— Остыло же, — поморщился Мальмгрен. — Лучше я прикажу подать другую перемену.
И беседа вернулась в обычное застольно-кулинарное русло.
После обеда меня подхватил Альдрик. Может быть, Тальви решил, что я не должна присутствовать при дальнейших их с Фрауэнбреисом переговорах с Каллистом, но не исключено, что Рик просто заскучал. Мы прогуливались с ним по галерее, и он развлекал меня своими дуэльными исюриями в столице, Эрденоне и Скеле.
— А в Скеле-то что вы делали? — удивилась я. — Не Медицинскую же академию посещали?
— О, там я тоже был..
В Скеле, вспомнила я, помимо Медицинской академии, гробницы преподобной Урсулы и парламента карнионского нобилитата (включавшего как дворянство, так и купечество), расположены весьма заметные предприятия, такие, к примеру, как мануфактуры Орана, не говоря уж о штаб-квартире кортеровского банка. Какую-то из этих контор представляет Каллист. Или сразу несколько. Круги, понимаете ли, он здесь представляет. А в Карнионе — интересы.
С галереи был хорошо виден Бодварский замок по ту сторону бухты — легкие башенки, взметнувшиеся над мощными угрюмыми стенами, мостики, террасы, висячие сады. В этой попытке нынешних зодчих придать древней твердыне изящество было нечто непристойное. Словно в кружевной сорочке, выглядывавшей из-под кольчуги. Хотя почему бы и не носить под кольчугой кружевную сорочку?
— Одного я не могу понять, — донесся до меня голос Альдрика, — как вы могли наблюдать за столь захватывающей сценой, как столкновение Каллиста с Вирс-Вердером, и не вмешаться, как вы это сделали в Эрденоне. Пусть ради развлечения, а не защиты? Я бы не выдержал.
— Не знаю, что рассказал вам Тальви о том эпизоде в Эрденоне, но, похоже, он представил меня особой, которая жить не может без уличных драк. Уверяю вас, он опоздал со своей оценкой лет на пятнадцать. Я берусь за оружие, в отличие от людей вашего круга, или в крайности, или тогда, когда это приносит мне выгоду. Вообще же драки меня не интересуют, и, если бы можно было, я бы без них превосходно обошлась.
— А что вас интересует? — Рик прищурился. — Наверное, любовь, как и всякую женщину?
— Ну, любовь — это совсем неплохо. Однако в моем возрасте уже следует понимать, что без нее тоже можно обойтись.
— Что же тогда? Долг? — Ядом, которым был напоен голос Рика, можно было перетравить всю рыбу в Бодварском заливе.
Я медлила с ответом. Тальви уверял, что главное наше свойство и единственное, что нас роднит, — это преданность долгу. И я сама всегда твердила, что долги следует платить. Но я не могла сказать этого Рику. Прежде всего, он бы мне не поверил. Но не было ли фальши в самом подобном утверждении? Оплата долга — одно, но посвящать себя долгу целиком, как посвящают себя войне, религии, искусству?
— Не знаю, Альдрик. Можете смеяться, но я не в силах сказать, что для меня в жизни важнее всего.
— Представьте себе, я тоже. — Он и не думал смеяться. — Так бишь о чем я? О Медицинской академии в Скеле. После коллегии августинцев; я решил несколько расширить свой кругозор,..
— Неужто вы штудировали медицину?
— Ну, нет! Человек моего происхождения не может быть костоправом, а латынью меня достаточно пичкали отцы августинцы. Но я посетил несколько открытых уроков анатомии. В некотором отношении это очень полезно.
Кто бы спорил, подумала я. Хоть вводи в академиях курс начинающего дуэлянта. Правда, я не слыхивала, чтоб кто-нибудь из бретеров подводил под любимое занятие академические основы. Большой оригинал у нас Альдрик.
— Темнеет, — сказала я. — Не вернуться ли в дом?
Когда я вошла в комнаты, отведенные нам с Тальви, он сидел за столом и что-то писал. Горела единственная свеча, и я мысленно выругала слуг Мальмгрена за нерадивость. Или следить, чтоб свечи в шандалах не прогорали,
— обязанность Ренхида?
