Может быть, все мои рассуждения были верхом абсурда, но мозгов после боя у меня явно остался самый минимум и тот, скорее всего, управлял шевелением ушами. Мне показалось, что пробиваться через подземные туннели будет хорошей идеей, и я с энтузиазмом принялся за ее осуществление. Чтобы дело заладилось, необходимо в первую очередь… хорошо поесть. Логика здесь простая и очевидная. Какой шаг самый трудный на пути к цели? Думаю, любой скажет — первый. Остальные шаги делаются уже гораздо легче. А если первый шаг — это обед, который вы любите и умеете с чувством и толком поедать, то самое трудное и безнадежное дело превращается в легкую прогулку.
После еды я лег поудобнее и стал, разбив условно все пространство пещеры на квадраты, тщательно их просматривать. Шагах в десяти ближе к тупику, слева и немного вниз просматривалась пустота, отделенная от моего пространства всего лишь полутораметровой каменной перегородкой. Я, не мешкая, соорудил проникающий шар диаметром побольше моей за… талии и со всей возможной скоростью ввинтил его в породу. Здесь не надо было опасаться, что камни от моих действий рухнут на меня. Это уже потом я понял, что все далеко не так просто, но тогда действовал без всякой опаски. Вы спрашиваете, что за странная единица измерения шара? Ничего странного. Был у нашей кухарки в Брасеро кот — вальяжный, откормленный, неторопливый, пушистый и очень красивый. Однажды, играя во дворе, мы с мальчишками увидели занимательное зрелище — кот погнался за крысой. Та была ему под стать. Такая же вальяжная и откормленная. Их гонки напоминали забег дворецких двух герцогов — надо и достоинство соблюсти, но и рвение продемонстрировать. Кот долго преследовал крысу по пятам. Той, видимо, это надоело, и она шмыгнула между прутьев ограды. Преследователь последовал за ней и… застрял. Причем с нашей позиции мы видели только застрявший кошачий филей и хвост трубой. Сначала этот филей вилял неторопливо и с достоинством. Не помогло. Потом кот попробовал сдать назад. Тоже не получилось. Тогда он, плюнув на барские замашки, начал рваться, как совершенно обычный помоечный зверь. Мы уже собирались кинуться ему на помощь, но тут под душераздирающее «Мя-ау-у-у-у!» задняя часть животного чуть ли не с хлопкОм проскочила таки через ограду. Крыса немного полюбовалась зрелищем со своей стороны, потом, казалось, усмехнулась в усы и неторопливо побежала по своим делам. Вот с тех пор я не очень то верю утверждению: «Если голова прошла — все остальное тоже пролезет».
Шар закончил свою работу и у меня начался трудный путь к свету Солано. В своем продвижении я вновь руководствовался правилом левой руки, хотя понимал, что горы вряд ли придерживались каких-либо правил при образовании этих пещер, ходов и лазов. Здесь я на собственной шкуре ощутил, за что горнякам платят приличные деньги за их труд. Я проползал, где на животе, где на корточках тесные лазы, перепрыгивал мелкие расселины, шел по узким карнизам над бездной. Запасы еды и одежды из моей безобъемной сумки подошли к концу. Я надел последнюю мантию, как ни заделывал магией рваные вещи, но без соответствующих материалов — растительных волокон — восстановить их было невозможно, и доел последний сухарь. На какой день путешествия это случилось, я не знаю. Смены дня и ночи здесь не наблюдалось. Кинжал, выданный мне в дорогу Свентой, я в самом начале повесил себе на пояс, чтобы был под рукой. Иногда приходилось, заталкивая его в щели, подтягивать свою тушу к очередным подземным горизонтам. Чувство голода со временем притупилось, но апатия и равнодушие все чаще стали сменять оптимизм и жажду победы над горами.
Вероятно одиночество, тишина и мрак подземелий, где даже присутствие монстров совсем не ощущалось, постоянное всматривание магическим зрением и, может, еще какие факторы сказались на том, что я по-новому стал чувствовать магию. Возможно, именно в этом заключался смысл отшельничества некоторых известных магов и целителей, хотя вряд ли они оказывались в ситуации, сходной с моей. В один из периодов отдыха, концентрируясь на минимальном потреблении энергии, которой у меня оказалось до ужаса мало — точнее энергии хватало, но материальной составляющей организма восполниться было нечем, а расход энергии всегда сопровождается потерями минеральных веществ — я вдруг ощутил почти полное слияние с магической энергией. То, что человек — часть магической энергии и материального мира я раньше ЗНАЛ. Теперь ПОЧУВСТВОВАЛ. Мое сознание устремилось вдоль одной из нитей, построенных мной же, и я увидел, что происходит за тридцать метров от тела за двумя поворотами хода. Более того, я смог ТАМ манипулировать энергией, как будто реально находился в этом месте. Почувствовав прилив энтузиазма, я продлил нить дальше, и мне это легко удалось. И на значительно большем расстоянии я не увидел никакой разницы, неудобства или сложности в управлении энергией. Все-таки пара… десятков охлаждающих оплеух от учителя Лабриано и наставницы Греллианы не прошли для меня даром. Я прекратил эксперимент, вернул сознание в тело и провел его диагностику. К моему счастью никакого перерасхода ресурсов не наблюдалось. Более того, я заметил, что мой собственный узор стал — как бы это выразить словами — гармоничнее, сложнее и устойчивее. Это, в свою очередь, положительно сказалось на телесной организации. Укрепились связки, мышцы стали работать гораздо эффективнее с меньшими затратами энергии, сосуды и прочие ткани стали эластичнее и гораздо прочнее. Соответственно и все органы тела стали работать гораздо эффективнее и продуктивнее. Еще одним приятным моментом оказалась разгадка секрета эффекта ускоренного восприятия. Оказывается, в момент опасности сигналы от рецепторов могут передаваться, и, подозреваю, обрабатываться энергетической составляющей нервной системы организма. Для не мага такое чревато полным упадком сил на долгий срок, а то и смертью от истощения магической энергии. Видимо, поэтому такой защитный механизм срабатывает только в случае крайней опасности или крайнего напряжения сил. В противном случае, используя ускорение для добывания шкуры льва, рискуете быть съеденным шакалами. Несколько позже я нашел, как можно, имея некоторый запас нитей в собственной структуре, сравнительно долго поддерживать ускорение и быстро восстанавливаться после него. Был и неприятный момент — минеральные и биологические вещества, растительного и животного происхождения, мне по-прежнему требовались, а добыть их здесь не было никакой возможности. Скоро меня будет шатать от слабости, а там и идти не смогу. Поэтому, отложив прочие заботы, я стал искать выход на поверхность. Используя новые способности, проник сквозь толщу камня, нашел ближайший выход и наметил оптимальный маршрут. На все это мне потребовалось довольно много времени, но он того стоило. По моим прикидкам идти мне предстояло, пробив две перемычки часов сорок. С отдыхом немного больше двух суток.
