— Эй, ваше высочество! Вас там брат Флегонт хватился. Говорит, разговор есть.
Магда вздрогнула. Она знала этот голос.
— Какой ещё разговор? — недовольно отозвался Дюк. — Иди, скажи, что я сейчас приду.
— Э, нет, я тут не посыльный. Моё дело — ведьму охранять, а не со святошами лясы точить. Сами скажите.
— Да как ты смеешь?!.
— А то он и здесь вас поискать может, — добавил голос.
Алард выругался и ушёл.
— Трус, — прокомментировал знакомый голос. — Трясётся, как бы не застукали.
Магда не ответила.
— Ты что молчишь, Маглейн? Или не узнала? Вот и свиделись.
— Ну, здравствуй, Виль, — отозвалась бывшая ведьма. — Зачем пришёл?
— А как не прийти? Вот и ты в свою ловушку попалась. А не надо было меня в лесу опаивать.
— Ты собирался меня убить, — напомнила бывшая ведьма.
— Предпочитаешь сгореть на костре?
— Замолчи!
— Ты ведь сама себе яму вырыла. Не помешай ты мне — кто бы тебя теперь жёг?
— Ну так заканчивай свой заказ, — предложила Магда. — Кто тебе теперь мешает?
— Э, нет, Маглейн. Раз сорвался, второй раз не начинают. Значит, так Освободителю было надо. Да и тебе за свои ошибки расплатиться не помешает.
— А ты злорадный, — с удивлением протянула бывшая ведьма. — Вот уж не думала.
— Я справедливый. От меня за всю жизнь ни один святоша не уходил, пока с тобой не связался.
Магда резко села.
— Святоша?! Так ты… ты хотел убить… Флегонта?
Виль присвистнул.
— А ты думала, Дюка твоего недоделанного? Дура ты, Маглейн. Кому твой трус сдался? Одно слово — девка. Только о своём милом и думала. Ну и где он теперь, твой милый?
— Поди прочь, Медный Паук, — устало ответила бывшая ведьма. — Не о чем нам с тобой разговаривать.
— Захочу — пойду, не захочу — тут буду сидеть.
— Будешь тут сидеть — я всем расскажу, кто ты такой, — пригрозила Магда. — Мне теперь терять нечего.
— Ну и что? — хмыкнул разбойник. — Они, небось, и так догадываются, что я не вельможа какой-нибудь. Дюк твой обещал всем, кто под его руку встанет, прощение, а там и в рыцари посвятят.
— Тебя?! Ты спятил? На что тебе рыцарское звание?
— Ни на что, — согласился батрак. — Но ты кричи, Маглейн, если хочешь, кричи.
— Поди прочь, — повторила Магда.
Батрак зло засмеялся, но бывшая ведьма больше не отвечала, погрузившись в мрачное молчание. Послышались новые шаги.
— Почему ты здесь один? — раздался голос брата Флегонта. — Где второй охранник?
— А по нужде отлучился, — лениво отозвался Виль.
— А ты чего разлёгся? Встать немедленно! Ведьму пуще глаза охранять велено! А ты…
— А я и глаза не берегу, — с той же ленцой ответил батрак.
— Встань! И отойди на двадцать шагов! Живо!
— Да хоть на тридцать, — хмыкнул Виль.
— Стой. Принеси топор, доски отодрать от двери.
— Да никак вы к ведьме в лапы собираетесь? — не поверил батрак.
— Не твоего ума дело! Живо неси, кому сказано!
Батрак отошёл, прошипев сквозь зубы ругательство, но брат Флегонт предпочёл этого не замечать.
Магда молчала, не зная, что и думать. Батрак принёс топор и по приказу брата-заступника отодрал от двери несколько досок, после чего положил топор и удалился, как велел Флегонт, на тридцать шагов. А сам брат-заступник протиснулся в дыру и уселся возле бывшей ведьмы прямо на земляной пол. Магда продолжала молчать. Так учили в Бурой башне. Не разговаривать с теми, кто допрашивает ведьм и колдунов. Не отвечать даже на самые простые вопросы. Даже имя своего не называть. Стоит начать говорить — потом уже не остановишься. Поэтому — молчание.
Было страшно.
— Итак, ведьма Магда, ты обвиняешься в том, что приворожила его некоронованное высочество нашего Дюка, Аларда Корбиниана, то есть напала на своего сюзерена и прибегла к запрещённому колдовству. Ты обвиняешься также в том, что обманом выдавала себя за дочь рыцаря Криппа Лотарина, который утверждает, что у него никогда не было ни одной дочери.