— Вы давно расстались с Каллистом? — спросила я, когда Тальви отложил перо.
— Порядком. Он, наверное, уже спать лег.
— А ты тут так и сидишь один?
— Не хотел мешать вашему совместному воркованию с Альдриком.
— Ты за чью нравственность опасаешься — мою или его? — Кажется, я взяла слишком грубо. — Вообще-то я хотела посмотреть, не покинет ли кто Хольмсборг до того, как закроют ворота. Хотя слуги у Каллиста — ребята ушлые, им и через ограду махнуть труда не составит.
— Вот уж не думал, что это тебя беспокоит. За обедом похоже было, что тебе желательно рассуждать исключительно о древних святых. С чего бы, скажи на милость?
Так… — Я села, раздумывая, стоит ли посвящать Тальви в свои открытия и предположения. Попробую. — Сегодня, когда я забрела в церковь, то видела там образ святого Хамдира. — О своем сне я» предусмотрительно умолчала. — А о нем изрядно твердилось в «Хронике… «, каковую ты мне подсовывал. И Каллист — кстати, это имя или фамилия? — тоже упоминал какие-то его сочинения.
— И что же? — Вопрос о Каллисте он пропустил мимо ушей.
— Странные получаются совпадения. Сперва Хамдир, эрд по происхождению, прославляется в Карнионе. Хотя вообще-то тамошние жители норовят при каждом удобном случае пнуть все эрдское. И в последнее время мне почему-то трудно их в этом винить… Потом Эадвард, южанин то ли по крови, то ли по воспитанию, направляется в Эрд. И в его церкви помещается образ Хамдира.
— Чего же тут странного?
— Ну, хотя бы то, что если даже Хамдир не вымышлен полностью, а существовал на самом деле, Эадвард никак не мог быть его учеником. Он жил, самое малое, на сто лет позже, если только все эти легенды о великом долголетии карнионцев не имеют под собой почвы. А долголетием, коли верить тебе, отличались не только карнионцы… Дальше — больше. Аббатство Тройнт, оказывается, заложено тоже Эадвардом. И оно в последнее время интересует тебя — я не ошибаюсь?
— Не ошибаешься. Но должен тебя разочаровать — ты не совершила великих открытий. Не стоит считать Хамдира или Эадварда нашими сородичами. И долголетие тут ни при чем. У южан существует определенная традиция, связанная с Хамдиром. Она включает несколько стихотворений и прозаическое сочинение, именуемое «Апокриф святого Хамдира». Я его читал и убедился, что это действительно апокриф. Позднейшая карнионская подделка. Ни один северянин Темных веков не может быть ее автором. Дело даже не в том, что у эрдов тогда не было письменности, а в том, что эрд такое написать не способен. Совершенно южный строй мыслей. Что касается стихотворений, то, может быть, безграмотный Хамдир, как Кэдмон Английский, был наделен даром слагать песни, а другие монахи за ним записывали, каждый раз добавляя что-то от себя. По иронии судьбы, древние карнионские представления о множественности миров и переселении душ, то есть совершенная ересь с церковной точки зрения, сохранялись именно в монастырских стенах, когда мирянами вокруг были уже давно забыты. Возможно, Эадвард до своего ухода в Эрд успел напитаться всей этой южной книжной ученостью, возможно, он заповедал ученикам почитать Хамдира ради приверженности его творениям или творениям, приписанным ему. И здесь мы подходим к аббатству Тройнт. Если ты помнишь, нам и ранее было известно, что один из изгнанников переехал в северную часть Эрда. Мой отец выяснил, что он оставил какие— то рукописи и собрал письма от сородичей. Отец даже добыл документ, где указывалось местонахождение собрания. Однако он относился ко времени господства Святых Трибуналов. О таких вещах нельзя было высказываться открыто. И документ был зашифрован. Это был чей-то личный код, а не один из тех, что обычно применяются в тайной переписке. Я предположил, что ключ можно отыскать в книге Арнарсона. И угадал.
