным страхом фермера Квирайта шли от рыночной деревни Модекан в сторону блистающих желтых стен Урика. После четырехдневной поездки на спине канка через пустые земли, фермеры были рады видеть город Короля-Льва; Акашия же хотела закончить свою работу быстро и без приключений.
Никто не знал что думал Йохан — за исключением того, что он не одобряет все это дело, он не сказал и двух слов с того момента, когда они уехали из Квирайта.
Сегодня был не день Модекана на рынках Урика; так что на дороге почти никого не было. У Акашии было много времени чтобы подумать, успокоиться и снова встревожиться. Они постарались привести зарнеку в Урик в тот день, когда никто не ожидал ни ее, ни их. Она надеялась, однако, что регистратор в Модекане сообщил о них своим начальникам-темпларам и этот отвратительный дварф, с которым они торговали, окажется у стола прокуратора в таможне.
Она надеялась и на то, что этот дварф отправит порошек зарнеки по нужному маршруту: чтобы сделать из него тысячи порций Дыхания Рала. Но чтобы эта надежда осуществилась, она должна была еще надеяться, помимо всего прочего, что Просто-Павек обманул их во всем, что касалось его бывшего коллеги по гражданскому бюро.
Акашия верила всем сердцем, что хронические боли и болезни простых людей Урика достаточно важны для того, чтобы оправдать риск, на который они пошли. Она верила также, что ее искуство мыслеходца, вместе с мастерством друида, в состоянии защитить ее, ее товарищей и три амфоры с зарнекой, аккуратно уложенные в ручной тележке, которую толкал Йохан.
