За неприятным разговором дорога до «Мельника» прошла на удивление быстро. Возвращение Альхиора и Вариона рубаки Кольбара встретили двойным неодобрением, но на сей раз обошлось без перепалок.
— Родейн будет вечером, — напомнил Альхиор. — Может, хочешь скоротать время в четвёртой комнате?
Лис был не против такого варианта. К своему удивлению, Сойку он нашёл не кровати. Обнажённая по пояс, она стояла у высокого зеркала и завороженно водила по шраму, что краснел под рёбрами. Повязки на ней уже не было, да и сама рана выглядела давно зажившей.
— Привет, Химера, — отрешённо поздоровалась Лиса.
— Я смотрю, тебе лучше, — Варион кивнул в ответ.
— Альхиор помог, — Сойка выглядела уставшей, но вполне живой. Разве что бледнее обычного.
— И как ощущения? Память на месте?
— Я всё помню, Химера. И Баланош, если ты об этом. Наверное, ты ждёшь извинений, но зря.
— Плевать мне на извинения, и уже давно.
— Ну и славно, — девушка с трудом добрела до кровати и присела на её край. — Он сказал, что у меня завтра важная роль в спектакле, который весь город запомнит. Так и сказал, мол, Чёрный Восход Басселя. Не в курсе, что это значит?
— Я сейчас такой же слепой котёнок, как и ты, Таделия, — Варион отказался от приглашения сесть рядом с Лисой. — Скоро вернётся тот, кто всё это затеял, и расскажет, что за спектакль нас ждёт. Может, и поспать успеем.
— Как ни странно, я не против провести с тобой время, — Сойка небывало радушно улыбнулась.
— Должно быть, ворожба Альхиора путает разум, — предположил Варион. — Ты прости, но с тобой я точно этот вечер не проведу. Так, проведать зашёл.
— Чего же тогда заставил их спасти меня? Дал бы умереть.
— И чем бы я тогда отличался от тебя?
Варион покинул четвёртую комнату и захлопнул дверь. Ему хотелось уткнуться в подушку и уснуть, но и Родейна он не дождаться не мог. Пора было узнать, каким станет падение Лисьего Приюта.
Глава 24. Забудь это имя
«Быть королём легко: тебе просто нужно раздавать приказы. Быть хорошим королём сложнее: нужно ещё и брать ответственность за эти приказы» Дариен Великий, верховный король Мерании (514–542).
Казалось, Большое Новолуние случилось не меньше года назад. Уже давно отгремело буйство огней на улицах города, а беззаботный дух праздника сменился холодной зимней обыденностью. Ещё там, в прошлой жизни, Химера пришёл в Лисий Приют, чтобы уважить былую традицию и пропустить пару кубков со стариками. Тогда же госпожа Гадюка выдала ему листок с именем Серого Провидца и велела мчаться в Баланош, дабы очистить репутацию. С тех пор Варион уже пару раз побывал на краю пропасти и полностью переосмыслил свою жизнь. Всего десять дней семьсот восьмого года от Звездоявления перечеркнули последние четырнадцать лет.
Он шёл среди грязных сугробов и мусора, ограничиваясь лишь редкими взглядами на одинаковых, безликих горожан. Они стали просто фоном. Серым полотном за сценой грядущего спектакля. Они всё так же волочили своё одинаковое существование, выгуливали курей, таскали воду и счищали наледь с нехитрых домишек. Быть может, их волю к жизни извратил и подавил свой собственный Настоятель. Наверное, каждый горожанин видел в своей унылой рутине великое предназначение. Вот только Варион скорее умрёт, чем позволит Лисам надрессировать себя таким же послушным щенком.
Он шёл знакомой тропой в обход Собора и подальше от типичных маршрутов патрулей. Не потому, что боялся стражников. Варион просто не хотел тратить силы на раздумья и выбрал сотни раз хоженую дорогу. Натренированный за Лисьи годы слух всё ещё выхватывал обрывки разговоров прохожих. Старухи жаловались друг другу на ломящие кости, юнцы с вязанкой дров неприкрыто обсуждали соседских девчонок. Кто-то даже упомянул бойню, что разразилась на севере Басселя днём ранее. Всё это было пустым. Сегодня на Большой Земле оставались лишь Лисий Приют и Химера. Два Химеры.
