— А раньше этих изменений не было? — спросил Дантос.
— Возможно и были, но я же не каждый день ваши ауры смотрю. К тому же, судя по всему, изменения происходили очень постепенно, а вот такие, постепенные, заметить труднее всего.
— А эльфы увидеть эти изменения могли? — поинтересовалась я.
Вернон задумался на миг и кивнул.
— У эльфов, насколько нам известно, спектр чтения аур шире, — сказал он. — И видят эльфы более детально. Более чётко и выпукло.
Я поморщилась, а потом вздохнула. И хотя всё было понятно, спросила:
— Получается, что я оборотнем становлюсь?
— Полагаю, уже стала, — отозвался брюнет. — Но так как процесс сложный и специфический, в ауре проявляется с запозданием. И да, получается, что ты больше не метаморф.
Желание тихонечко взвыть я в себе задушила. Нет, «отлучение» от народа метаморфов грусти не вызвало, но слово «оборотень» чуть-чуть напрягло. Просто оборотни — это большие и страшные волки, а я… дракон. Причём маленький и красивый!
Назвать меня оборотнем? Ну, наверное, можно, но…
Я вообразила себя стоящей рядом с матёрым волком и сильно скривилась. А Дантос, который, судя по всему, эту мысль уловил, наоборот заулыбался.
Пришлось строго погрозить светлости пальцем, притворно надуть губы и гордо направиться к столику.
Да, я понимаю, что смешно, но давайте без грязных инсинуаций? А то мало ли, вдруг у меня комплекс неполноценности разовьётся? Вдруг я сейчас возьму и тяжелую моральную травму получу?
…Минут через пять, ровно в тот момент, когда наше трио приступило к поеданию салата, на пороге ресторанного зала возник невысокий, пузатый, очень солидный мужчина. И пусть мы были не знакомы, пусть прежде я никогда его не видела, сразу определила — это мэр.
Бросив шокировано-испуганный взгляд на застывших посреди зала леди, он сделал несколько торопливых шагов к нашему столику, но был остановлен резким жестом их светлости.
Подчинился. Но, несмотря на разделяющее расстояние, открыл рот в явной попытке что-то объяснить.
Только Дантос слушать не желал. Он сделал ещё один запрещающий жест и указал на дверной проём. Герцог Кернский предлагал мэру убраться из «Остролистого плюща» немедленно, и я эту неприязнь понимала.
Да, мэр понятия не имел об истинных планах семейства Филек, но он им подыгрывал! Он принял от Филеков деньги и посмел намеренно пудрить Дантосу мозги.
Подобное поведение, этот обман и попытка распоряжаться герцогским временем, лично мной расценивались как хамство. Дантос, безусловно, считал так же, и прощать нынешнего главу Ниринса не собирался. Более того, мэру явно грозила отставка.
Однако уточнять, дабы проверить свои догадки я не стала. Вместо этого другой, более важный вопрос задала:
— Дорогой, ты ведь ушел от мэра раньше, чем планировалось. К тому же ты сильно сюда спешил. Почему?
— Я уловил некоторые твои мысли, малышка. Вот и поторопился.
Выслушав признание, я замерла и нахмурилась.
— Мысли? Но ты же… ты же не рядом был. Ты был далеко!
— Полагаю, это тот редкий случай, когда расстояние значения не имеет, — встрял специалист в лице Вернона. — У вас особая связь, и она постепенно развивается. По всей видимости, через несколько лет Дан будет слышать тебя даже с другого конца мира.
Я… нахмурилась сильней. И не сразу, но всё-таки поняла, что именно меня напрягает. Ведь если Дантос уловил мысли о ресторане, то… он же и про свадебное платье «услышать» мог.
— Платье? Какое такое платье? — хмыкнул Дан.
И вот тут, даже без подсказок драконьей сущности, стало ясно — светлость знает! Несмотря на всю конспирацию, он прекрасно осведомлён, что я…
Я осеклась и хищно сверкнула глазами. И испытала бешеное желание вскочить и помчаться на кухню, дабы стребовать там кастрюлю и таки надеть на голову! И плевать, что это совершенно нелепо и более чем смешно. Главное — это настоящая защита!
Впрочем…
Впрочем, а почему я? В смысле, а зачем на меня эту кастрюлю надевать? Ведь если надеть её на Дана, эффект, вероятнее всего, будет даже лучше. А раз так…
Их светлость не выдержал и расхохотался. Я же попыталась насупиться, но не смогла. А вот у Вернона насупиться получилось отлично!
— Вы опять… — недовольно процедил он.
Пришлось остепениться и телепатическую «перепалку» прекратить. И, махнув рукой на отсутствие аппетита, посвятить всё внимание обеду!
Но аппетит оказался не главной из помех — увы, но нас постоянно отвлекали. То упомянутый мэр, то примчавшиеся стражники, то проявляющий повышенное любопытство персонал, то не менее любопытные гости этого прекрасного ресторана.
Реакция тех, кому посчастливилось увидеть заварушку собственными глазами, стала отдельной темой…
Я опасалась, что мощь и возможности, продемонстрированные Дантосом, народ напугают, но вышло совсем наоборот. Вид «замороженных» с помощью древней магии людей тоже какого-то глобального ужаса не вызвал. А отданный городской страже приказ арестовать барона Филека, если тот в Ниринсе появится, стал поводом для горячего одобрения.
При том, что большая половина свидетелей относилась к числу посетителей, а те, в свою очередь, являлись представителями кернского «капитала» и аристократии, реакция порадовала. Она показывала: ждать какого-то бунта, попытки избавиться от ставшего излишне сильным сюзерена, в ближайшее время не стоит.
В том же, что касается будущего дальнего, поводов для переживаний тоже не имелось. Дантос непременно справится! К тому же, он слишком справедливый, чтобы пробудить в людях страх или ненависть к своей власти.
А уж простой народ, зная о справедливости герцога, вообще горой за него встанет. Ведь есть у него, у простого народа, такое свойство — за правду болеть.
Так что… всё хорошо. И в данный момент дело за малым: добить выявленный заговор и закрыть тему переезда моих сородичей. С последним всё уже понятно, а вот касательно заговорщиков…
Барона Филека, конечно, поймают — куда он денется? Убийцу слуги, если этим убийцей не сам барон был, тоже найдут. Основная улика есть, часть показаний мы уже слышали, остальные показания также добудут. И раз так, то…
Я осеклась, осознав одну маленькую, но очень неприятную вещь. Тот, кто убил слугу — да, он непременно ответит. В том же, что касается Тинии и Виолетты, всё может оказаться сложней.
Леди пытались подсунуть мне зелье и нанести непоправимый вред репутации, и вообще жизни. Но попытка — это всего лишь покушение! Замысел, который не был доведён до конца!
И хотя здесь, в Керне, высшая власть — это Дантос, который гнусностей допустить не может, но леди, будучи аристократками, потребуют обратиться к другому, к высшему императорскому суду.