Магда вздрогнула. Они успели спросить её отца… и он отрёкся от своих детей.
— И как всякая ведьма, ты обвиняешься в том, что отвергла заветы Заступника и поклоняешься Врагу, — закончил Флегонт. — Что ты можешь сказать в своё оправдание?
Магда промолчала. Она ждала чего-то вроде этого.
— Молчишь? Хорошо. Ведьмы всегда молчат — поначалу.
Магда похолодела, ясно расслышав угрозу. Что ей было делать? Каяться? Обещать во всём признаться? Поможет ли это?..
— А вот простые девки сразу кричат, что их оболгали, — дополнил Флегонт.
Ведьма продолжила молчать.
— Ну, хорошо. Теперь слушай, ведьмочка, — как-то очень небрежно заговорил брат-заступник. — Ты понимаешь, что эти обвинения — твоя смерть. Не отводи глаза, конечно, понимаешь. Но слушай, что я тебе ещё скажу. Твой отец — вздорный упрямый дурак.
Сейчас Магда вздрогнула куда сильнее.
— Да-да-да, Бертильда, твой отец — вздорный дурак. Это знает весь Лотарин, и весь Лотарин помнит младшую дочь рыцаря Криппа. Вот только Лотарин далеко отсюда, а о том, что у него нет дочерей, твой отец дал письменное свидетельство. Смекаешь, к чему я клоню? Вижу, не смекаешь. Дальше. Я удивлю тебя, ведьмочка, если добавлю, что Алард — тоже дурак.
Магда невольно усмехнулась, уж больно неожиданно и справедливо это прозвучало.
— Да, дурак. Я прекрасно понимаю, что ты его не привораживала. Ты могла бы требовать с него цену чести [34], коль скоро он отказывается на тебе жениться — а он откажется, потому что Дюку ни к чему в жёнах ни ведьма, ни даже дочь рыцаря. Но цена чести дочери рыцаря позволит тебе выйти замуж за одного из его вассалов безо всякого поношения.
Бывшая ведьма не поверила своим ушам. Цена чести? Выйти замуж? О чём говорит брат-заступник? Он бредит?!
— Нет, я в своём уме, — хохотнул Флегонт. — Да, всё это будет непросто, но я могу всё устроить. Видишь ли, ты мне не нужна. Что ты есть? Бедная заплутавшая душа. Я вижу, ты уже хочешь покаяться. И ты покаешься, и будешь прощена, потому что нет предела милосердию Заступника. Но тебя одной мало. Мне нужен Фирмин — всё баронство, над которым нет власти Заступника, а есть только несовершенная человеческая власть. И ты мне в этом поможешь. Молчишь? Понимаю. Ты догадываешься, чего я хочу. Свидетельства против моего отца. Какие у вас были дела? Почему он поселил тебя так близко к себе? Что за ведьма та, вторая, в чём её сила? Что она посулила ему? Искал ли он богатства? Власти? Вечной молодости? Поклонялся ли он вместе с тобой Врагу? А вместе с той? Молчишь… И — одобряешь. Не веришь к тому же. Что ж, молчи. И думай. Я бы предпочёл договориться по-хорошему. Я, знаешь ли, вовсе не жесток. Я верю в Заступника, в Его волю и в Его милосердие. Я готов простить кающуюся. Хочешь — поклянусь? Не хочешь…
Он встал, прошёлся по сараю — два шага в одну сторону, два шага в другую. Остановился, глядя сверху вниз на сжавшуюся в комочек ведьму. Магда с отчаянием поняла, что, несмотря на внешнюю небрежность движений, он насторожен и её бросок к дверям не будет для него неожиданностью.
— Мой отец, конечно, покровительствовал тебе. Он уверен — нет такой силы, от которой нельзя получить помощь, если эта помощь будет ему полезна. Я верю иначе — нет такого грешника, которому нельзя помочь — если он примет эту помощь. Решай сама, что тебе нравится. Я бы на твоём месте не колебался.
Он пристально всмотрелся в лицо бывшей ведьмы и отвернулся.
— Думай, ведьмочка, думай, — посоветовал он. — Я зайду завтра, глядишь, тебе захочется мне ответить.
Он вышел из сарая и кликнул батрака, чтобы тот обратно заколотил дверь.
* * *
Прошло довольно много времени, солнце успело склониться к закату, как снаружи позвали:
— Эй, Маглейн, живая ещё?
— Что тебе надо? — зло ответила девушка.
— На-ка, поешь, — с этими словами батрак просунул между досок ломоть хлеба, козий сыр и флягу. — Не бойся, не отравленное.