Он шёл, чтобы перевернуть всё. Кранц умудрился поведать свой план так, что Варион по-прежнему не знал о нём ничего толкового. Только свою часть. Только то, что ему предстояло сделать уже совсем скоро. Но и этот фрагмент чудесной мозаики, собранной Родейном за девятнадцать лет, уже радовал павшего Лиса. Он точно знал, что от него требуется и был готов идти до конца.
Ни единый мускул не дрогнул на лице Химеры-младшего при виде заплесневелых стен обители Кваранга. Как в глубоком сне, не задумываясь ни на мгновение, он пробрался через обледенелый жёлоб рва и пробрался в холодное чрево катакомб. Ноги сами несли его сквозь темноту подземных тоннелей, заполненных настойчивым тленным запахом. Разум Вариона оставался чист. Просто он был занят другими мыслями.
— Привет, Химера, — всё так же приветливо говорил Котелок.
— Здравствуй, — гулко отвечал Варион.
Приют был таким же тёмным и гнетущим. Те же редкие лица, тот же низкий коридор с треснувшей плиткой. Остальные Лисы проплывали мимо, и им не было никакого дела до Химеры. Для них он просто вернулся с очередного заказа. Пыль Настоятеля покрывала их глаза, но так будет совсем не долго.
— Химера, — певучий тивалийский говор нарушил кристальную чистоту мыслей. — Ты вернулся.
— Удивлён? — Варион не мог пройти мимо друга. — Ты чего забыл в Приюте?
— Было одно неприятное дело, пришлось уйти от Биальда, — Ладаим смотрел куда-то в пол.
— Это с Верными, что ли? Ну-ну, не у тебя одного. Ни дать ни взять сезон лисьей охоты.
— Что? — Крысолов выпучил глаза и сглотнул тяжёлый ком. — Ты… Ты виделся с ними?
— Скорее, они со мной, — отмахнулся Варион. Всё это было не важно. — Человек пять положил, остальным расхотелось в гляделки играть.
Казалось, тивалиец вздохнул с облегчением, и наступила неловкая тишина.
— Слушай, Ладаим, — продолжил Химера-младший. — Чует моя жопа, что Приюте сейчас начнётся возня. Тебе бы переждать на улице.
— Ты собрался пописать в купальню Лома?
— Ну да, примерно так.
Варион попрощался с товарищем. Сейчас отвлекаться не стоило, когда цель была так близко. Путь его лежал в дальний конец главного коридора, к священным чертогам госпожи Гадюки. С каждым шагом он всё громче слышал все гадости, что терпел с тринадцати лет ради «семьи». Ради высшей цели, что оказалась не более, чем красивой ширмой.
«Слушай старших, Химера. Ты ещё ничего из себя не представляешь».
«Химера, кто тебе слово дал?».
«Так делать нельзя. Это безответственно, это нагло».
«Мы знаем, как лучше. С чего ты взял, что можешь делать по-своему?»
«И почему я должна контролировать каждый твой шаг? Тебе хоть что-то можно доверить?»
«Посмотришь, как тебе жилось бы без нас. Где бы ты был? Очередным подмастерьем сапожника в Застенье или чистил бы доспехи городской страже, вот где!»
«Голод прочищает мысли».
Варион усмехнулся. Его мысли ещё никогда не были столь чисты.
— Мне нужно увидеть распорядителя, — заявил он.
— К госпоже нельзя. Она занята, — отрезал часовой. Тот самый хмырь, что упивался моральной расправой над Химерой после провала с Лейной Броспего.
— Открывай, — Варион протянул руку к тяжёлому кольцу на двери, но хмырь перехватил его запястье. — Открывай, или сам открою.
— Тебе на каком языке повторить? — скрежетал часовой. — Госпожа Гадюка занята и тебя не ждёт.
— Так иди и спроси её, — Варион поднёс губы к самому лицу хмыря. — Зайди в эту комнату и скажи, что Химера хочет её видеть. Посмотрим, что она ответит.
Часовой мялся долго, почти вечность, но всё же открыл дверь в святую святых. Мирфия была там и принимала Вдову за своим чудовищным столом. Она тряхнула космами и уставилась в проём с видимым недовольством.
— Ты что делаешь, Гром? — зашипела Гадюка.
— Госпожа, здесь Химера, и он хочет вас видеть, — виновато объяснился хмырь.
— Что ты сказал?
— Здесь Химера, и он хочет вас видеть.
— Вдова, с тобой позже закончим, — голос Мирфии враз утих, а сама она побледнела. — Пусть заходит. И дверь запри!
