— Да. Я пришел…
— Так и уйдешь! — я набрал воздуха, и обвиняюще возвестил: — Ты меня убить пытался, труп ходячий.
Ха. И зачем я об этом напомнил?
— Смерть — это всего лишь конец страданий. В ней нет ничего страшного, — тихий голос звучал плавно и отстраненно. Он убаюкивал, заставляя вслушиваться в невидимую мелодию, погружаясь в нее глубже и глубже… — Она дает свободу… Она дает право закончить этот бесконечный кошмар. Мне больно видеть чужие страдания.
Я спохватился, что зачарованно слушаю. Так, не нравится мне эта тема разговора.
— Тебе не может быть больно. Умертвия не чувствуют эмоций.
— О, я бы хотел, — от непонятной ярости, с которой Град произнес эти слова, я поежился и сделал шаг назад. — Ничего не чувствовать.
— И с чего ты решил, что можешь решать за других — что им кошмар, а что нет?
— Я… — умертвие оборвал сам себя, и как-то жалобно спросил: — Най… Лоза, неужели ты ни разу не жалел о том, что родился? Или… выжил?
Тысячу раз. Но это просто потому, что я такой неудачник и никчемное существо. А вот умертвие в депрессии — новое слово в современной науке. И что там Ильда говорила про неведомую опасность Града? Боялась, что он будет ходить по стране и уговаривать народ на суицид? И не факт, что не получится — это только у меня иммунитет. Мне по жизни хочется пойти и повеситься, но я не иду, потому что лень и страшно.
— А твое какое дело?
— Я прошу прощения. Я… наговорил лишнего, — Град наконец повернулся ко мне. Летняя рубашка смотрелась далеко не по погоде, по бледному до синевы лицу стекали струйки воды, превращающиеся в лед, светлые волосы смерзлись в сосульки, но умертвие, казалось, все это совсем не волновало. Он выглядел куда хуже, чем во время нашей последней встречи. Нет, не то что хуже — хотя я был уверен, что Град устроил себе жесткую голодовку — а гораздо менее человеком. Волосы и кожа словно выцвели, почти сравнявшись по цвету, и на бледном лице еще сильнее выделялись ярко-голубые глаза с расширенными зрачками. Сейчас нежить уже невозможно было спутать с живым. — Я извиняюсь. Я ошибся. Я не видел другого выхода.
— Кх… Ты пытался меня убить, и теперь уверяешь, что ошибся? Не быть тебе целителем, — резюмировал я, а потом сообразил, что брякнул.
Град печально усмехнулся.
— Действительно, не быть… Если бы ты попал в руки к Капле, она забрала бы твою кровь и глаза и вылепила себе нового слугу, — внезапно уже куда более деловым тоном сказал мертвяк с многолетним стажем. — В воде много силы, но кровь сильнее.
Ага. У вас, оживленцы, конкуренция.
— Да вы все из одной компании, — вполголоса буркнул я. Упоминание глаз почему-то добило окончательно.
Град провел ладонью по лицу, стирая корочку льда, и так же буднично произнес.
— Я предлагаю тебе уйти со мной.
— Чего?
— Капля будет преследовать тебя и колдуна, пока не схватит. Идем со мной, и она тебя не достанет.
Не послышалось. Ну-ну. На том свете — точно не дотянется.
Умертвие молчал и ждал, и от его немигающего взгляда мне становилось все больше и больше не по себе. Мне хотелось плюнуть и согласиться. Вот просто плюнуть на все и сказать "ага, пошли". Мне надоело бороться, мне надоело убегать, мне надоело бояться, мне надоело решать, мне так надоело ошибаться…
— Я… не настаиваю, — торопливо произнес Град, словно досадуя на что-то. — Это должен быть твой выбор. Подумай.
"Лоза, ты — размазня, — проникновенно объявил инстинкт самосохранения голосом Эжена. — Это нежить тянет с тебя жизнь и волю к жизни, и ей только и нужно, чтобы ты сдался добровольно. Живо взял себя в руки, тряпка!"
Бр-р-р-р… Эжен, заткнись, а?
— Но ответь сейчас.
Я в отчаянии уставился на умертвие, полностью запутавшись в том, что ему, собственно, надо.
Жить хотелось.
— Я, пожалуй, откажусь. У меня пока еще тут дела, и люди, которых нельзя бросать…
У меня есть родители, в конце концов. Братишки и сестренки. Друзья. Дэн Рола вон в неволе томится, ему бы с Градом пообщаться. Мой опекун, которому я не смотря ни на что благодарен, и даже Эжен…
— Кому ты обязан? Друидам? — мертвяк скривился, и с отвращением выплюнул: — Колдуну?
Обязан… кому? Он что, издевается?
— В определенной степени, — осторожно ответил я.
— Хорошо… — Града отчетливо перекорежило. — Колдун будет жить… Хотя… хотя вряд ли этого достоин…
О, Вечное проклятие моей кармы. Я что, только что спас жизнь черному магу? Вот за каким Лесом, а? И что за счеты у нежити к своему неудавшемуся обеду?
Лоза, не важно. С какой радости эта нежить отпускает свой обед по твоей… просьбе, что ли?
— Но Капля не будет так милосердна. Она не оставит вас в покое.
— Может быть, меня оставишь в покое ТЫ?
Или я окончательно свихнусь. Град вздохнул и отвернулся, уставившись в небо, будто видел там что-то, недоступное остальным. Вновь повисла пауза.
— Капля повелевает всем, связанным с водой. Если рядом вода, это место опасно, — внезапно нарушил тишину умертвие.
— А мы где шли все это время?
— Передай Капле, что я готов договориться, — безразлично отозвался нежить.
— Сам передай, — автоматически огрызнулся я и, так и не дождавшись продолжения, с недоверием спросил: — И это все? Не будет угроз, шантажа, уговоров?
— Нет, — кратко бросил Град. — Я же сказал.
Я едва не брякнул "почему?!".
— И я могу идти?
— Это твой выбор.
Я подозрительно посмотрел на умертвие, развернулся и с каким-то облегчением услышал полетевшее в спину "Подожди!". Так и знал…
— Почему магистр Александр Юстин прекратил исследования? — требовательно и очень холодно спросил Град. Я немо уставился в ответ, чувствуя, как из воцарившегося в голове хаоса постепенно поднимается вал вопросов…
Умертвие резко дернулся, бросив короткий взгляд куда-то вбок, в его глазах на долю секунды мелькнула досада… и исчез. Пропал. Растворился в воздухе.
Я остался со своими вопросами в гордом одиночестве.
— Мертвяки! Призраки, оживленцы, киборги и растительный разум! — я злобно пнул какую-то деревяшку, в отместку стукнувшую меня по ноге. — Что ему от меня было надо?
Стукнутая кулаком стенка отозвалась ноющей болью и кучей заноз. В ниморском доме все играло против меня.
Итак, этот неведомый Град знает меня, хотя бы по имени, и моего опекуна. Маги, работающие на нежить, ненормальная нежить, ведущая себя как живой человек с мокрицами в голове… Этому есть только одно объяснение, увы. Что сделалось с этим миром? Или это я раньше был слеп?
— Да, я хочу жить, — я уставился на кусочек неба в проломе и злобно проорал. — Хочу и буду! А вы, магистр… Небеса. Слов нет…
